Холод по спине изморозью побежал, долго помнить буду прикосновения острой стали к телу. Второй знал что я там, заходил не раз. Слышала их разговоры, голос его помню.
Домой хочу, очень хочу. Душа болит, все раны глубоко внутри, очень глубоко. Кто вылечит, кто забыть поможет?
Не осознаю, что сжимаю руку Зифа до скрипа, останавливаюсь, поднимаю её вверх и громко рычу на него:
— Почему молчишь? Не выдергиваешь? Не больно? Совсем? — поднял на меня черепушку свою, в глазницах огоньки тусклые совсем, молчит и не реагирует на слова мои, стоит как болванчик. Второй рукой за ногу меня обнимает, голову опускает. Я его черепушку к себе прижимаю и глажу двумя руками. Вздыхаю.
— Прогулялись на свою голову. Были бы у меня дома, я бы тебе такую прогулку устроила, за уши не оттянуть… или рожки, ушей то у тебя нет.
10
Брат сказал, что в гости к нему сегодня заходила. Работу его грязную видела. Взбодрил ее не на шутку. Попросил проверить как она там. Зачем? И причём тут я? Разве я похож на утешителя душ?
Ну, зашёл. Проверю за одно её состояние, то которое не душевное.
— Ну привет. К осмотру готова? Чего носы повесили? Подойди, ближе, — в лицо ей заглядываю, — Болит что-нибудь? … Молчите значит? … Ладно, домой не хочешь, здесь понравилось?
Мотает головой «нет» или кивает «да» на который вопрос отвечает или на все сразу не понимаю.
— Рассказывай, что случилось? — спрашиваю её.
— Не хочу. — бормочет и носом в меня утыкается, руками за пояс обняла.
— Ладно так постоим. — не настаиваю на ответе.
Минут пятнадцать стоим, не двигаемся. Первая отлипла. Голову поднимает, смотрит:
— А рога у вас тяжелые?
— Нет, привыкли наверное.
— А подержаться можно?
Беру за подбородок и шепотом ей в глаза чёрные:
— Ноги раздвинешь? Дам подержаться.
Обиделась, глаза отвела.
— Когда домой?
— Как скажешь. Можем завтра, можем послезавтра, после-после-завтра…
— Хватит, поняла. А сегодня?
— С Зифом прощального вечера не будет?
Пожимает плечами.
— Сколько я там отсутствую?
— Ну…дней десять от силы.
— Сколько? Десять? А здесь сколько прошло?
— Ну, по Вашим меркам… одиннадцать.
— Ты врешь! — в грудь меня руками толкает.
— Ладно не злись, пошутил. Месяца полтора или больше, мы дни не считаем.
— Тогда сегодня домой хочу, поближе к дому. Там зима, а я без тёплой одежды.
— Ладно. Закрой глаза, держись. С ветерком или без? — шепчу ей.
— Без, — вздыхает с грустью.
Шутку не оценила.
11
Встреча с родителями прошла даже как-то очень спокойно. Мама кричала, что я безответственная… Отец посадил под домашний арест, напугал, я и так особо нигде не бываю.
Пришлось соврать, что у одногруппника мать на турбазе работает, пропадали путевки, вот нам и досталось семь мест.
Лыжи и весёлая компания. И я, впервые без родителей, подросток, что взять, вот и не звонила.
Я Соврала, они поверили.
В институте пропустила всего пару учебных дней, ерунда. В душе конечно черти плясали, всё там перевёрнуто вверх дном.
Воспоминания покоя не давали, сопоставляла картинки в голове, а потом реальность. Всплывали в памяти, то один брат, то другой. Кто из них старше даже не знаю.
Мама только через неделю заметила, что у меня глаза чёрные, потянула к окулисту. Отец приколист, нам на дорожку бросил:
— И к наркологу сходите, вдруг наркоманка. Мама только шикнула в ответ:
— Надо будет свожу, ты же дочерью не занимаешься.
По дороге убедила маму, что это линзы, сейчас это модно…
Окулист только зрение проверил — «единица», цвет глаз его абсолютно не смутил.
Учеба и студенческая жизнь потихоньку закружила в своём водовороте событий, зачетов и контрольных, лабораторных и многого другого.
По вечерам дома читала байки про демонов, вспоминая Этих: добрый брат и злой брат.
Но проблема вскоре нарисовалась. Я своими чёрными глазами стала видеть нечисть, правда не в чистом виде и не на все сто процентов.
Идёт например мужчина, а я его сущность вижу — хвост или вместо лица голова буйвола. Девушку с ушками рыси, длинными усами и хвостом, тени прозрачные и безликие… А вот Зифа я не вижу. Скучаю по его ручкам костлявым и цепким, по походке семенящей, вспоминаю как огоньками из глазниц на меня смотрел, искорками своими. Худенький, ходит и не рассыпается — скелетик мой…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В марте, как-то вечером решила на электросамокате прокатиться, ну и проветриться перед очередной контрольной. Наушники в уши, сборку МТV в дорогу и в парк, там таких как я море.
Качу под очередной трэк и чуть полуволка или получеловека не сбила, откуда только вынырнуть успел не знаю.
Затормозила резко, как ошалелая в стороне от дорожки, стою нервно дышу вдох-выдох. А меня кто-то за руку берет ручкой мелкой и костлявой, голову опускаю и приседаю от неожиданности «Зиф!». И как я только его в своих объятиях не раздавила, хрустел, но уцелел.
Весь вечер как сумасшедшая радовалась. Прикатила его домой к себе «с ветерком» на самокате. Рассказываю ему всё — всё, без остановки. Жалко, что он не разговаривает, нас было бы не заткнуть, а он только мотает или кивает головой.
А сколько раз я его на руках кружила, на колени садила и тискала. Не вырывался, терпел, умничка моя, хрустик, любимка. Поздно вечером прощаться пришлось, ему пора. Просила очень-очень, что бы навестил ещё раз меня. Чтобы приходил прямо сюда в комнату, даже если спать буду.
На прощание поцеловала его в черепушку и за щёку погладила.
Несколько дней после этого вспоминала его и на душе как-то веселее стало, интересно когда он теперь ещё в гости заглянет?
12
— Уже вернул её? А попрощаться почему не дал?
— Не хотела, даже Зиф не ожидал. Она попросила и я не стал тянуть. Ну её.
— Брат называется. Скучно без неё теперь будет.
— Делом займись, не до скуки будет.
И чего по ней скучать, как заноза была, брат ею упивался пока над ней работал, а потом круги наматывал, когда я её забрал у него. Потом такую же ещё Стрекозу просил, юморист. У меня в голове прижиться хотела, юная, робкая, стеснительная… ну уж нет.
Зифа жалко было, скелет, без души и сердца, а как тень ходил, в глазницах почти весь огонь иссяк, из рук все валилось. Со временем смирился, отошёл, думал всё, мелкий угомонился. А нет, просить стал отпустить к ней, проверить как она там. Если после этого лучше работать будет, почему бы и нет, отпустил к ней.
А вот и мелкий явился, поздно уже.
— Ну что? Видел её? Доволен?
Черепушкой своей кивает, ладошки странно складывает, благодарит. Ещё просится.
— Хорошо, только не в ущерб работе, сделаешь и двигай куда хочешь. Понятно? — кивнул и вприпрыжку побежал радостный и, что там такого особенного у неё увидел этот мелкий.
А вот и ещё один посетитель.
— Привет. Ну, что Зиф вернулся?
— Да, нашёл её, ходит теперь как блаженный и ждёт новой встречи.
— Вот гаденыш мелкий, нашёл таки. Пойду у него место дислокации её узнаю, ну и подробности.
А Зиф проворным оказался, молодец мелкий. Не удержался и я, назавтра к ней сунулся. В окно подглядываю.
Блядь! Вот ведь дожился, везде с ноги захожу, в шок всех ввергаю, а тут прячусь.
Вижу её. Сидит за столом, пишет что-то и в телефон поглядывает.
Мелкий трётся вокруг, то за рукав подергает её, то на стол залезет и ногами болтает, в лицо ей смотрит, к щеке прикасается, поглаживает её.
Впихнула ему в руки телефон, только большой. На пол сел, руками его поворачивает и пялится туда. Это планшет. На Зифа периодически посматривает и улыбается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Блядь, мне так никто не улыбался.
Наигрался. Опять ему не сидится, расческу взял полез к ней волосы расчёсывать, плетёт, разбирает, опять расчёсывает, опять плетёт, по другому плетёт, вот достача. Ей тоже надоело, расчёску забрала и хвост сделала, его на колени усадила, в черепушку чмокнула. Вот сука мелкий. Только вернись, брату скажу чтобы загрузил тебя по полной.