Читать интересную книгу Шоу на крови - Анна Владимирская

Начальник ласково посмотрел на задержанного. Спросил его так, как врач интересуется у тяжелобольного:

— Так что там было у Диогена?

Но ответ слушал рассеянно.

— Ага, ага… Значит, вы всю ночь в музее разговаривали с разными историческими персонажами? — доброжелательно улыбаясь, поинтересовался руководитель.

— Не только. Я еще придумал телефон для братьев Медичи.

— Вы только послушайте его! — рявкнул Олейник.

Но шеф предупреждающе поднял руку, поморщился и снова переспросил ласково, с большим участием:

— Значит, вы придумали телефон? А как же быть с тем фактом, что до вас это открытие сделал Александр Белл?

— Вы думаете, я этого не знаю? — пожал плечами задержанный. — Я придумал…

Тут у начальника очень кстати зазвенел телефон, и Стив усмехнулся. Было слышно, как в трубке кричат. Олейник сразу понял: начальство. Но его шеф терпеливо выслушал все претензии, отключил связь и сказал, обращаясь к Стиву:

— Вы остановились на том…

— Нуда. Я сказал, что придумал телефон в шестнадцатом веке, а Белл — в девятнадцатом.

— Понятно, — утвердительно кивнул головой руководитель следователей. — Очень хорошо. Вы посидите, мы сейчас… — Он направился в коридор, поманив за собой Олейника.

Плотно закрыв за собой дверь кабинета и отойдя подальше, вглубь коридора, он спросил у подчиненного:

— Ты, Вася, не понял, что этот американский перец с крышей не дружит?

— Или ваньку валяет!

— Ты врач? И я нет. Пусть специалист определит! — строго сказал руководитель. — И бумагу соответствующую составит. А мы с тобой тогда побоку. Немедленно доктора вызывай, а я в городскую — докладывать. В прокуратуру уже едут из посольства… Так! Прошу тебя; ничего не предпринимай, пока его специалисты не осмотрят. А лучше вообще не шевелись, сдавай его медикам, нам хлопот меньше. Ты понял? Иначе беда. Мне только международного скандала не хватало!

Тем временем Стив Маркофф прошелся по кабинету, поглядел в зарешеченное окно. Внизу, перед входом в здание прокуратуры, скопилось множество иномарок, стояла и милицейская «газель», в которой привезли Стива. Входили и выходили люди, но некоторые были в форме. «А что, если это уже никакая не игра? — подумал американский миллионер. — Если на самом деле они расследуют смерть милиционера? Я ведь видел тело мента в сундуке! Но решил, что это элемент игры… Предположим, игра закончилась! Тогда все, что я наболтал этим следователям, будет воспринято как бред сумасшедшего!»

Он почувствовал себя в ловушке. А как все славненько начиналось! Олег Чепурной, когда они познакомились, рассказал Маркоффу о своей фирме «Игра». Деятельность «Игры» не просто заинтересовала Стива: он чувствовал, что это просто перст судьбы. Ведь у него уже начиналась его обычная, изматывающая душу осенняя депрессия. Настроение портилось без видимых причин. Навалилась глубокая загрудинная тоска. Будущее пугало самыми черными прогнозами. Но главное, собственная самооценка падала ниже асфальта. Американские психотерапевты мало помогали. Ну разговаривали, прописывали седативные средства. Стиву это осточертело. Хотя в Америке многие пьют таблетки годами и относятся к этому спокойно. Говорят: я на медицинской программе. Может, это все потому, что он не женился. Американки слишком самодостаточны. Мужчина им нужен либо для секса, либо для нудной стереотипной семьи. Но, по большому счету, они вполне спокойно обходятся без сильного пола. Одна подруга устроила ему скандал за то, что он, видите ли, перед ней дверь придержал. «Что я, сама не могу?!» Да… Потом, как чертик из коробки, вдруг появился Чепурной и зажег его своим энтузиазмом, предложив игру. И Стив дал себя уговорить!

Так, спокойно. Игра это или не игра? Предположим худшее: не игра. Что тогда? Кто мог грохнуть мента, кому он на фиг нужен? И где этот бизнесмен, этот игрок хренов, Чепурной, фак его мать? Почему до сих пор не появился, не вытащил?! С теми деньгами, которые ему платят за игру, можно купить не только музей вместе с его залами, колоннами, картинами и сотрудниками, но и всю милицию этого города!

Маркофф нервно походил по комнате, от окна к столу, от стола к двери. Еще в те времена, когда он жил в этой стране, ему довелось однажды откосить от армии, притворяясь психом. Правда, пришлось полежать две недели в дурке. Но зато студента Ростика Маркова не забрали. Не заставили его воевать в Афганистане, и он не сдох, как многие. «Теперь, когда эти мудаки хотят на меня повесить убийство мента, почему бы не продолжить „косьбу“ под дурика? Однажды это уже спасло мне жизнь! Значит, будем продолжать вести себя так же. В создавшихся обстоятельствах это самая точная линия защиты!»

Стив понял, что от его поведения будет зависеть, останется ли он в ментовской предвариловке или переедет в комфортабельную палату Павловской больницы. Наверняка за эти годы появились отдельные палаты, рассчитанные на богатых психов… Он вспомнил события давних лет. Да и прошлая ночь вставала перед ним яркими образами. И когда в кабинет вошел человек в белом халате, он увидел задержанного в состоянии бреда.

Стив Маркофф двигался по кабинету медленно и плавно, будто боялся потревожить что-то внутри себя. Он был весь напряжен, сжат как пружина, задерживал дыхание и потом с шумом выпускал. Временами по его лицу, как туча по небу, пробегало мрачное выражение.

— Я клен, — угрюмо заявил Стив вошедшим. Глаза его испуганно забегали. — Ты ничего не понимаешь, — обратился он специально к Олейнику. — И ты, — сообщил его начальнику. Оба испуганно отстранились. — Вы все нас, деревьев, не понимаете!!!

— Да-да, конечно, — примирительно сказал приглашенный врач.

— Земля принадлежит нам, — замедленно провещал Стив. — А вы ее захватили и нас уничтожаете…

Работники прокуратуры выразительно переглянулись. То он ночью в музее встречался с этим… Сократом, что ли, а то он дерево. Совсем крыша поехала. Да, хорошо, что они пригласили врача! Правда, он был не психиатром, а терапевтом, и его вызвали, не очень разбираясь в специализации. Главное, что он относился к ведомству МВД. Но и он, как и все люди в этом здании, не хотел брать на себя ответственность. Поэтому, ни минуты не раздумывая, врач написал направление в психоневрологическую больницу имени Павлова для детального обследования.

Вечером этого бесконечно длинного дня Стив Маркофф, американский миллионер, оказался в отдельной палате клиники, за окнами которой белели стены Кирилловского монастыря.

* * *

— Ты уже дома, Андрюша?

— Дома. А ты уже на работе?

— Закончила. Вот, решила по пути позвонить тебе.

— Когда тебя ждать? Я соскучился.

— Я тоже. Пошла бы сразу домой, но звонила Лидка, хочет встретиться. Дело у нее.

— Тогда, Верунчик, быстро реши все ее дела — и приходи. Будет что-нибудь вкусненькое.

— Ура-ура! Я тебя люблю. А что случилось?

— Ничего…

— Не ври. Я же чувствую.

— Ты у меня волшебница. Все нормально. Дома поговорим.

— Ладно, целую.

— И я тебя.

Андрей повесил трубку и задумался. Как же сообщить любимой, что он решил смотаться на неделю в Париж? Не подумает ли она, что он хочет сбежать от нее, как когда-то от Натальи в Англию? Ведь он рассказывал ей эту историю! Нет, не подумает, она умная. А если он своим поспешным согласием ехать во Францию обидит ее? Она ведь еще и гордая. Может, ей совсем не понравится его скоропалительный отъезд? Еще, чего доброго, подумает, что он устал от нее и хочет отдохнуть!

Двинятин уже корил себя за согласие, данное приятелю-коллеге. Накручивая себя таким образом, он почувствовал, как голова наливается свинцовой тяжестью. С ним так бывало частенько. Когда он наталкивался на сложный вопрос, организм реагировал сужением сосудов. Организм не хотел проблем.

Чтобы как-то отвлечься, следует к Вериному приходу приготовить что-нибудь вкусненькое. По опыту он знал: после похода в кафе, где подружки закажут лишь кофе и пирожные, а приправой к ним станет обязательная женская трепотня, у любимой обычно разыгрывается зверский аппетит. После этого она набрасывалась на домашнюю пищу, как голодающая Поволжья. Этого, кстати, в его прошлой жизни не было. Сроду никому он не готовил, считая кулинарию сугубо женским делом. Но с появлением Веры все переменилось. Андрею нравилось кормить ее. При этом он чувствовал себя каким-нибудь крупным пернатым, принесшим в клюве в свое гнездо пищу. А Веру воображал крохотным желторотым птенчиком с открытым голодным клювиком. Он кормил ее, а она сидела в гнезде. От таких картинок на душе становилось весело и тепло. Ему хотелось радовать своего желторотого птенца. Своего ребенка, любовницу, сестру, мать и друга — Веру. Форма воплощения радости не имела значения. Часто формой была еда. Так что впервые в жизни Андрей в приготовлении еды реализовал свой творческий и любовный потенциал. Он старался создавать разнообразные вкусовые композиции, сочетая сладкий вкус с острым, соленый с терпким, пряный с горьковатым. В результате он освоил магию приготовления блюд не хуже какого-нибудь шеф-повара роскошного ресторана. Но в его ресторане был только один постоянный посетитель — возлюбленная Вера.