— Ну вот и славно, а сейчас можно и отдохнуть. Окольцует тебя предводитель ушастых, запрет в высокой башне, хоть будет, что вспомнить в промежутках между появлениями наследников.
— Ха-ха, не смешно. Эльфы цивилизованный народ между прочим.
— Ну, это бесспорно, — пожал плечами Ратмир и посмотрел на меня с хитрым прищуром. — А ты слышала что-нибудь об их королеве?
— Я не в дремучем лесу живу, и не на болоте, конечно же, слышала! — фыркнула я, вздернув нос.
Сейчас я была рада своей мешковатой одежде, потому что она отлично скрывала как трясутся все мои поджилки. Я ведь ничегошеньки о ней не слышала, кроме гипотетического факта ее существования. Вдруг и правда запрут? Да ну, не могут же. Или могут?
Ратмир громко рассмеялся. Для него не осталась незамеченной вспыхнувшая на моем лице паника.
— Умерла она при родах. Это даже в нашем дремучем лесу все знают.
— Вы такие милые, — улыбнулся некстати Ян, от чего мне снова захотелось обзавестись молоточком. А ведь вроде адекватный парень раньше был, это все зловредное влияние большого и страшного…
— А ты не отлынивай, мелкий, тебя кузня ждет, — осадил его радость Ратмир и младший, состроив жалобную мордашку на прощание, отправился обратно к своему мастеру.
Так незаметно мы снова остались одни на площади, все разбежались по своим делам или были заняты последними приготовлениями перед гуляньем. А мне даже стало интересно посмотреть, как же проходит деревенская свадьба, да еще и у людей.
— Пойдем, у нас тоже есть дела, — через плечо бросил мне Ратмир, двинувшись вглубь деревушки в известном одному ему направлении.
Мне же ничего другого не оставалось, как семенить за ним следом, едва поспевая за его широким шагом. Мы прошли почти всю деревушку, и остановились лишь у небольшой избы, которая находилась на отшибе, немного вдали от остального поселения.
Хмырь без стука распахнул дверь и вошел в сени, на что я в очередной раз закатила глаза, поминая отсутствие банальных манер у мужчины.
— Здравствуй, Ратмир, ты сегодня долго. Обычно с рассветом приходишь, — прошелестел старческий голос совсем рядом, но вот его хозяйки пока видно не было.
— Да вот, задержался, — начал оправдываться мой знакомый, не забыв при этом обернуться ко мне и наградить снисходительным взглядом, намекая тем самым, кто именно виновен в его задержке.
От печи отделилась фигура, которую, признаться, я раньше приняла за бесформенный мешок. Маленькая сгорбленная старушка подошла к нам вплотную, слеповато щурясь белесыми глазами и кутаясь в цветастую шаль.
— Что за девушку ты ко мне привел?
— Потерялась тут одна, домой надо отправить.
— Сама ушла она из дому, — прошамкала старушка, вглядываясь в меня внимательно, но, к счастью, хмырь ее уже не слушал, а я лишь натянуто улыбнулась в ответ.
— Я принес все, что ты просила, — сказал Ратмир, вывалив все содержимое своей сумки на большой деревянный стол. — Нашел и сушеницу топяную, и цветки вязолистого лабазника, и корневища змеевика.
Хмырь перечислял болотные травы, а я тем временем рассматривала избушку, пользуясь тем, что бабушка утратила ко мне всякий интерес. По количеству травок да всяких заготовок избушка старушки мало чем уступала болотной. Под потолком были развешены коренья да трава для просушки, на широком подоконнике сушились ягоды и листья. Из ступки брошенной на печи доносился аромат каких-то специй.
— Ой, спасибо, касатик, сейчас совсем невмоготу стало самой за ними ходить. Без тебя бы давно уж повымирали.
— Не за что, — коротко ответил Ратмир. — Нам бы одежду, женскую. Может найдется что? — неожиданно для меня спросил мужчина, а старушка лишь улыбнулась, будто знала все наперед.
— Конечно, найдется, — кивнула она, рукой подзывая меня ближе. — Внучка у меня хоть и покрупнее будет, да всяко лучше, чем с мужского плеча куртки носить.
Старушка снова стала оглядывать меня с головы до пят, а я никак не могла понять видит она или нет. Порой травница смотрела в одну точку и даже не моргала, а зрачков и видно практически не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ступай в комнату, там ларь большой. Возьми куртку да сапожки.
Боязно было в чужом доме вольничать, да еще и от взгляда старушки словно холодок по коже бежал. Ратмир стоял у окна, вглядываясь вдаль, весь его вид показывал спокойствие, а значит бояться было нечего и я решительно прошла в дверной проем.
Вот только среди прочей мебели да барахла всякого в просторной комнате было два ларца. Я открыла первый и едва не присвистнула. Каких только богатств тут не было: и жемчужные нити, и полушубок расшитый золотыми и серебряными нитями, и туфельки словно из ювелирной лавки. Я бы в таком наряде всех затмила на празднике. Но разве можно такие вещи богатые забирать у старушки? Я открыла второй сундук, пожалев на секунду, что начала не с него. Это помогло бы лишиться соблазна.
Во втором ларце лежали обычные холщовые сорочки, платья, сверху лежала куртка с небольшой оторочкой, в самом углу были поношенные женские сапожки.
Борясь с собственными желаниями, я еще раз взглянула на содержимое первого ларца, чтобы хоть полюбоваться еще раз на такую красоту.
— Нельзя, Капель. Чужое это, не в богатстве счастье, — уговаривала я саму себя. Во всем Светлограде не сыскать алчной феи или падкой до наживы, а я вот, видимо, нашлась, потому что вдруг подумалось мне, что ничего не случится, если я хотя бы самую маленькую жемчужную нить возьму. Я бы ее в карман курточки спрятала, и прошла, подслеповатая бабка бы в жизни не заметила пропажу. Наяды бы мне обзавидовались.
— Нет, — резко отдернула ладонь, и захлопнула сундук. Потрясла головой, прогоняя наваждение. Я взяла курточку и сапожки, как и велела старушка и вышла из комнаты.
— За смертью только и посылать, — буркнул под нос Ратмир, но я прекрасно расслышала каждое его слово.
— Умница, внучка, — одобрительно похлопала меня по плечу старушка, благо мой маленький рост ей позволял сделать это. — Устала я что-то, пойду прилягу.
Травница прошла мимо меня в комнату, а я, невольно проводив ее взглядом, обернулась назад. Там, где раньше стояло два ларца, был лишь один. Не могло же мне привидеться?!
— Горе луковое, ты там корни пустила? — насмешливый голос Ратмира вывел меня из раздумий. — Переодевайся, и пошли в деревню. Так ты в свою Альмиру никогда не попадешь.
— Это мы еще посмотрим, — я переобулась в удобные сапожки, чудом оказавшиеся точно моего размера. Курточка была чуть велика, но не настолько, как куртка хмыря, от которой вдобавок не слабо пахло тиной.
Глава 7
С каждой минутой людей на площади становилось все больше. Словно по волшебству на площади появился помост, местные умельцы соорудили его в два счета. И сразу же на нем оказались молодые: влюбленные и счастливые. А иначе бы вряд ли они улыбались, стоя у всех на виду, укутанные в лучшие кафтаны, шали и жилеты, словно два кочана капусты. Жениху из семьи охотников, о чем свидетельствовали меха на одежде, приходилось тяжелее всего, но озорная и многообещающая улыбка невесты, видимо, придавала ему сил выдерживать и дальше эту пытку.
Под одобрительный гул односельчан к помосту подошел староста и первым благословил влюбленную пару. Обвязал их руки рушником, и осыпал зерном на счастье, богатство и плодовитость. И только после одобрения главы деревушки людская толпа понесла молодых в сторону церквушки, куда мы по этическим соображениям с Ратмиром идти не стали.
Хмырь по определению нечисть, и ему не совсем место в святом месте. А я хоть вроде и с неба упала, да не с того, чтобы тоже быть вхожей в человеческое святилище. Мы остались подпирать забор на площади, по торжественному случаю украшенный ленточками и бумажными фонариками. С земли забор подпирали несколько пьянчужек, свадьба для которых уже, по всей вероятности, закончилась. Во всяком случае в церковь за всеми они не пошли. А может потому что на хмырей сейчас были похожи намного больше, чем сам Ратмир.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вместе с песней прихожане высыпали обратно на улицу, чтобы начать наконец праздновать. Юркие ребятишки носились меж взрослыми, уже раздобыв где-то леденцы и пряники. Несколько мальчишек помладше раздразнили собак и теперь вместе с собачьей сворой наматывали круги вокруг площади, оглушая всех хохотом и лаем. На помост забрались музыканты и кого только среди них не было: и домристы, и гусляры. Две девушки держали свирель и жалейку, разбавляя тем самым мужской коллектив своего ансамбля.