Читать интересную книгу Шоу на крови - Анна Владимирская

Ветеринар встал и посмотрел на часы. Пять утра, самое сонное время. Он недовольно пнул кушетку с лежащим псом, отчего тот захрапел еще громче, потянулся, зевнул. Поскольку доспать вряд ли удастся, Андрей стал отжиматься от пола. Зарядка — вещь не менее полезная, чем сон, решил он.

Каждый рабочий день приносил Двинятину уверенность, что в этой работе он нашел свое призвание. Мелкие домашние животные, которых он лечил, — кошки, собаки, птицы, — несмотря на рутину профессии, продолжали живо интересовать его. Андрей постоянно накапливал практический опыт. Теоретические знания, полученные когда-то в Академии на ветеринарном факультете, уже не были лишь сухими фактами из учебников. На академической почве выросло практическое умение работать с братьями меньшими. Ежедневно профессия подкидывала новые сюрпризы. «Вот только сегодня, — подумал Андрей, — животные решили не болеть».

Он как будто сглазил: заиграл вызов телефона. Пришлось закончить полезную зарядку на двадцать пятом отжимании и взять трубку.

— Ветклиника, слушаю вас.

— Здравствуй, Андрей! Никитин беспокоит. Узнал?

— Привет, Серега, — коротко сказал Андрей, восстанавливая дыхание. — Что за срочность ночью?

В трубке многозначительно хмыкнули. Это был приятель и бывший однокурсник Двинятина, ныне работавший в городском зоопарке. Они пересекались нечасто, лишь на каких-то профессиональных семинарах.

— Никакой срочности, — сказал Никитин, — еще днем звонил, узнал у Зоеньки, что будешь ночью дежурить, и решил тебя развлечь.

— Ну так развлекай, чего тянешь, — сказал Двинятин, усаживаясь.

— В общем, так. Тебе, дружище, считай, крупно повезло! Хочешь в Париж?

— Ничего себе вопросик среди ночи! — поднял брови Андрей. — Ты толком говори. Что, как, почему. А тогда я тебе, золотая рыбка, скажу свои желания.

— Тут вот какое дело.

И бывший сокурсник объяснил, что требуется съездить в командировку в Парижский зоопарк. Во-первых, необходимо под присмотром ветеринара отвезти во Францию несколько болотных черепах. В Европе они занесены в Красную книгу, а у нас еще встречаются в природе. А из Парижского зоопарка один наш богатый соотечественник просит привезти бамбукового лемура. Все документы уже оформлены, осталось только найти сопровождающего для животных.

— Почему сам не едешь? — поинтересовался Двинятин. — Или тебе, Серега, Париж уже поперек горла?

— Поехал бы с удовольствием! Но у меня защита диссертации как раз совпадает с поездкой. Столько лет писать диссер, а потом умотать? Хоть бы даже и в Париж? Нет уж, я сперва защититься должен!

— О, тогда дело ясное. А когда ехать нужно? — спросил Андрей. Предложение казалось заманчивым.

— Через несколько дней, — ответил приятель. — Только ты мне сейчас скажи, чтоб я больше никого не искал.

— Да погоди ты! Чем твой богач здесь лемура станет кормить? — спросил ветеринар. — Насколько я знаю, у нас бамбуковые рощи пока не произрастают.

— Не парься ты, тоже мне — друг дикой природы! Этот богатый новоукр рядом со своим особняком уже высадил целую бамбуковую рощу! Лемур у него будет жить, как китайский император.

— Ага…

— Ну что «ага»? Ты едешь или нет?

— Да погоди ты, с наскоку такое разве решишь…

— Не понимаю, — с обидой в голосе сказал ветеринар Никитин, — я тебе такую поездку дарю, Зоя говорила, у вас сейчас тихо, никаких сложностей.

Андрей и сам не мог понять, почему колеблется.

— Хорошо. Еду! — сказал Двинятин.

Он положил трубку. Прислушался к себе — доволен ли? — и вдруг понял, что ему мешало во время разговора. А как же Вера? Двинятин неожиданно понял, что теперь он не может один принимать решения, как всю свою предыдущую жизнь. Даже если эти решения связаны со служебными делами. Потому что теперь у него есть любимая женщина, и, следовательно, они все решения принимают вместе. В его сегодняшнем мире нет одного Андрея Двинятина, а есть они — Вера и Андрей. Двое. И дело ведь не только в том, что ее нужно принимать во внимание. Просто Андрею самому хотелось решать все жизненные ситуации с любимой! Она не только поселилась в его душе, но на каком-то клеточном уровне составляла часть его организма. Так он чувствовал.

Двинятин вспомнил их совместный завтрак накануне, и на сердце сделалось необыкновенно тепло. Вера была погружена в какие-то свои врачебные мысли, собираясь на прием в клинику. Она молчала, задумчиво пила кофе. Глядя вдаль, она протягивала руку к тарелке с гренками и стружкой натертого сыра, брала гренку Андрея и откусывала от нее. Тогда он тихонько поменял гренки местами. Она ничего не заметила и снова откусила кусочек от той, которую только что брал он. Это бессознательное желание соединяться с ним всюду и во всем веселило Андрея и трогало. Такое щемящее ощущение чистого счастья он испытывал раньше лишь тогда, когда на вызове, бывало, прижимал к себе маленького месячного щенка и тот радостно лизал ему руки, шею, лицо.

Предыдущая жизнь с бывшей женой казалась полузабытой лентой старой кинохроники. Слишком долго находиться с Натальей в одном месте, например в отпуске, где полагалось двадцать четыре дня отдыхать, было невозможно. Он весь измучивался. Ну не мог он сутками быть рядом с ней! Начиналась такая смертная скука, что даже слегка подташнивало. Хотя ведь другие живут так годами, пьют, гуляют не то что налево, а на все стороны света, но упорно возвращаются домой — и ничего, продолжают тоскливо жить! После работы в Великобритании, после развода его досуг разнообразили несколько легких необременительных увлечений. Как только очередная женщина пыталась превратить временные отношения в тягостную ежедневную повинность, Андрей исчезал. Двинятин был уверен: жениться не стоит. Нет такой женщины, которая не стала бы чугунной гирей на шее уже на третий день совместного жития.

Как обычно бывает, лукавый случай решил посмеяться над самоуверенным ветеринаром с его твердыми убеждениями: в его жизни возникла Вера. Они познакомились летом, во время отпуска в Крыму. В их отношениях все было по-другому, не так, как с остальными. Во-первых, ему с ней было интересно. Во-вторых, она его сексуально волновала как никакая другая женщина в мире. Или во-первых волновала, а невероятно интересно с ней было во-вторых? Впрочем, какая разница! Главное, она не переставала удивлять.

Например, она могла разбудить его и сказать: «Идем встречать рассвет!» И они шли в пять утра на пляж. При этом она выглядела так, словно собралась на праздник. Нет, она не наводила «боевой раскрас» и не надевала нарядных вещей. Просто на ней был белый льняной сарафан, на ногах открытые босоножки, выгоревшие на солнце каштановые волосы тщательно причесаны, а плечи прикрывал от утренней прохлады тончайший шарф. И на этом шарфе сияли все краски рассвета. Они молча сидели на волнорезе, наблюдая, как солнце медленно поднимает свой омытый морем золотой диск.

Как-то он спросил ее, почему она выходит встречать рассвет не как остальная публика. Он смотрел на предутренний пляж и видел, что отдыхающий народ приходит на море в том же виде, в каком суетится на маленьких съемных летних кухнях: в халатах, резиновых шлепках и тренировочных штанах. Вера удивленно посмотрела на своего возлюбленного и ответила: «Разве можно встречать такую красоту распустехой? Море и солнце устраивают нам праздник, понимаешь! Кто же приходит на праздник так, будто только что оторвался от кастрюль?»

Она каждый день была иной, и не только не навязывалась Андрею со своими чувствами, наоборот — всячески подчеркивала: он свободен. Она предоставила ему самому право решать, будет ли длиться их летний роман дальше или закончится, оставив приятные воспоминания. Двинятин впервые в жизни все должен был решить сам в отношениях с женщиной. Вера уезжала домой на несколько дней раньше, чем собиралась вначале. И он вполне мог остаться. Море и солнце, пляжи и шашлычные, крымское вино и южные фрукты — все звало и манило. Точно сговорившись. Даже армейский друг, у которого отдыхал Андрей, уговаривал: «Оставайся!» Но быть без Веры он уже не мог. И вернулся в Киев вместе с ней.

Их роман в городской суете, на фоне занятости и обоюдной погруженности в работу не захирел и не утратил музыки. Наоборот, чем меньше они виделись, тем больше стремились друг к другу. Вера оставила свою квартиру бывшему мужу и переехала в съемную. Это было правильно. Встречаться урывками, на чужих квартирах и в гостиницах стало невыносимо. Андрей предлагал любимой женщине переехать к нему. Он жил в двухкомнатной квартире с матерью, а в Пуще-Водице уже к будущему лету должен был достроить небольшой особнячок. И он мог стать их общим домом.

Но в этом вопросе у Веры было собственное мнение. В прошлом браке доктор Лученко прожила восемнадцать лет под одной крышей со свекровью. Она так намучилась, пытаясь мирно сосуществовать с чужой и чуждой ей женщиной, что перспектива снова оказаться в одних стенах с кандидаткой в свекрови приводила ее в ужас. Она категорически отказывалась даже временно жить в одной квартире с матерью Двинятина. Андрей уверял любимую, что у его мамы прекрасный неконфликтный характер. Он даже настаивал, чтобы женщины поскорее познакомились. Однако Вера проявила твердость. Она сказала: «Андрюша! Я никогда не наступаю на те же грабли дважды. Мне для обучения достаточно одного раза. Охотно верю, что твоя мама прекрасный человек, но именно поэтому мы будем с ней в замечательных отношениях, если станем жить врозь! И поверь мне, чем дальше мы будем от нее, тем больше друг друга полюбим».