— Проверить автоматику вооружения, — приказал сержант, и встроенный в шлем вокс наполнил его голос потрескиванием электрических разрядов. По экранам перед глазами воинов побежали строчки диагностических отчетов о состоянии их арсенала.
— Запустить тестирование автосенсоров, — продолжил Приад.
Экраны замерцали, проводя ряд стремительных проверок, оценивавших и настраивавших системы наведения десантников. Взирая на мир через оптику визора, сержант взял в прицел шесть разноудаленных проверочных мишеней, возникавших на дисплее, и пометил каждую из них белым перекрестием. Сочтя показатели удовлетворительными, цифровой планшет высветил на экране изображение аквилы. Приад прошептал молитву благодарения.
— Приготовиться к посадке, — наконец приказал он.
Зажимы кресел сжались еще туже, фиксируя конечности, тела и головы, а затем слегка откинулись спинки, так, что теперь каждый космический десантник был надежно обездвижен и сидел, отклонившись назад. Одновременно с этим створки бронированных щитков подобно глазным векам сомкнулись на иллюминаторах, полностью отсекая солнечный свет.
Тридцать секунд. Приад переключил экран визора на волну пикт-камер, расположенных на носу челнока. Он увидел проносящиеся мимо изумрудные скалы и лимонно-зеленые облака, поверх которых отображались стремительно изменяющиеся показатели траектории, текущего положения и предполагаемого курса. Слева от панорамы ползла вверх колонка чисел. Приад знал, что изумрудные камни на самом деле розовые, а лимонное небо — дымчато-голубое, но когда впереди возникли очертания города, ему осталось только гадать, какого же он цвета в реальности.
Вначале стали видны внешние заставы: расположенные на достаточно большом расстоянии друг от друга ряды башен торчали из базальтовых скал подобно клыкам, выпирающим из лишенных всякой плоти десен. Затем он смог различить выбегающие из города ленты радиальных шоссе. Потом в поле зрения появилась внешняя, смыкающаяся в кольцо стена, — высокая и усеянная амбразурами. А следом за ней и широкий, скрытый в тени ров; шоссе пересекали его по поднятым на высоких опорах виадукам. Возведенные из камня подпорные стены крепостных сооружений образовывали орошаемые террасы, поросшие кущами пальмовых деревьев.
И вот, наконец, сам Йоргу. Пятисотметровые барьерные стены, гладкие, словно лед, изящно выгибались внутрь. Сверху из них вырастали сталагмиты оборонительных вышек. За циклопической преградой открывался подернутый дымкой вид на городские пейзажи: скопления башен, пирамид и куполов, возведенных вокруг образующих архитектурную доминанту имперской базилики, царского дворца, угловатого здания капеллы Астропатика и лежащего чуть в отдалении от них священного кургана — единственного в округе объекта, имевшего мягкие, естественные очертания. Город был настолько огромен, что Приад уже не мог его охватить взглядом, хотя визор и расширял угол зрения до ста восьмидесяти градусов.
Толчок. Сработали тормозные двигатели. На секунду возникло головокружительное чувство невесомости, когда челнок выпустил вертикальные столбы реактивного пламени, и стремительно теряя скорость, поплыл к югу.
Внизу, посреди широкой рокритовой платформы, возносящейся на девяносто метров над городскими улицами, запульсировала звезда посадочных огней — лампы вспыхивали поочередно, и свет прокатывался волнами от лучей звезды к ее центру.
Очередной толчок. Челнок накренился.
Пятьдесят метров. Двадцать. Десять. Два.
Раздался грохот, подобный лязгу рухнувшего стального листа, затем оглушительный скрежет… Приземление.
— Дамоклы! Высаживаемся! — крикнул Приад.
Спинки кресел резко приняли вертикальное положение. Энергетические кабели, провода мониторов и зажимы отключились, издав напоследок серию попискиваний и щелчков. Вдоль каждого борта открылось по пять люков, чьи створки поднялись вверх словно у чердачного окна.
Выхватив свое оружие из расположенных под креслами креплений, отделение «Дамокл» стремительно выпрыгнуло на залитую жарким светом посадочную площадку.
Они не находились в зоне боевых действий и не ожидали никаких неприятностей, но высадка все равно осуществлялась в полном соответствии со стандартной штурмовой схемой: каждое направление отслеживал ствол болтера, покачиваясь и выискивая цель до тех пор, пока Приад не отдал очередной приказ, позволивший десантникам опустить оружие.
По пять человек с каждой стороны, они синхронно прошагали мимо посадочного модуля, сходясь подобно зубцам застежки-«молнии», и образовали идеальную шеренгу по два.
Вокруг них кружили пыльные вихри. Отряд дождался, пока брат Андромак поднимет их штандарт и закрепит его за плечами так, чтобы полотнище развевалось над его головой. Затем Хирон провел ритуал подношения воды.
— Выдвигаемся! — сказал Приад, как только церемония завершилась.
Под закованными в керамит ногами зазвенел рокрит. Когда воины приблизились к краю платформы, перед ними раскрылись тяжелые бронзовые створки люка-диафрагмы. Навстречу десантникам вышел высокий, седобородый мужчина в украшенном богатой вышивкой черном мундире и белых брюках-галифе, сопровождаемый свитой из шестидесяти гвардейцев в островерхих, обтянутых шелком шлемах с серебряной бармицей. Свита держала в руках приветственно поднятые жезлы. Солдат, шагающий справа от офицера, нес массивный палисандровый зонт с белой окантовкой, обеспечивая тень для своего командира.
— Я сераскир[20] Даксл из Внутренней Стражи, — сообщил бородач. Прожитые годы и солнце избороздили его лицо морщинами, вместо век его глаза прикрывали аугментические фильтры из матового пластика. — Для меня большая честь приветствовать в Йоргу достопочтенных Астартес ордена Железных Змеев.
— И для меня честь встретиться с вами, сераскир, — отсалютовал Приад, переключившись с вокса на внешние динамики. Его голос загремел над открытой солнцу площадкой. — Мы прибыли отдать дань уважения вашему королю.
II
— Я рассчитывал на большее, — сказал Приад еще тогда, в тенистых, тихих чертогах орденского замка на Карибдисе. — В течение десяти месяцев я ковал из Дамоклов боевое подразделение, и мы готовы. Но наши новобранцы, я говорю о Диогнесе и Аэконе, ни разу не видели настоящей войны, и Хирону, хотя я нахожу чудесным тот факт, что он стал нашим апотекарием, еще требуется некоторое восстановление. И все же я рассчитывал… надеялся… получить боевое задание.
— Полагаю, брат-сержант, всякий Железный Змей надеется на то, что его следующей миссией станет военная операция, — проникающий в самую душу, глубокий и лишенный даже искры света голос магистра обрушился на Приада подобно грохоту прибоя океанов гордой Итаки.
— Разумеется, милорд, — поспешил отозваться сержант. Он не собирался перечить магистру.
— Мы поклялись нести службу — службу Астартес, возложенную на нас Богом-Императором, повелителем нашей расы. И мы исполняем всякое поручение, когда приходит срок, и не оспариваем его.
Приад склонил голову:
— Да, безусловно, мой магистр.
Долгое время Сейдон, великий магистр ордена Железных Змеев, стоял молча; гигантская тень в скудном освещении храма.
— Наш долг в служении Императору, — наконец, провозгласил он. — А если брать непосредственно наш орден, то наш долг состоит в защите Рифовых Звезд. Йоргу является одним из ключевых миров для этого сектора. Гордый бастион имперской мощи. Я скорблю о том, что долгое и мудрое правление королевы Гартруды подошло к концу. Мне кажется, что наш орден просто обязан отправить своих посланцев, чтобы те присутствовали на коронации ее преемника. Железные Змеи проявили бы неуважение, пропустив такое событие.
— Я осознаю это, великий магистр.
— Для выполнения этой задачи я избрал Дамоклов. Вы примете участие в коронационном шествии. Засвидетельствуете восшествие на престол нового короля. Станете представителями интересов ордена и продемонстрируете одновременно и нерушимую верность, и неусыпность нашего контроля. Ты оспариваешь мой выбор?
— Никак нет, милорд. Просто мне хотелось чего-то менее… церемониального.
— Приад, я бы и сам отправил вас повоевать, да только среди Звезд Рифа пока все тихо. Мне известно, как ты стремишься провести боевое крещение и проверить свой отряд под огнем. Выполни для меня эту работу, и я постараюсь найти для тебя испытание посерьезнее. Что скажешь?
В висках Приада тяжело стучала кровь, но он выдавил из себя улыбку:
— Дамоклы отправляются на Йоргу, великий магистр, — объявил он.
— Этак мы скоро станем толстыми и неуклюжими, — проворчал брат Ксандер, бросая на шезлонг свой шлем, а затем и латные перчатки. До появления Диогнеса и Аэкона он был самым младшим из Дамоклов и ему до сих пор нравилось демонстрировать юное непокорство.