Читать интересную книгу Из последних сил - Кирилл Кудряшов

— А сейчас что изменилось?

— А сейчас мне все равно, я же сказал, мне жить два дня осталось. Месяц назад я бы не рискнул даже заговорить с тобой, не то, что взять тебя в охапку и увезти черти-куда. А теперь — хоть весь мир пусть знает, кто я, и что я могу. Никто меня больше не посмеет принудить делать то, чего я не хочу.

— То есть тебя принуждать — нельзя, а случайную встреченную на улице девушку — можно?

— Ты же не ждешь, что после этих слов я остановлюсь, высажу тебя, извинюсь за беспокойство и поеду дальше уже без тебя?

— Да нет, в общем-то, не жду.

— Ну, тогда все в порядке. Значит ты — девушка не глупая. А то я уж испугался.

— Вот не мог ты месяц назад меня повстречать? До того, как ты вбил себе в голову, что ты скоро умрешь? Прошел бы мимо, улыбнулся бы мне, и я бы подумала: какой хороший молодой человек! Прошел мимо, улыбнулся, в жизнь мою лезть не стал, убить меня не угрожал… побольше бы таких!

— Язвишь? Молодец! Хорошо язвишь. Это лучше, чем плакать. Не могу смотреть на женские слезы…

— А чего ж ты меня тогда не высадил, когда я расплакалась? — пробурчала Виола, но взглянув на своего похитителя, прикусила язык. На его лице на секунду мелькнуло выражение страшной грусти, и вызвана эта грусть, скорее всего, была воспоминанием о женских слезах.

Виола умолкла. Как ни странно, дело было не в страхе перед своим похитителем, способным раздавить ее словно муху, а в жалости к нему. Он явно пережил что-то такое, о чем не хотел вспоминать. Отсюда и этот навязчивый бред о скорой смерти, ведь ничем кроме бреда это быть не могло. Больным он не выглядел, да и нет такой болезни, при которой больной точно знает дату своей смерти. Если бы речь шла о ком-то другом — можно было бы предположить, что он просто перешел кому-то дорогу и его угрожают убить, назвав даже дату казни. Но как убить человека, который вырвет из твоих рук пистолет раньше, чем ты успеешь прицелиться? Нет, ерунда все это…

Кто знает, какие изменения должны были произойти в мозгу человека, способного на телекинез? И кто знает, какой отпечаток это наложило на его психику?

Еще несколько минут они ехали молча. Джип выбрался из городской толкотни центра и теперь уверенно пер по Бердскому шоссе. Кожаное сиденье было комфортным и удобным — Виола уже успела подрегулировать его под себя, быстро разобравшись, какая из кнопок за какое изменение положения кресла отвечает, вот только оно было холодным. Сидеть в машине практически голой было не привычно, не комфортно и как-то не правильно.

— Витя, — позвала она, и тут же осеклась, поняв, что впервые назвала его по имени. Это что же получается, он успел стать для нее не просто безликим и безымянным похитителем, а живым человеком с именем? Стоило лишь раз пожалеть его, подумать о том, что выпало на его долю…

— А?

— Ты меня так и повезешь на Алтай в таком виде?

— Да, действительно… Лето же, там комаров наверное прорва. Тебя загрызут…

— Вот-вот! Мне бы в сухое переодеться. И вообще, просто переодеться! Раз уж ты пригласил даму в путешествие, не дав ей времени на сборы — может, ты купишь ей пару футболок и шорт? Ах да, еще я бы не отказалась от какой-нибудь обуви. Ты же меня в машину погрузил «как есть», босую.

Витя задумался. Визит в магазин его явно не прельщал, но не признать правоту Виолы он не мог.

— Ладно, сейчас заедем в Бердск — заскочим в какой-нибудь магазин. Но чтоб без фокусов, договорились? Если ты надеешься скрыться от меня в толпе…

— Да не надеюсь я! Я просто хочу одеться нормально!

— Если ты надеешься скрыться от меня в толпе — имей в виду, я никого жалеть не буду. И тебя в том числе. Не хочу тебе угрожать, но не предупредить не могу. Обойдемся без струны на шее, но…

— Но при попытке бегства ты меня порвешь пополам и безо всякой струны?

— Примерно так.

— Хорошо, я тебя поняла. Обещаю не шалить, не привлекать внимания и вообще вести себя так, как будто я — твоя девушка. Хочешь — на шею тебе буду вешаться после каждой покупки?

— Это уже лишнее.

— Я просто предложила. Кстати, я бы и перекусить не отказалась. А то у меня часов с 10 утра ничего во рту не было.

— Хорошо, заедем и в ресторан. Уговорила. Условия те же. Я всегда рядом с тобой, а ты — не пытаешься сбежать.

— Хоть в туалет-то ты со мной не пойдешь?

Витя задумался, кажется, всерьез анализируя эту возможность.

— Если ты пообещаешь, что не будешь прятаться от меня по кабинкам, а если в туалете окажется окно — не попытаешься сбежать. Потому что если ты сделаешь это — я буду очень зол. А когда я зол — вокруг начинают твориться крайне неприятные вещи. Может случайно обрушиться крыша ресторана, а если он находится на первом этаже жилого дома, то может рухнуть и весь этот дом. Мы же с тобой не хотим случайных жертв, верно?

— Я-то точно не хочу. А ты? А то мне начинает казаться, что ты специально ищешь повод убить побольше народу.

Витя вздохнул.

— На моем счету много мертвых. Увеличивать этот счет я не хочу. Но я хочу, чтобы ты поняла: я готов это сделать в любой момент, если возникнет необходимость.

Виола кивнула. Она поняла и она верила, что этот человек без размышления обрушит жилой дом и станет метать бетонные плиты в проезжающие мимо автомобили, если его разозлить. Она поверила в это еще в сквере, и поэтому пошла с ним, позволила усадить себя в его машину. Потому что попытайся она сбежать — погибли бы многие, и первой в списке жертв была бы она сама.

— Я тебе обещаю вести себя тихо и спокойно. Доволен?

— Вполне доволен.

— Тогда — вези меня в магазин. Я надеюсь, ты займешь мне денег на покупку одежды? А то у меня с собой ни копейки…

— Конечно, займу! — рассмеялся Витя. — Здорово занимать у того, кто скоро умрет, да? Шучу, шучу. Бери любую сумму, которую сочтешь нужной. Бери, я серьезно! Я тебе минут двадцать назад сказал про пакет на заднем сиденье. Возьми там.

Виола оглянулась назад и действительно увидела на заднем сиденье черный пакет. Она протянула руку и потащила оказавшуюся неожиданно увесистой находку к себе.

— Господи… — выдохнула она, заглянув вовнутрь. Пакет был полон уложенных в аккуратные стопки пятитысячных купюр. — И ты просто так возишь с собой такую сумму? Они вообще настоящие?

— Настоящие, — кивнул Витя, — Около шести миллионов. А ты что, знаешь уличных воров, которые на дело выходят вместе с группой спецназа? Хотя я не уверен, что даже спецназ способен у меня отбить то, что я не захочу отдавать.

— Меня ты, как я понимаю, отдавать тоже не захочешь?

— Не захочу. За тебя я буду драться еще яростнее, чем за деньги. Куда яростнее.

Виола положила пакет обратно, на заднее сиденье, взяв из него шесть пятитысячных купюр с молчаливого витиного одобрения. Должно было хватить и на поход в магазин и на ресторан. Черный джип летел по Бердскому шоссе с каждой секундой приближаясь к Бердску, небольшому городу-спутнику Новосибирска, и все дальше увозя Виолу от дома, от родных, от друзей и от возможной помощи. Хотя… Что можно противопоставить телекинетику, Виола все равно не представляла.

* * *

Стас Крайнов не задавал вопросов. Если быть точнее, то иногда он все же это делал, но вопросы были правильные и уточняющие. Когда Шрам говорил «Стреляй», но Стас не видел цели — он мог уточнить: «в кого» или «куда». Это, конечно, образное выражение, но суть отношений Шрама с главой его службы безопасности оно передавало полностью. Главное — Крайнов не задавал этого глупого вопроса «Зачем?» За это Шрам ценил его даже больше, чем за отсутствие вопроса «Сколько мне за это заплатят?». Стас знал, что по деньгам его не обидят. Шрам знал, что в вопросах силовых акций его помощнику нет равных. Это устраивало обоих. Поэтому Крайнов был единственным, кому Шрам еще в полете в Новосибирск обрисовал всю диспозицию. С кем он связался, на что подписался, и какие проблемы возникли на пути к цели. Единственной темой, которую он обошел стороной, было то, что Шрам получит за катастрофу борта N1 — этого Стасу знать было незачем. Он понимал: на кону стоят уже не деньги, а нечто куда более существенное: укрепление власти. Поэтому как обычно не задал неправильных вопросов, зная, что как бы высокого не забрался его босс, он будет подниматься по вертикали власти вместе с ним, как и прежде оставаясь незаменимым человеком в империи Шрама.

— Вот такие дела, Стас, — закончил свой рассказ Шрам, напряженно сидя в кресле бизнес-джета A-319, арендованного для перелета в Новосибирск. В задней части салона расположились шестеро бойцов Крайнова и Юра Некрасов — референт и правая рука Шрама. Или левая? Ведь правой рукой он часто называл Крайнова… В общем, для организационных и финансовых вопросов правой рукой был Некрасов, а для силовых — Крайнов.

— Есть предположения, почему Дима отказывается от выполнения заказа? Деньги? Принцип? Любовь к родине?