Ульцескор поставил тарелку перед Летицией и сел рядом. Госпожа ди Рейз угрюмо посмотрела на гречку с мясной подливой, а после заявила, что у нее пропал аппетит.
— Не выдумывай, — проворчал Ланн.
Мясо кролика, поджаренного на костре, подумала Летиция, сделав несколько взмахов ложкой, было в разы вкуснее. Вдобавок ко всему, будучи высокородной аристократкой, прежде она не испытывала недостатка в разнообразных угощениях. В Гильдии Летиции придется соблюдать умеренность в еде, что может неважно сказаться на ее растущем организме. Еще немного поразмыслив над этой проблемой, она решила, что отчаиваться рано. Уж ведьмы-то не должны себя ограничивать, и в их столовой, если таковая имеется, подают не гречневую кашу, а как минимум мидии, запеченные под сыром.
Госпожа ди Рейз, отставив в сторону тарелку, потянулась к корзинке с хрустящими булочками. Ланн шлепнул ее по руке, Летиция ответила ему гневным взглядом и раскрыла рот, но драма не успела набрать обороты: к ним приблизился незнакомый ловец. Он казался сверстником Ланна. Летиция мигом позабыла о нанесенном ей оскорблении, чуть повернула голову и принялась бесцеремонно разглядывать мужчину. Его серьги были зеленого цвета, в отличие от ненавистных побрякушек Ланна, но были в равной мере достойны осуждения.
— Говорят, — темноволосый мужчина без приглашения уселся на скамейку, — ты нас всех предал. Все-таки парни краше девушек, да, Ланн? Например, — он положил ладонь на плечо ульцескора и наклонился к его уху, — Риведер Кайн.
— Убери руку, Оррен, — сухо отозвался Ланн.
Тот и не подумал слушаться.
— А как иначе? — спросил мужчина. — Сидишь рядом с такой милашкой, — Оррен подмигнул Летиции, а она скорчила кислую мину и показала ему кончик языка, — и с таким каменным лицом. Все верно, после настойчивых ухаживаний Кайна, местного сокрушителя сердец, не возбудит ни одна женщина.
— Я сказал…
Ланн вскочил, едва не опрокинув тяжелый стол, и Летиция с трудом удержалась на покачнувшейся скамейке, вцепившись в нее обеими руками.
— …убери руку, — холодно закончил ульцескор.
Острие клинка уперлось Оррену в грудь, и мужчина попятился, выставив ладони перед собой и не прекращая смеяться. Другие ловцы тоже повскакивали со своих мест, предвидя драку, и огромный зал наполнился возбужденными голосами. В тарелках остывала невкусная, пресная пища — о ней позабыли.
— И свои слова, — добавил Ланн, выходя в широкий проход между столами, — тоже возьми назад.
Оррен вынул меч из ножен, принимая вызов.
— Какие? — насмешливо осведомился он.
Госпожа ди Рейз подошла к Ланну и взяла его за локоть. Он мягко посмотрел на нее и отрицательно покачал головой, попросив не вмешиваться. Летиция отошла к столам. Этот трогательный обмен жестами не укрылся от посторонних глаз: шепот и хихиканье усилились, а кому-то этого показалось мало, и он стал выкрикивать непристойности.
— Слова о моем предательстве, — произнес Ланн. — О том, что я ответил Кайну взаимностью, что бы он, по твоему мнению, мне ни предлагал.
— Следи за моими губами, парень. — Оррен небрежно взмахнул клинком и выставил правую ногу вперед, покачиваясь на пятке. — Ни. За. Что.
Клинок Ланна рассек воздух у виска неприятеля, срезав ему клок волос и содрав кожу с кончика уха. По смуглой, мускулистой шее Оррена заструилась кровь. Он чуть нахмурил лоб, но не перестал улыбаться.
— А ты хорош, — сказал Оррен, ладонью вытерев кровь. — Не так хорош, как мне рассказывали, но в чем-то достоин подражания. Любишь по-быстрому, да?
Теперь они кружили друг напротив друга, высматривая слабые места.
— Неверно, — ответил Ланн. — Я люблю долго и мучительно.
— Слышала, красотка? — выкрикнул один из зевак. — Будь осторожна!
Ланн на мгновение отвлекся, вспомнив о девушке, наблюдавшей за поединком, и Оррен сделал стремительный выпад вперед. Прикосновение клинков, скользнувших друг о друга лезвиями, высекло яркие искры из металла. Ланн оттолкнул от себя Оррена, парировал следующий выпад и плашмя ударил противника по корпусу, заставив его отшатнуться вбок. Оррен споткнулся и налетел на стол, но сумел удержаться на ногах. На левой руке останется огромный синяк, и он уже не чувствовал себя таким бравым, как в начале драки. Оррен давно мечтал скрестить мечи с этим наглецом, сторонившимся других ульцескоров, как будто среди них не имел себе равного. Ланну отвели апартаменты в восточном крыле, к нему благоволила Вираго и пусть несносный, но от этого не менее влиятельный Риведер Кайн, о симпатии которого до поры до времени сам Ланн и не догадывался; а теперь ему досталась красивая девушка, которую ульцескор не постеснялся привести в трапезную и выставить напоказ. Владение мечом было последним рубежом защиты Оррена, оплотом его самодовольства: если Ланн превзойдет его и в этом, Оррену ничего не останется, как признать ошеломляющие способности своего сверстника, его господство над остальными.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
До боли стиснув зубы, Оррен бросился в драку. Правая рука Ланна свободно висела вдоль тела, словно он устал обороняться, и Оррен уже почти видел, как острие пронзает грудь заклятого врага, и на его рубашке, пожелтевшей от грязи и пота, распускается алый цветок смерти. В последний момент Ланн ушел в сторону, оказался за спиной Оррена, по инерции завалившегося вперед, и нанес ему удар по шее плоской стороной клинка. Оррен не устоял и рухнул на четвереньки.
Мастер Анцель, стоя в дверях, молча наблюдал за поединком. Он не подоспел к началу драки, но прекрасно знал, кто был ее зачинщиком: на его памяти Ланн не задирался к другим ульцескорам. И даже теперь, оказавшись победителем, он просто отошел от поверженного врага. Анцель не собирался наказывать возмутителей спокойствия. Оррен получил по заслугам, а Ланн, если подумать, вообще не был виноват. Что же такого наговорил Оррен Ланну, вынудив его схватиться за клинок?
Анцель развернулся и вышел из столовой. Может статься, что Алия-Аллор не покровительствовала этому мальчику, а, наоборот, пыталась расположить его к себе. Почему она распорядилась именно так? Иногда решения Вираго приводили его в глубокое замешательство. Они позволили Кайну забрать свое снаряжение и разрешили новоявленной ведьме, которую по всем правилам требовалось оставить в Гильдии и обучать, отправиться в длительную прогулку под руку с мужчиной, к которому она была явно неравнодушна. Что, если Алия-Аллор серьезно повредилась в уме и принимала шаги, которые могут значительно навредить Гильдии или даже привести к ее падению?
Мастер быстро пересек двор с часовой башней, поднялся по винтовой лестнице и заперся в своих апартаментах. Ульцескоры не в силах противиться решениям Вираго, но могу принимать свои. Анцель в очередной раз решил созвать Совет.
После случившегося ульцескор выглядел достаточно мрачным, и, как можно заключить, не был расположен устраивать экскурсии по Замку Черного Крыла. Летиция могла бы обратиться с просьбой к Анцелю (уж этот добродушный старик не отказал бы ей в такой мелочи), но вместо этого предпочла вернуться с Ланном в его комнату в восточной части замка. Ульцескор пропустил ее внутрь, отворив дверь, и госпожа ди Рейз уселась на небрежно застеленную кровать, заложив ногу за ногу и откинувшись назад.
— Мне жаль, что тебе пришлось присутствовать при этом.
— Тебе жаль? Почему?
Ланн стоял у стены, опираясь на нее спиной.
— Не могу сказать, что я привыкла к подобным вещам, — несмело начала Летиция, — я имею в виду, к такому количеству мужчин в одном месте и вооруженным стычкам между ними. — Ее губы тронула улыбка. — Ты был неотразим, когда дрался с тем парнем. У меня прямо захватило дух.
— Ты тоже бываешь обворожительной, Летиция ди Рейз, — отозвался Ланн. — В основном когда молчишь.
Они одновременно отвели глаза. Через высокое арочное окошко в комнату проникали красноватые лучи солнца, небо на горизонте окрасилось в оранжевые тона. Взгляд Летиции скользил по скудным предметам обстановки, пока она справлялась с внутренним волнением, внешне оставаясь спокойной.