– Откуда его знаешь? – инквизитор на меня наступает, смотрит так, словно кожу живьем снять собирается.
– Кого знаю?! – тут я в ступоре. Ничего не понимаю.
– Зорак тебя испугался! – Марко на землю сел. И больше даже крыльями не машет. Уставился на меня маленькими глазками и головой качает.
– Бред… Я вас не понимаю.
– Когда платье твоё Зорак поднимал, откуда знала, как его прогнать? – инквизитор немного успокоился. Голос мягче стал.
– Вы ветру имя дали? Чудики. Сморозила первое, что в голову пришло. Все. Отстаньте вы от меня!
– Зорак никого не боится, его не прогнать. Если только… – Марко не успевает договорить, Инквизитор в мгновение ока оказывается рядом с ним, берет за шкирку и встряхивает так, что черные перья в разные стороны разлетаются.
– Докаркаешься, что верну тебя королю. Будешь сидеть на сторожевой башне денно и нощно, – отшвыривает птицу.
Марко делает несколько кувырков в воздухе и очень грациозно садится на дерево. Его обступают собратья вороны. Галдят так громко, что уши в трубочку сворачиваются.
– Марко предан хозяину! – кричит и машет крыльями в разные стороны, – Только не к королю! Только не на сторожевую башню!
– Там ведьма перья из хвоста выдергивает для зелья своего смердящего! – каркает другой ворон.
– Вот и пора вас туда сплавить, и ведьме приплатить, чтоб общипала как куриц. Раз клюв заткнуть не умеете. И свободу ценить перестали! – инквизитор полосует взглядом по траве рядом с деревом, на котором вороны расположились, и трава вспыхивает. Образуется огненный столп.
– Урок усвоен! – каркает Марко, взлетая в воздух.
– Ничего ты им не сделаешь. Только запугиваешь, – подхожу к нему и нагло ухмыляюсь. – Ты к ним привязался. И менять ничего сам не захочешь.
– Откуда познания такие? – хищно прищурился.
– Ты с ними давно таскаешься, они тебе типа друзей, а ты не предатель.
Уверенность у меня, что скорее сам он помрет, чем кого–то из приближенных в обиду даст. И странно, потому как монстр он, враг. И мне нельзя об этом забывать. И даже мысли позитивной в его сторону допускать.
Смотрит на меня, глаза посветлели. Губы едва уловимо дрогнули.
– Меньше болтай. Целее будешь, – осматривается по сторонам, принюхивается. – За мной следуй, – поворачивается ко мне спиной, идет, и деревья перед ним расступаются. А я когда прохожу, то так и норовят до меня дотронуться, как живые. То едва уловимо по коже проведут, то нагло за ногу дернут. Вороны за нами летят, но так тихо, что даже шум крыльев еле различить можно.
– И где мы вообще? Че это за место такое странное? – ускоряю шаг, пытаюсь его догнать.
– Наварра, мир драконов, – отвечает, не оборачиваясь.
– И ты типа тоже дракон? – почему-то мой бредовый вопрос совсем таким не кажется, учитывая все произошедшее со мной.
– Да.
– И король твой тоже?
– Да.
– Вот я влипла, – присвистываю. И тут же деревья сильнее шелестеть начинают. Да так, что страх противными мурашками по коже пробегает. Драконы, живые деревья, можно подумать, что дури какой опилась, но ведь трезвая. Не верится совсем. А все своими глазами вижу. – Дарки! – кричу громче, пока пыталась переварить новую информацию, отстала от него.
Резко оборачивается, глазищи черными стали.
– Кто?
– Имя твое сократила, так мне больше нравится, – пока, как вкопанный стоит, успеваю его догнать.
– Я Даркмор, память девичья куриная, – так на меня смотрит, что под кожей жар разливается, и колос стальной, по нервам режет, будоражит.
– Ага, я запомнила, так вот, Дарки, хочу тебе сказать, что влип ты по самые помидоры, – его глаза округляются, а я самодовольно добавляю. – Попал еще похлеще, чем я.
– Что ты несешь, смертная? – за спиной раздалось тихое карканье. Чую, вороны едва сдерживаются.
– Ты же к королю меня ведешь. Так вот, раз он ждет и знает Софию, то сразу раздуплится, что я не она. Меня домой отправит, а тебе зад надерет. Или как тут у вас инквизиторов наказывают, – он меня за шею хватает, а я уже не боюсь. Ничего он мне не сделает, ведь должен же в целости и сохранности доставить. Значит, сейчас я в безопасности. – А ведь я говорила тебе, предупреждала. Слушать меня надо было, Дарки. Не София я. Так что веди меня быстрее к королю. Разберемся с ним на месте, и я домой отправлюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он вдруг опускает меня на землю. И дико хохотать начинает. Даже пополам сгибается. Ох, не нравится мне этот смех, совсем не нравится.
– Предположим, не София, – голос хриплый с издевательской ноткой. – Только если король прознает, знаешь, какая участь тебя ждет?
– Домой отправит. Нафиг я ему сдалась, – пожимаю плечами.
– А тут от настроения его зависит, если под горячую руку попадешь, пришибет на месте. А если нет, то пользовать свите своей разрешит. Иль подарит кому, иль пыткам подвергнет. А если смертная в Наварру попала, ходу назад нет, заруби себе на носу, – ухмыляется. Чует инквизитор, что раунд выиграл.
– То есть ты в курсе, что я не София? – у меня глаза кровью наливаются. – Знал! И все равно меня в этот дрянной мир утащил?!
– Сомнения в конце появились, уж больно ты отличалась от той девки, что в волшебном зеркале созерцал.
– Ах ты, гнида! – набрасываюсь на него и кулаками, в грудь бью. Все по роже хочу заехать, но не дотягиваюсь. Слишком высокий и огромный, паскуда. Трехэтажным матом его крою. Даже боли в руках от ударов по кольчуге не ощущаю. Чем больше во мне злости, тем ярче его глаза пылают.
– София в танце как лебедь порхала, а ты как гусыня неуклюжая передвигаешься, – и ржет, так что листья с деревьев опадают.
Резанули его слова. И больно так под грудь врезали, что дышать нечем стало. И ведь правду сказал. София балерина. Я с ней лично незнакома. Но мне показывали и фотки, и видео ее. Как она на сцене выступала, такое вытворяла, как будто костей у нее нет. С детства танцами занимается.
Конечно, такому меня научить за месяц невозможно. Меня это и не парило. Какие танцульки, когда за три года ни разу досыта не ела? Я думала, как поскорее разделаться со спектаклем, денюшку заграбастать и свалить. Может, жизнь наконец наладить, хату снять, на работу устроиться. А вот как гаденыш инквизитор нас сравнил, задело. Он значит, ее где-то там, в зеркалах рассматривал, восхищался, а тут я неуклюжая каракатица. Вроде бы похожи мы с ней, лица один в один, а тут приходит сознание, насколько большая между нами пропасть. И как ни старайся, фальшивка все равно проигрывает. И никогда ей оригиналом не стать.
- Так чего не отпустил? Какого сюда притащил? – еще раз со всей дури кулаком ему в грудь заезжаю.
Охаю. Металл кольчуги в руку впивается.
Берет меня за запястье. Через перчатки жар опаляет. Глазами в душу пробирается, заставляет что-то болезненно сжиматься внутри. Губы приоткрыты. Какие они все же у него красивые. Контур словно кто-то специально прорисовал, нижняя губа чуть-чуть больше верхней. Эта припухлость странно на меня действует, хочется дотронуться пальцем и проверить, такие ли они гладкие на ощупь.
Мотаю головой, прерываю, зрительный контакт. Что за чушь мне в голову лезет? Мало мне геморроя на одно место? И все же, какой он без маски? Чем дольше инквизитор рядом, тем больше его эта странная амуниция меня раздражать начинает. И снова о ереси думаю. Мне бы злиться, что втянул меня в мутотень эту. Что не отпустил, даже когда поверил! Теперь только ненависть к врагу! И бред из головы своей убрать, выкинуть, сжечь, растоптать.
- У тебя кровь, - проводит пальцем по ребру моей ладони. – Больно? – голос тихий, появляется едва заметная мягкая нотка. И мне до чертиков приятно ее слышать.
- Тебе какое дело?! Иди вон лучше лебедей королю в болоте вылавливай. Отвали ты от меня, а!
Не обращает внимания на мои слова. Как будто и не слышит их. Подносит руку к губам и слизывает кровь. Раздвоенный шершавый язык скользит по моей коже, а у меня разноцветные круги перед глазами расплываются, и ноги ватными становятся. А еще странное жжение между ног и по телу волнами дрожь пробегает. Воздух вдруг в огонь превратился, легкие обжигает. А язык бесстыжий, продолжает кровь слизывать. И в голове только одна позорная мысль пульсирует: «Не останавливайся!».