Читать интересную книгу Ядерная книга. От Семипалатинска до Дубны - Евгений Панов

Геофизики определили, что никакое другое место, кроме Дегелена, для подземных испытаний не годится. В урочище Балапан, например, запасы углей, там, по некоторым данным, идет подземная газификация, спровоцированная ядерными взрывами, и там есть подземные воды. Совершенно уникальная ситуация, которой нет, например, в Неваде. Поэтому полигон это не только радиация, ситуация гораздо сложнее! Скважина спустя 15 лет после взрыва вдруг обрушается, образуется воронка… Чем то грозит? Проблема сейчас изучается. В Неваде в этом смысле ситуация проще. Там практически нет воды, поэтому нет опасности разноса радиоактивности с водой. А на Дегелене ручьи текут, бежит речка Чаган. Как бы кощунственно это ни звучало, реализована ситуация, потрясающая по разнообразию. Поэтому мы и говорим, что полигон – это естественная лаборатория, которая дает миру возможность изучать «пейзаж после битвы».

По мнению Сергея Лукашенко, это не слишком большое преувеличение. И при подземных испытаниях было множество случаев, подтверждает он, когда образующиеся при взрыве газы прорывались на поверхность. Один такой выброс стал толчком к цепи событий, приведших в конце концов к закрытию полигона указом Президента Назарбаева. Бывало, дело не ограничивалось «прорывами», а мощные защитные слои просто сметало и наружу вылетали все продукты взрыва. Они, кстати, проводились не только в целях совершенствования оружия. Полигон – это большая натурная площадка для проведения экспериментов. Были физические опыты с использованием ядерных взрывов, изучались физико-химические свойства вещества. С применением ядерных взрывов проводилось глубинное зондирование территории Казахстана и всего СССР, велась сейсморазведка. Любой эксперимент здесь стоил больших денег, и хотя их на оборону не очень считали, из него пытались извлечь максимум результатов. Развивались обеспечивающие технологии в точной механике и оптике. Работали лучшие специалисты, и не только физики, но и, скажем, биологи.

Вот последний лист секретного отчета об испытании первой советской термоядерной бомбы с подписями членов Государственной комиссии. Кто в нее входил? Академики Харитон, Щепкин, Сахаров, Зельдович, Забабахин, Садовский, Давиденко, Блохинцев, Лаврентьев, Келдыш, – все звезды советской науки! Но даже лучшие умы не знали, какую силу они разбудили, к каким последствиям приведет взрыв.

Свидетельством этому – уникальный рукописный документ, существующий в единственном экземпляре. Это распоряжение И. В. Курчатова от 27 августа 1949 года. Оно издано за два дня до первого советского атомного взрыва. В нем перечислены мероприятия, проводимые на полигоне в случае переноса времени «Ч».

«…2. При переносе времени «Ч» на несколько часов, но не более чем на одни сутки, никаких работ по эвакуации животных, приборов, кассет, индикаторов, техники, скоропортящихся продуктов не производится, за исключением работ по спуску аэростата, снятия подвесок с индикаторов, эвакуации аэростатов к месту наземного их хранения. В этом случае на поле проводятся следующие работы, во время которых на поле направляются специальные команды:

А) остановка дизелей, работающих в долговременных фортификационных сооружениях.

Б) снятие противогазов с лошадей».

Взгляд из Бездны

Сегодня, читая о несчастных лошадях в противогазах, обреченных на неминуемое, без следа, исчезновение в ослепительной вспышке, не знаешь, плакать или смеяться. Ведь все светила советской науки, вместе взятые, не знали, смогут ли коняги выдержать удар ядерного взрыва… Сегодня о поражающих факторах ядерного оружия знают не только светила. Известного более, чем достаточно. Ядерный щит, ядерный меч выкованы. Совершенствовать оружие дальше бессмысленно. Ужасы атомных «грибов», радиоактивных туч, ядовитых выбросов кончились. Полигон уже начал менять качество на гуманистическое. Он был символом гуманитарной, экологической катастрофы, а может стать уникальной лабораторией, всемирным достоянием, интеллектуальным центром, где вырабатываются новые подходы к непростой, что и говорить, ядерной проблеме и создаются безотказные технологии выживания.

Придать полигону иное качество должны люди. В первую очередь – курчатовцы. Ведь они с полигоном сроднились, для них он никогда не был источником иррационального ужаса. Но… Разговор за разговором, слово за слово, и понимаешь, что курчатовские ветераны, казалось бы, давно и прочно встроенные в не совсем обычную окружающую среду, на самом деле не так уж с ней слиты. Некоторые так и не сумели сжиться ни с городом, ни с Его Величеством Полигоном. Город действует на людей очень неоднозначно. Кто-то, помучавшись, оставляет наработанное, бросает нажитое и уезжает навсегда. Кто-то возвращается. Кто-то, вернувшись, снова бежит прочь. Кто-то врастает сразу и на всю жизнь – многие не делали попыток выбраться отсюда даже во время полного разора 90-х, и не только потому, что их нигде не ждали.

В Интернете есть сайт «Курчатовцы», где встречаются горожане всех эпох и поколений, бывшие и нынешние, центр своеобразного Братства – как для себя называют его сами «братья», Братства «Меченых Полигоном», «Ходивших По Краю Бездны»… и, может быть, даже в нее заглядывавших, хотя про это не принято говорить вслух. Адский огонь ядерных взрывов опалил прагматиков, составляющих разумные программы реабилитации земель, добычи золота и угля. Гарантируя безопасность будущих туристов, сами они ежатся, чувствуя на Опытном поле горячий взгляд между лопаток – взгляд из какой-то Бездны, той, по краю которой они ходили и ходят. Отпетые рационалисты, технари они начинают не без смущенья рассуждать о каких-то ненаучных «черных дырах», порожденных взрывами, о повреждении тонких энергетических оболочек планеты, из-за чего открылся канал в какие-то неведомые пространства, откуда поступает какая-то неизвестная энергия и непонятная информация…

Раз открывшись, этот канал не пересыхает и не мелеет. Поэтому возвращение к прежнему, до взрывов состоянию глухой степной окраины, в мир Абая и Мухтара Ауэзова или в советскую социалистическую действительность – невозможно. Перемена качества полигона неизбежна, но она, по-видимому, будет зависеть не только от наших желаний, на нее обязательно наложит отпечаток та, иная реальность, что заглядывает в наш мир через проделанные взрывами окна. Именно это, как можно предположить, и произошло в Японии. Восстав из пепла, Хиросима и Нагасаки стали самыми благополучными городами страны – городами с самой высокой продолжительностью жизни, с ее небывалым качеством. Туда со всей Японии едет жениться молодежь, и, наверно, не случайно!.. Японцам, кажется, удалась настоящая перемена качества, сопряженная с сумасшедшим технологическим рывком. Словно острова восходящего солнца засеяли семенами будущего…

Перемена качества

Новый век требует новых подходов, но нащупать их совсем нелегко. Поэтому возникает соблазн вернуться на проторенную дорогу и продолжать посыпать голову пеплом. Это просто, но неплодотворно. И, главное, невозможно. Человек по своей природе не может скорбеть вечно. Память – да, а вот «вечная скорбь» – архетипическая фигура, мирской человек на эту роль не предназначен… Или соблазн запретить. Помня о Чернобыле, можно запретить АЭС, помня о Хиросиме – все ядерные исследования. А можно поступить как японцы, на чьи головы дважды упали атомные бомбы. В Японии хватило решимости и ума сказать бесповоротное «нет» ядерному оружию. В Японии достало мудрости и духа сказать «да» мирному атому. Япония соединила отрицание с приятием, протест с созиданием. Япония, не забывая об ужасах Хиросимы, построила 55 АЭС. Зачем отвергать то, что проявило себя как зло, но что при новом подходе может стать благом, изменив качество?

Возможность перемены качества полигона еще вчера представлялась совершенно немыслимым делом. Сегодня качество меняется, пусть и не так быстро, как хотелось бы глашатаям и адептам атомного века. Он вызревал в муках и, наконец, вызрел. Впереди столетия использования энергии мирного атома – целая урановая эпоха. В нее уже можно заглянуть, говорят продвинутые ядерщики Курчатова. И что же там виднеется? Ни Чернобыля, ни прежнего Семипалатинского полигона в новом урановом веке уже не будет. А что будет? Будут повсеместно распространенные инновационные ядерные технологии, надежные и безопасные. Будет атомная энергетика, превратившаяся в обыденность, на которой не заостряется внимание общества, как сейчас оно, допустим, не фокусируется на гидроэлектростанциях.

Позиция японцев в ядерных делах значит много. Крупнейший японский авторитет в этой области профессор Фуджи-Йо утверждает, что атомная энергетика чем дальше, тем больше вовлекается в созидание новой технологической цивилизации, хотя в мировом общественном мнении АЭС пока не реабилитированы. Однако их шансы на реабилитацию год от года повышаются. Вот в этот переломный и, несомненно, интересный момент Казахстан и готовится вступить в престижный клуб держателей мирных ядерных технологий и на равных включиться в рассчитанное на века «созидание новой технологической цивилизации». Если не случится ничего экстраординарного, в реализации программы развития атомной отрасли Казахстана наверняка вознамерятся поучаствовать различные зарубежные партнеры.