Читать интересную книгу Оноре де Бальзак - Анри Труайя

Оноре с удовольствием остался бы еще на долгие годы в этой атмосфере плодотворного безделья любимым братом, но отец не отказался от мечты видеть сына студентом Политехнической школы. В начале лета 1813 года юноша поступил пансионером в частную школу в Париже, которая располагалась в квартале Марэ на улице Ториньи. Руководили ею господа Бёзлен и Ганзер. Отсюда каждое утро он отправлялся вместе с другими учениками в коллеж Карла Великого, где после веселого турского интеллектуального бродяжничества вынужден был вернуться к скуке обязательных занятий. Но в это неспокойное время умы более занимает политика, а не культура: возвратившийся в Париж Наполеон следит за продвижением иностранных армий, угрожающих Франции, понимая, что спасти его может только чудо. Предвидя худшее, он поручает Марию-Луизу и Римского короля офицерам Национальной гвардии. Тринадцатого января 1814 года устраивает смотр войскам: тридцать батальонов пехоты и четыре – кавалерийских проходят перед ним в Тюильри, вокруг арки Карусель. Все парижане приглашены на этот парад – последний вызов агонизирующего режима тем, кто выступил против него. Оноре, как и все ученики коллежа, присутствовал на этой блистательной и мрачной церемонии. В «Тридцатилетней женщине» он напишет: «Султаны на солдатских касках, колыхаясь на ветру, клонились, будто лес под порывами урагана… Франция готовилась к прощанию с Наполеоном накануне кампании, опасность которой предвидел каждый… Большинство горожан и воинов, быть может, прощались навеки; но все сердца, даже полные вражды к императору, обращали к нему горячие мольбы о славе Франции. Даже люди, измученные борьбой, завязавшейся между Европой и Францией, отбросили ненависть, проходя под Триумфальной аркой, и понимали, что в грозный час Наполеон – олицетворение Франции».[4]

Когда появился император, энтузиазм Оноре достиг высшей точки: он был готов на все, чтобы защитить его. И одновременно мечтал о подобной славе. Вести за собой народ, завораживать умы миллионов незнакомых людей ходом своей мысли, покорять их своей отвагой, своим талантом, вот самая завидная судьба, дарованная смертному! С жадностью следит он за своим героем, «довольно тучным невысоким человеком в зеленом мундире, белых лосинах и ботфортах». На голове у императора «треугольная шляпа, обладающая такою же притягательной силой, как и он сам», на груди – широкая лента ордена Почетного легиона, на боку – маленькая шпага. О его появлении оповещают барабанная дробь и звон литавр. «При этом мощном призыве сердца затрепетали, знамена склонились, солдаты взяли на караул, единым и точным движением вскинув ружья во всех рядах».

Далее события развивались с невероятной быстротой: несмотря на несколько побед, добытых ценою крови новобранцев, Наполеон вынужден был начать отступление. Опасаясь его окончательного поражения и разгрома Парижа, в начале марта 1814 года госпожа Бальзак примчалась туда, чтобы забрать сына в Тур. Оноре был весьма огорчен, что не увидит последних сражений и не сможет послужить отечеству. Но пришлось покориться. Тридцать первого марта войска союзников заняли столицу, шестого апреля Сенат под давлением Талейрана проголосовал за конституцию, согласно которой на трон должен был вернуться Людовик XVIII. Наполеон в Фонтенбло отрекся от престола и был сослан на остров Эльба.

Тем временем и Бернар-Франсуа вынужден был отказаться от своих обязанностей попечителя богоугодных заведений в Туре. С присущим ему философским взглядом на вещи, он согласен служить королю, как прежде служил императору. Захваченный возбуждением окружавших его благородных оппортунистов, которые меняют мнение в зависимости от того, куда ветер дует, вторично публикует труд, посвященный людским страстям, впрочем, несколько подкорректированный – в нем уже не воздается должное сосланному императору. Посылает труд министру двора, графу Блака, который удостаивает Бальзака приема и похвалы. Что до проекта конной статуи Генриха IV, то, одобрив инициативу, администрация все же остерегается обещать, что возьмет на себя все издержки по реализации этого плана. Бернару-Франсуа это не мешает мечтать о скором воплощении своего замысла и благоприятных последствиях оного для его карьеры. Без сомнения, отсутствие императора огорчает отца гораздо меньше, чем Оноре, который спустя несколько дней после возвращения к родному очагу поступает экстерном в третий класс коллежа в Туре.

Как всегда, он не проявляет чрезмерного усердия, но и не демонстрирует свою лень, а потому получает даже награду и похвальный лист с изображением лилии – при Реставрации ими щедро одаривали достойных учеников, чтобы привлечь молодежь на сторону нового режима. В этом документе, засвидетельствовавшем его заслуги, Оноре именуется как де Бальзак, и этот оттенок благородства не кажется ему излишним.

Людовик XVIII, которого многие считали рохлей, оказался политиком дальновидным. Герцог Ангулемский, племянник и официальный представитель короля, призывал забыть о прошлом, проповедовал национальное примирение, свободу вероисповедания, обещал процветание. Можно ли было не верить ему? Дважды он приезжал в Тур, восхваляя дядюшку. Во время второго визита, 16 августа 1814 года, один из представителей городской знати, господин Папийон, дал бал. Отзвук этих событий можно найти на страницах «Лилии долины»: молодой рассказчик Феликс де Ванденес – это, без сомнения, сам пятнадцатилетний Оноре.

Мать заказала для него ярко-синий костюм – он должен присутствовать на торжественном приеме. Шелковые чулки, новые туфли, рубашка с жабо сделали свое дело – школьник ощутил себя галантным кавалером. «…я проскользнул в шатер, воздвигнутый в саду при доме Папийон, и очутился рядом с креслом, на котором восседал герцог… Крики „ура“ и возгласы: „Да здравствует герцог Ангулемский! Да здравствует король! Да здравствует династия Бурбонов!“ – заглушали звон литавр и бравурные звуки военного оркестра. То была вспышка верноподданнических чувств, где каждый стремился превзойти самого себя в неудержимом порыве навстречу восходящему солнцу Бурбонов; но при виде этого проявления корыстных интересов я остался холоден, проникся сознанием своего ничтожества и замкнулся в себе».[5]

Оноре, потерявший голову от происходящего, опустился на диванчик рядом с женщиной, красота которой и запах духов ошеломили его. Удивительными показались плечи незнакомки, «слегка розоватые, точно красневшие от стыда, что люди видят их обнаженными». Дрожа от желания, незаметно приподнялся, чтобы лучше рассмотреть корсаж, и был ослеплен «ее грудью, стыдливо прикрытой светло-голубым газом, сквозь который все же просвечивали два совершенных по форме полушария, уютно покоившиеся среди волн кружев». В мгновение ока лишившись рассудка, он бросился на соседку, покрывая поцелуями эти плечи. Смущенная дама оттолкнула его. «Мне стало стыдно за себя. Я сидел ошеломленный, смакуя сладость только что украденного плода, ощущая на губах теплоту ее тела, и провожал взглядом эту богиню, словно сошедшую с небес».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});