Из известных в истории людей помимо И.М. Троцкого в Ромнах: родились, будущий «отец советской физики» Абрам Иоффе, революционер, а впоследствии активный сионист Петр Рутенберг, знаменитый большевик Григорий Сокольников (Бриллиант) и Александр Таиров (Корнблит) — выдающийся театральный режиссер, основатель Камерного театра. В Ромнах не было мужской гимназии, но существовало реальное училище (с 1877 г.), в котором учились А. Иоффе, И.М. Троцкий, П. Рутенберг и будущий выдающийся ученый в области прикладной механики Степан Тимошенко2. Будучи погодками, они, возможно, окончили училище в одно и то же время — в 1896 г. Все перечисленные выпускники РРУ воспользовались правом поступления в высшие учебные заведения Российской империи. Абрам Иоффе, например, отправился затем в Петербург, учиться в Технологическом институте3, позднее там же учился и Рутенберг, а Тимошенко окончил Петербургский институт путей сообщения (1901 г.). Что касается И.М. Троцкого, то в отличие от товарищей он поехал получать дальнейшее образование в Екатеринослав, в Высшее Горное училище (ЕВГУ)4. Известно, что Абрама Иоффе и Степана Тимошенко связывала многолетняя дружба. Тимошенко и Рутенберг состояли в переписке. Однако сведений об отношениях между И.М. Троцким и его одноклассниками нет. Иоффе и Тимошенко были далеки от литературы и политики, а И.М. Троцкий как журналист не интересовался научными проблемами.
Но вот то, что ни Илья Троцкий, ни Петр Рутенберг друг о друге в своих воспоминаниях не упоминают, кажется странным, поскольку оба они, будучи социалистами, участвовали в российской общественно-политической жизни. Впрочем, один раз журналист все же вспомнил о Рутенберге — в статье на немецком языке «Мартин Иванович5. Один эпизод из жизни Рутенберга», опубликованной в газете «Еврейское недельное обозрение» («Jüdische Wochenschau»)6, выходившей в Буэнос-Айресе, где он жил в годы Второй мировой войны. Статья по существу является некрологом — Рутенберг скончался в Иерусалиме 3 января 1942 г., и звучит как торжественный панегирик борцу за освобождение рабочего класса Российской империи, а впоследствии активному сионисту, ушедшему в мир иной. Из всей яркой жизни Рутенберга акцент в ней сделан только на один эпизод — организацию им казни агента царской охранки попа Гапона. «Убийство попа Гапона» — одно из нераскрытых политических преступлений в царской России. Жертвой убийства стал 36-летний политик и общественный деятель, руководитель Собрания русских фабрично-заводских рабочих Петербурга, бывший священник Георгий Аполлонович Гапон. Убийство произошло 28 марта (10 апреля) 1906 г. в пригороде Петербурга, дачном поселке Озерки. Возбужденное следствие не привело ни к каким результатам и через несколько лет было закрыто. Материалы следственного дела остались необнародованными. В качестве главного подозреваемого в следственном деле фигурировал член партии эсеров, инженер П.М. Рутенберг. В 1909 г. он опубликовал заявление, в котором признавал, что совершил убийство Гапона по поручению ЦК партии эсеров. Интересно, что подчеркивая факт рождения Пинхаса Рутенберга в ортодоксальной еврейской семье виноторговцев из провинциального украинского городка, рассказывая о его учебе в хедере и лишь затем — с 11 лет, по настоянию матери! — в «христианском реальном училище», Троцкий скромно умалчивает о том, что они с покойным погодки, земляки и, вполне возможно, одноклассники. Более того, сближение Рутенберга с социал-демократами (он примыкал к левым эсерам) произошло в Екатеринославле, причем именно в те годы, когда там жил и учился в ЕВГУ И.М. Троцкий. Таким образом, вопрос, почему это личное знакомство не отмечено в некрологе и не прослеживается больше в других мемуарных публикациях Ильи Марковича, остается загадкой. В начале 1900-х Илья Маркович Троцкий окончил ЕВГУ, получив профессию маркшейдера. Однако его больше прельщала карьера на литературном поприще, и он всячески стремится войти в литературную среду. И.М. Троцкий публикует заметки в южнорусских газетах7, а в 1903-1904 гг. появляется в Петербурге, где посещает литературные «воскресенья» Федора Сологуба на 7-й линии Васильевского острова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Из отрывочных замечаний И.М. Троцкого следует, что ему в те годы помогала освоиться в литературной среде будущая жена Сологуба — писательница, переводчик и деятель женского движения Анастасия Чеботаревская, работавшая с 1905 г. в редакции петербургского «Журнала для всех». Символистская атмосфера сологубовских посиделок не повлияла на вкусы Ильи Троцкого, чьи предпочтения никогда не выходили за рамки классической традиции — Пушкин, Толстой, Чехов, Горький, Куприн, Бунин, Алданов.
«Два Троцких»
Определенную роль в возникновении «затененности», окутывающей в исторической ретроспективе жизнь и деятельность И.М. Троцкого, несомненно, играет сама его фамилия.
Среди ошибок, связанных с отождествлением имени «Троцкий» с теми или иными историческими фактами, имеются и злонамеренные подтасовки. Например, апологеты теории «иудео-масонского заговора» записывают в масоны Л.Д. Троцкого — заклятого врага масонства, на том лишь основании, что в списках членов парижской ложи «Свободная Россия» значится И.М. Троцкий8. Последний, действительно, был инкорпорирован в эту ложу в 1937 г. и принимал участие в масонском движении вплоть до своей кончины. Об И.М. Троцком-масоне будет рассказано ниже, в разделе Гл. 5 «Илья Троцкий и русские масоны», но курьезных случаев, когда Илью Марковича отождествляли со Львом Давидовичем и наоборот, можно найти предостаточно. Ведь они не только были ровесники и земляки, но с 1905 по 1917 гг. оба обретались в Западной Европе — в Австрии (Вена), Германии (Берлин) и Скандинавии (Копенгаген, Стокгольм). В кайзеровском Берлине оба Троцких представляли в качестве иностранных корреспондентов влиятельные российские газеты: Илья Маркович — «Русское слово», а Лев Давидович — «Киевскую мысль»9. Несомненно, уже по этой причине их постоянно путали друг с другом.
Вот что, например, писал на сей счет главный редактор немецкоязычной венгерской газеты «Пестер Ллойд»10 Джозеф Фешци (сообщая о публикации в своем издании статьи Ильи Троцкого «Трагедия одной фамилии»):
Будапешт, 21.11.1927
Глубокоуважаемый коллега!
Само собой разумеется, что из-за Вашей фамилии Вас часто путают с другим Троцким, и для Вас — эмигранта, преследуемого советским режимом и вынужденного жить на чужбине, это является фатальным обстоятельством. Из двух интересных статей, что вы мне прислали, я хочу опубликовать одну, под названием «Трагедия одной фамилии». Гонорар за нее будет перечислен на ваш берлинский адрес.
Лев Давидович Троцкий, урожденный Бронштейн, имел много партийных кличек и псевдонимов. Троцким он вошел в историю по воле случая. Убегая в 1902 г. из сибирской ссылки, он вписал в фальшивый паспорт фамилию надзирателя одесской тюрьмы, в которой ему пришлось сидеть в 1898 г. Новая фамилия постепенно пристала к нему навсегда.
Г.А. Зив, соратник Л.Д. Бронштейна по революционной борьбе, вспоминал:
Как только я впервые увидел этот псевдоним, в моей памяти невольно всплыла импозантная фигура Троцкого, старшего надзирателя одесской тюрьмы, величественно опирающегося на свою длинную саблю и из своего центра держащего в руках всю тысячную толпу непривыкших к покорности и повиновению обитателей тюрьмы, всех младших надзирателей и даже самого начальника тюрьмы.
Сильная и властная фигура Троцкого несомненно произвела глубокое впечатление и на Бронштейна.
И чем более я знакомился с деятельностью Бронштейна впоследствии, тем больше росла во мне уверенность, что Бронштейн свою новую фамилию позаимствовал у царька одесской тюрьмы11.
Хотя «Троцкий» для Ильи Марковича — родовое имя, а для Льва Давидовича — псевдоним, типологически они во многом схожи личностями: оба одногодки, родом с Украины, в раннем детстве посещали хедер, затем реальное училище. С юности обоих привлекала журналистика. Лев Давидович с самого начала своей литературно-публицистической деятельности заявил себя незаурядным политическим и литературным критиком: кусачим, проницательным, обладающим четко формулируемой «установкой», ярким и напористым стилем.