Читать интересную книгу Парашютист - Александр Селин

- Я согласен, - Эдвардас по-прежнему смотрел перед собой.

- Молодец, вот это по-мужски, - Смерть с уважением посмотрела на Лациса и крепко пожала его обмякшую, покрывшуюся потом ладонь.

На следующее утро Горбунов и Лацис уже сидели в гостиничном номере и, заперевшись ото всех, отмечали свое освобождение.

- Вот ведь заразы! Чуть отпуск не испортили! - хохотал Горбунов. Оба уже выпили изрядно. - Ну, думаю, все, заточат. Нет, ты знаешь, есть все-таки судьба, слышь?

Это судьба распорядилась, чтобы мы с тобой в Краков поехали! И поедем! И выиграем! Неужели не выиграем, Эдик? Выиграем, черт нас всех дери! Помнишь, что я на аллее тебе про ту скульптуру говорил? А? Что для стимула... А? Кто был прав? Кто из нас?

- Ты, - мрачно проговорил Эдвардас.

- То-то же, а надо было поспорить с тобой. Нет, Эдик, это судьба. Это явная победа в Кракове. Явная, понимаешь? Наливай! За победу! Даже на 15 суток не засадили. А ведь я этому дружиннику от всей души прописал. Могли бы и засадить.

Да, я не понял, что, у тебя раньше с этим типом какие-то дела были? Кастет надел... ой-ой как страшно!.. Ха-ха-ха. Что он тогда привязался именно к тебе?

- Не знаю, наверное, перепутал с кем-то, - Эдвардас допил уже бог знает какой стакан "Муската", - Не знаю. Я знаю только одно. Я знаю, что пойду сейчас в ванную, Сережа. Я знаю, что сейчас наполню ванную до краев. Потом лягу в нее...

- Молодец. Это дело...

- Лягу в нее. Я положу свое тело горизонтально, чтобы торчали только нос и глаза и буду пускать пузыри, потому что говорить уже больше не могу, думать я тоже не могу, Сережа. И еще я знаю вот что... что в Кракове нашу сборную ожидает победа.

Нашу сборную ожидает такая победа, какой еще не было никогда у нашей сборной. И еще я знаю, как нас будут награждать. Награждение будет происходить ночью. В лунном свете, под шелест акаций. Организаторы приволокут огромный железобетонный пьедестал, на котором уместится вся наша сборная. А впереди - весь эдакий гипсовый я... для стимула. Руки мои будут победно вскинуты. Ноги согнуты в коленях. А из рюкзака будут торчать железные прутья.

- А на втором месте, Эдик, я думаю, будут поляки, - пробубнил Горбунов, уронив голову между посудин. - Потому что они хозяева. А хозяевам, как известно, судьи... того... Хотя, знаешь, я б этим полякам, Эдик, и третьего места никогда б в жизни...

Горбунов захрапел, а Эдвардас, покачиваясь, хватаясь руками за стену, двинулся в ванную. С трудом включил свет. С еще большим трудом разделся, и, еле-еле установив нужный баланс между горячей и холодной водой, полез купаться. Он сразу заснул от равномерного шума работающего крана и плеска набирающейся воды.

Ему снился Краков. Международные соревнования. Флажки, болельщики, взлетная полоса. Шум мегафона. Бодрая походка инструктора. И вдруг, неожиданное изменение в программе. Объявляются приводнения вместо приземлений. И от третьего лица Лацис видит, как его самолет, набрав высоту и скорость, делает вираж над расчерченным полем и поворачивает к искусственному водоему. Лацис почему-то в самолете один. Более того, в одних трусах, в огромных черных трусах с красными полосками и без парашюта.

- Лацис, готов? - кричит инструктор через переговорное устройство. - Не слышу!

Лацис, готов?

- Готов, - привычно рапортует Эдвардас, выглядывая, примеряясь к водоему. Сквозь гул самолета доносится плеск воды.

- Ну, Эдик, покажи этим полякам, давай! - командует инструктор. И Эдвардас привычным уверенным движением красиво покидает самолет. Все как обычно.

Несколько блестяще выполненных пируэтов. Обязательные элементы закончились.

Теперь пошли произвольные. Все четко. Осталось приводнение. Эдвардас, вытянувшись "солдатиком", приближается к воде. От встречного ветра черные трусы наполняются, раздуваются, как купол. Скорость гасится. И Эдвардас, вытянув носочки, входит в воду почти без брызг.

С погружением в воду приглушается рев на трибунах. Вот ступни касаются керамического дна. Пора выныривать. Лацис сильно отталкивается. Но тут же больно ударяется головой. Сверху какая-то стенка! Может быть, вправо? Стена! Влево? О, господи, опять стена! Лацис мечется под водой, потеряв ориентацию. Где верх? Где низ? Он в ловушке. Между тем, легкие выпускают последний воздух. Вот они, последние пузыри. Ну все, конец. Прощайте, ребята! Не поминайте лихом! Я сделал все, что мог, для победы...

Вдруг какие-то руки хватают его и резко вытаскивают из водоема. А после хлопают ладошкой по спине, чтобы прошел кашель.

- Господи, что это? - Лацис проснулся, сидя в ванной, наполненной до краев. - Валя, это ты?

- Какая я тебе Валя? Чуть не захлебнулся, пьяница чертов. Прямо как знала...

Смерть помогла Эдвардасу выбраться из ванной и доковылять до тахты.

- Давай, спи! А то не то что до Кракова, до конца отпуска не дотянешь. Надо же, напился, как дурак, да еще в воду полез. Кто мне насчет Кракова слово давал? А?

Смерть махнула рукой, понимая, что от мертвецки пьяного ничего не добьешься и пошла выпускать воду из ванной.

- Понял, - Эдвардас кивнул, закурил сигарету и повалился на подушку. Засыпая, он почувствовал, как кто-то, выругавшись, вытащил у него сигарету изо рта и затушил в ближайшей пепельнице.

Последние дни отпуска Эдвардас вел себя безобразно, даже по мнению Горбунова, которому всегда ставили Лациса в пример. Он много пил. Заплывал за буйки. На ходу прыгал с катера в воду. Устроил дебош на дискотеке. И даже забрался в какой-то реликтовый заповедник, не обратив внимания на сторожа, который долго кричал, вскинув двустволку, что будет стрелять. "Я тебе стрельну..." - кто-то из темноты грубо осек сторожа. Пока суть да дело и сторож с кем-то что-то выяснял, Лацис преспокойно нарвал цветов и удалился. Экскурсий и культурных мероприятий Эдвардас не посещал, а вечерами выходил на ту самую аллейку, к той самой гипсовой скульптуре и долго стоял в задумчивости. Один раз даже, будучи пьяным, заснул у пьедестала. Но милиция, обнаружив его, доставила до гостиницы, не взяв штрафа.

- Что скучаешь, Лацис?

Смерть, одетая в вечернее воздушное платье как-то раз вечером подошла к нему.

Разговор происходил на аллее возле гипсовой статуи.

- Я не скучаю. Вот гляжу на статую, на эту мерзость. Приободряюсь.

Эдвардас хмуро осмотрел Смерть с ног до головы. Обратил внимание на новую прическу и модные туфли.

- С танцев, что ли?

- Да. А почему бы и нет? Смерть игриво ежилась и слегка была пьяна.

- Ну и как, успешно? - Лацис с усмешкой продолжал оглядывать худую угловатую, но не лишенную стройности фигуру.

- Где же провожающий тебя кавалер? Укокошила должно быть кавалера?

- Ты меня как-то однобоко воспринимаешь.

Смерть обиделась.

- Почему обязательно "укокошила"? На культурные мероприятия за этим не ходят.

Что, мне отдохнуть нельзя? Лацис снова усмехнулся.

- Конечно, можно после трудов праведных. Ну и как мероприятие?

- Да так, ничего особенного... Какой-то кавказец все время приставал. Я говорит, люблю таких, как ты, "блэдных дэвушек", хвастался, что деньги девать некуда, домой к себе звал. Вот и думаю, сходить к нему или нет. А? Как ты думаешь, а Лацис? Смерть, хитро улыбаясь, смотрела на Лациса, пытаясь уловить его реакцию.

- О, господи! А чего ты меня спрашиваешь?

- Ну так... С кем мне еще посоветоваться, как не с тобой. Мы уже так с тобой давно знакомы ... и в тоже время - Смерть вздохнула, - мне кажется, так мало друг друга знаем.

Эдвардас не реагировал никак. Он повернулся к статуе.

- Ты вот что мне скажи, - Смерть перешла на строгий тон. - Ты что это в последнее время совсем башку потерял?

- Что ты имеешь в виду?

- А то, что мне кажется, ты приключения на свою задницу ищешь. Я тебя серьезно спрашиваю? Так это или нет?

- Ничего я не ищу.

- А какого дьявола утром на подстанции полез через кабели высокого напряжения?

Ты что табличек не видел? 800 вольт!

- Да не было там никакого напряжения.

- Да это я рубильник отключила. Потому и не было! Болван! Какого черта полез?

- Да я за кепкой... Туда кепку ветром унесло.

- Господи, кепку. Ну как это можно было из-за кепки...Через сетку, потом через кабели... Знаешь, как я перепугалась за тебя?

- В самом деле?

- Ну да.

- С чего бы? Могла бы не выключать рубильник.

- Ну да, а в Кракове кто будет прыгать? Ты как парашютист погибнуть хочешь или как дурной прохожий? Ты что это? Специально Смерти ищешь? Ну ладно, раз ищешь, так и быть. Вот я перед тобой. Чего искал, говори! Ну чего хотел? Никого нет, говори, не стесняйся.

- Ладно-ладно... Чего говорить, и так обо всем договорились... А чего ты меня отчитываешь, собственно? - Эдвардас спохватился. - Ты что мне мама? Ты что жена?

Ты кто вообще такая? Ах да, пардон...

- Лацис, что за тон? Отчитываю я его... А кому ж тебя отчитывать, как не мне? От жены отбился. И не смотри на меня так! Мне, между прочим, ее как-то по человечески жаль. Она и так и эдак... все подход к тебе ищет... А ты... никаких знаков внимания.