Читать интересную книгу Ядерная книга. От Семипалатинска до Дубны - Евгений Панов

Нигде не строили реакторов, изначально предназначенных для уничтожения, а здесь такой был создан – еще до Чернобыля. Его собирались взорвать, чтобы смоделировать тяжелую аварию на АЭС и тем самым понять, что нужно делать для предотвращения настоящих аварий, а он не взрывался и не взорвался, несмотря на все издевательства экспериментаторов. Значит, на основе этой удивительно прочной конструкции можно разрабатывать энергетические реакторы нового поколения.

Нигде не сооружали специальный высокотемпературный реактор по программе создания ядерного ракетного двигателя для космических полетов. Он был практически создан, но в 92-м работы прервались, идеи, заделы остались в России. Чтобы довести двигатель, нужна кооперация, нужна и Казахстану, и России.. На уникальной установке в степном подземелье можно будет, кроме космических проблем, решать задачи безопасности АЭС, испытывать любые виды топлива, тем самым предотвращая атомные катастрофы, можно будет отрабатывать технологии получения водорода – пищи для альтернативных энергоисточников будущего…

Сколько бюджетов современных Казахстана и России вложено в эту безлюдную степь? Точных цифр теперь не назовет никто. Но и без цифр понятно, что Казахстану от Советского Союза досталось огромное наследство. Оно настолько велико, в том числе в интеллектуальном, научном, инженерном, технологическом плане, что освоить его бывшая советская республика, игрой истории ставшая самостоятельным государством, попросту не в состоянии. Те физики, инженеры, радиохимики, что, считаясь прикомандированными, годами жили в Курчатове, вернулись в Россию, пробив чувствительные бреши в кадровом потенциале молодой страны. В России же, понятно, остались вузы, готовившие специалистов-ядерщков, а своих в Казахстане не хватает, мощь научных, технологических, образовательных школ явно недостаточна.

К тому же, не все казахстанские специалисты поедут нынче в Курчатов. Это наполовину мертвый город. Или, если угодно, наполовину живой. Сейчас, пожалуй, он, скорее, жив, чем мертв. … Тем, кто не видел войны и разрухи, а таких людей в современном Казахстане, разумеется, большинство, поначалу здесь жутковато: дороги разбиты, дома в когда-то самых престижных, прибрежных кварталах брошены – смотрят пустыми глазницами черных окон, двери сорваны, подъезды загажены… Курчатов рухнул после распада СССР и ухода российской армии. И ее «передислокация» выглядит, мягко говоря, позорной. Военные, к их стыду, многое прихватили с собой, а многое просто побили-покалечили… Но город выдержал удар – дороги ремонтируют, дома приводят в порядок, заселяют, благо появились жильцы. В едва не развалившиеся институты потихоньку потянулся народ, в том числе молодой – есть интересная работа, есть перспектива. Она прописана в наконец-то разработанной и утвержденной правительством Ядерной программе Казахстана. В ней предлагается дополнить и развить в Курчатове систему исследовательских реакторов, построить серьезный завод по переработке радиоактивных отходов, создать новые производства (ну, скажем, трековых мембран) на основе ядерных технологий, организовать центр комплексной дозиметрии, построить по стопроцентно инновационному проекту атомную теплоэлектростанцию малой мощности.

Чтобы сдвинуть программу, нужны люди с новым мышлением. Первым делом, не страдающие уранофобией. Деловая молодежь, поучившаяся на Западе, впитавшая тамошний прагматизм, судя по всему, ей не страдает. «У нас никто не боится урана, у нас все хотят его продавать», – так сформулировал позицию тех, кого называют «молодыми профессионалами» один из их когорты. Что и говорить, неплох бизнес, весьма неплох. Но так как добывает и продает уран лишь одна структура, «Казатомпром», то недостатка в кадрах она не испытывает. Еще недавно, по словам Гадильбека Шалахметова, все хотели любыми способами устроиться бурильщиком, и только. Теперь урановая «кормушка» начинает соперничать по привлекательности с нефтяной. Всеобщая страсть к нефти вызвана сильным всеобщим увлечением деньгами, говорит Шалахметов. Им же объясняется пробуждение интереса к урану. Он воспринимается исключительно через примитивную рыночную призму, только как товар. Его таинственные свойства, мутационная энергия, сокрытый в нем ключ к истине при простеньком экономическом подходе попросту незаметны. Но ведь благодеяние Всевышнего, как сказано в 92 «уранической» суре Корана, выражается не в даровании земных богатств, наоборот, «накопленное добро» не убережет от Высшего суда. От попадающего в эволюционный поток человека требуется нечто другое. Имеющий дело с ураном в такой поток вступает. Вблизи полигона это ощущаешь кожей. На Опытном поле, в эпицентре ядерных взрывов, ощущение становится порой почти нестерпимым.

Эпицентр

…Ложбина с зеленой травой, свист степного ветра, палящее солнце, птицы в небе… Простор, покой, мир.

Это – Опытное поле полигона. Та его точка, подобной которой на планете найдется не больше десятка. Может быть, их всего четыре. Возможно, эта точка – самая опаленная из всех. Эпицентр. Здесь взорвали первую советскую атомную и первую советскую водородную бомбу. А затем еще 116 ядерных и термоядерных зарядов. Атмосферные испытания шли здесь долгих 13 лет.

Здесь «делали работу за дьявола», по выражению «отца американской атомной бомбы» Оппенгеймера, потрясенного результатами бомбежки Хиросимы и Нагасаки. И, как ни кощунственно это звучит, сделали для Бога. Атомные бомбы никогда больше не падали на человеческие головы. Убитыми в японских городах цивилизация откупилась от ядерных дьяволов. Глобальная цена уплачена. Глобальный конфликт невозможен – поднявший меч от меча и погибнет.

Сегодня в эпицентре первого советского ядерного и первого термоядерного взрывов ничто не напоминает о бушевавшем здесь адском огне. Нормальный радиационный фон – в Алма-Ате, сказали дозиметристы, он выше… Лет через 15—20 этот, казалось бы, выпавший в какую-то иную реальность кусок степи может быть возвращен в хозяйственное использование и стать заповедником, куда повезут дрожащих от возбуждения западных туристов, или просто мирным пастбищем. В это очень трудно поверить, однако это так. Больше того: директор Национального ядерного центра Кайрат Кадыржанов и директор Института радиационной безопасности и экологии Сергей Лукашенко уверены, что девять десятых когда-то изъятых из тысячелетнего оборота земель можно вернуть людям уже через два-три года, нужных для дополнительной проверки. На карте полигона эти угодья обозначены зеленым цветом. Пятнышки красного – те участки, на восстановление которых уйдут сотни или тысячи лет. Редкие пятна розового – те, где со временем туристы будут смотреть на обгоревших «гусей» (так назывались у атомщиков башни с измерительной аппаратурой), на искореженные руины бетонных дотов с завязанной в узлы стальной арматурой. Они не выдержали удара. Они еще немного «фонят», но совсем немного…

Выступая перед президентами Казахстана и России на приграничной встрече в Актбюбинске, генеральный директор Национального ядерного центра Кайрат Кадыржанов рассказал о проекте взаимовыгодного сотрудничества по реабилитации и использованию полигона. Ведь эта опаленная людским безумием степь – точная модель планеты через полвека после, не дай Бог, ядерной войны. Здесь сохранилась жизнь – дикие животные и птицы. Здесь растут травы. Как они выжили, как изменились? Что с ними произошло? Или не произошло ничего? Как поведут себя на возрождающейся планете домашние животные? Запускайте стада коров, овец, лошадей, верблюдов, если угодно, постройте свинарник или даже завезите кенгуру. Можно ли есть мясо, пить молоко, использовать шерсть, кожу?.. Изучайте!

Изучают – пока лишь в курчатовском Институте радиационной безопасности и экологии. И выясняется следующее. При выпасе скота на «зеленых» участках полигона мясо и молоко совершенно безвредны. Ешьте, пейте! Это может показаться безответственной фантастикой либо дурной шуткой, но результаты объективных исследований именно таковы. Оно и понятно, говорит директор института Сергей Лукашенко. Ведь полигон огромен, его площадь – 18500 квадратных километров, а площадь Опытного поля – 300 квадратных километров. Ни для целей науки, ни по соображениям безопасности населения вся громадная территория не нужна. На «чистых» землях можно – под контролем специалистов – добывать уголь, причем хороший, молибден, золото, марганец, редкдземельные элементы…

Профанация

Однако вопрос очень сильно профанируется, продолжает Лукашенко. Кому-то очень нужно (видимо, оттого, что выгодно) подпитывать истерику по поводу «жертв полигона». Депутат Европарламента от Шотландии Струан Стивенсон, внук того самого Стивенсона, который сочинил знаменитый «Остров сокровищ», не раз наведывался на полигон. «Впервые я посетил Семипалатинск в августе 2000 года, – читаем в одном из его пресс-релизов, – и это событие глубоко потрясло меня. Воспоминания о сиротах из детских домов, о больных раком пациентах в больничных палатах, и обнищавших деревнях на полигоне (??) навсегда останутся во мне. Именно поэтому я пытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь. Мне кажется неправильным, что Запад стоит в стороне и игнорирует тяжелое положение жителей Семипалатинска (?). Они настоящие жертвы холодной войны, в которую был вовлечен и Запад. Советский Союз заставил расплачиваться за ядерную войну свой собственный народ (??), и теперь пострадавшие нуждаются в нашей помощи и поддержке».