Читать интересную книгу Тайный папа для двойняшек (СИ) - Владимирова-Бойко Марина

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Ты жива?! — не скрывает удивления.

На что он надеялся? Что я где-нибудь сгину с лица земли? Конечно… Только этого и ждал, что меня нет и уже никогда не будет.

— Как видишь. — Мой голос грубеет.

— У тебя дети…

Он никогда не узнает правду. Даже эта случайная встреча не позволит рассказать, что он отец двойняшек.

— Пойдемте, дети, мы спешим, — разворачиваюсь в обратную сторону и быстро иду. А в голове поселяется дикое желание обернуться. Посмотреть еще раз в его карие глаза.

— Дети, я вас очень прошу, никуда далеко не отходим!

Нервно сглатываю и прибавляю шаг. А он все такой же… Высокий, сильный, уверенный в себе. Атлетическое телосложение, смуглая кожа, проницательный взгляд. Темно-каштановые волосы, широкие брови, а легкая небритость ему только к лицу.

— Мамочка, ты только не ругайся, мы сами к этому дяде подошли… — Дети едва успевают за мной. Я нервничаю, волнуюсь, сердце колотится в груди. А еще мне плохо верится, что это просто совпадение.

— К незнакомым дядям, тетям не подходим или вы забыли уже, чему я вас учила?! — разговариваю на повышенных тонах, когда мы возвращаемся к Рите.

Они обиженно смотрят на меня, опустив головы.

— Мы больше так не будем! Мамочка, любимая…

— Обещаем! — звонко подтверждает Арсений.

— Мои вы хорошие. — Их слова, улыбки растрогали. Стараюсь улыбаться, хотя в данной ситуации это невероятно сложно.

Рита в растерянности смотрит на меня.

— Ты чего, подруга? — округляет глаза.

— Я? Ничего, — верчу головой в разные стороны. Главное, не оглядываться, не смотреть в его сторону. Ушел? Или еще здесь? Нет, меня не должно волновать. Забыть, будто ничего не произошло. И зачем я только вспомнила о нем! Плохие мысли, как и плохие люди, притягиваются…

— Мне кажется, от того мужика ты вернулась другая. На тебе лица нет. Бледная, будто тебя вытравливали, как надоедливую моль.

 — Спасибо за комплимент, дорогая подруга, — отвечаю расстроенно.

— Не, ну а че? — ставит руки в боки, притопывает носком замшевого сапожка.

— Пойдем в кафе? — смотрю на Риту.

— Побежа-а-а-ли! — крикнули дети и метнулись в сторону золотой вывески кафетерия.

Когда мы заходим в кафе, меня трясет то ли от холода, то ли от страха, я сама не понимаю от чего. Колкая дрожь пробирает насквозь. Не успокаивает аппетитный аромат французских булочек и молотого кофе, который витал в небольшом, уютном зале, не успокаивает даже то, что Рита сейчас рядом и дети, и казалось, все хорошо.

Дети, сняв верхнюю одежду, сразу направляются в игровую зону, мы с Ритой занимаем свободный столик. Дожидаясь официанта, я постоянно бросаю взгляд на детей.

— Кто этот мужик, после встречи с которым тебя трясет, как от электрошокера? — не отступает Рита.

— Да так, знакомый из прошлой жизни, — отвожу глаза в сторону. Дети играют в догонялки, кто быстрее добежит до детской горки и спустится с нее, попав сразу в бассейн с разноцветными шариками. Напротив нас сидит влюбленная парочка. Мужчина в бежевом свитере под горло явно старше девушки, он постоянно касается рукой ее рыжих волос, она широко распахивает глаза и мило улыбается ему в ответ.

Я стараюсь отвлечься, не думать о вопросе Риты, забыть это роковое мгновение, после которого холод, нервы и голова кругом.

Смотрю на баристу, молодого парня в клетчатом фартуке. Он стоит за стойкой и разливает кофе с густой, ажурной пенкой по белоснежным чашкам. Весело подмигивает мне, когда ловит мой взгляд на себе. Я смущенно отворачиваюсь. Но разговора с Ритой не избежать.

— Это мой бывший, — печально произношу я и глубоко выдыхаю.

— Вот это да! Кино и немцы. Он отец? — Последние два слова она произносит вполголоса.

— Я не хочу о нем знать. Видеть, слышать, думать! — продолжаю я.

— Конечно! Куда же нам, мы гордые! А дети? О них ты подумала? Да его один костюм тысячу баксов стоит, если не больше. А у детишек глаз зоркий, как они быстро вычислили своего папочку.

— Что? — вскидываю бровь. — Это и был ваш секрет? — вспоминаю, что говорила Ксюша, когда рассказывала про секреты с тетей Риты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нет, Аня, ты просто не понимаешь… Ты красивая, умная, добрая. Тебе нужен настоящий мужик! Такой, чтобы ух, ах и ох. Понимаешь?

— Не нужен мне никто, я уже говорила. А моим детям не нужен такой отец, даже если у него все несметные богатства. Я сама их воспитаю, землю буду рыть, если нужно…

— Ты пытаешься закрыться в себе, вычеркнуть его из жизни. А может, наоборот? Нужно все рассказать, тогда станет легче?

— Ты точно хочешь услышать эту историю?

К нам подходит официант, расставляет чашки с черным кофе и липовым чаем для двойняшек, затем приносит аппетитные пирожные. Рита заказала велюровые эклеры, я остановила свой выбор на ягодном тирамису, а дети всегда в восторге от шоколадного торта и ванильного мороженого.

— Да! — Она восклицает и тянет руку к кружке.

Снова смотрю на детей, как они весело и беззаботно играют. Они мое все: счастье, радость, любовь. Без них я не представляю, каким может быть моя дальнейшая жизнь.

Снова поворачиваюсь к Рите и начинаю свой рассказ:

— Эта история началась около шести лет назад. Я тогда училась на втором курсе театрального училища, мне дали мою первую и последнюю роль….

Глава 8

Ленинградская область. Шесть лет назад…

— Завтра репетиция в пять! Не опаздывай!

— Отлично! – легкая улыбка засияла на моем лице. – Буду вовремя. Прикладываю ладонь к виску, как примерный пионер.

— Не ерничай…, – режиссер с интересным именем Лука и  редким отчеством Изосимович потирает подбородок и лукаво смотрит на меня.

— Окей, – продолжаю улыбаться и смотреть, на его седую голову.

— Ладно, все иди! Не мозоль мои утомленные глаза.

— До свидания! — закинув рюкзак на плечо, сажусь на корточки, завязываю шнурок белого кроссовка, затем еще благодарю и покидаю главный зал театра.

— Ю-х-у-у-у! Сколько же счастья, сколько счастья! Когда твои мечты начинают сбываться. Еще на первом курсе мечтала, что буду играть на сцене. Играть, импровизировать, дарить эмоции зрителям. Эх, вот прямо сейчас хочется сыграть что-нибудь такое пронзительное, до мозга костей, до глубины души.

Открываю массивные двери театра и выхожу на улицу. Жаркое, весеннее солнце слепит глаза. Зажмуриваюсь. Расправляя руки в разные стороны, делаю глубокий вдох. Как же хорошо, всего от одного короткого предложения: «Ты утверждена на роль Кузнецова Анна! Ты утверждена».

Быстро спускаюсь вниз по длинной лестнице, спешу на остановку.

Моя первая роль, утвердили! Пусть маленькая, пусть второстепенная, но роль! Как гордо звучит: «роль». От этой мысли хотелось прыгать до потолка, поделится с этой новостью со всем миром.

Окрыленная этой мыслью запрыгиваю в пустой троллейбус с протертыми сидушками, еду домой, . Задумчиво смотрю в окно, представляю себя на сцене. Буду стараться, буду сегодня зубрить речь до тех пор, пока не посинеет под глазами. Буду репетировать, репетировать, пока за окном не стемнеет и не  покажется большая луна.

А дома все как обычно. Лучше бы не возвращалась, честное слово.

Дверь со скрипом открывается, и я прохожу на кухню. Сизый дым поднялся к потолку, грязная посуда в раковине, на столе два пустых граненых стакана, надкусанный малосольный огурец. Пустая, стеклянная бутылка откуда-то упала и покатилась к моим ногам.

- Явилась?! – послышался голос матери.

Поднимаю глаза. Она сидит за столом щурит глаза, вытирает сальные руки о старый, потертый халат.

— Нагулялась? – задает следом еще один вопрос.

Ее ярко-рыжие волосы прилизаны, в серых глазах – белая пелена тумана, полное лицо отражает недовольство.

— Я вообще-то учусь, если ты еще об этом помнишь.

— Матери плохо…, лучше бы сбегала до Шурки, полечила бы.