Читать интересную книгу Сталин. Операция «Ринг» - Николай Лузан

– Я с тобой, Игорь! – присоединился к нему Владимир Попов.

– Мы тоже! Говори, че делать! – загомонили остальные.

Миклашевский вытряхнул из саквояжа тесаки и приказал:

– Разбирайте!

– А с ним че? – спросил Попов и кивнул на дежурного.

– Вяжите и в кусты!

Курсанты набросились на дежурного. Гуцалюк остался в стороне.

– Степан, ты чего? Давай помогай! – потребовал Миклашевский.

– Та у мэнэ у хати остався эт самое… Та я щас… – лепетал Гуцалюк.

Отработанным на тренировках ударом Игорь отправил его в глубокий нокаут и окликнул Попова:

– Володя, этого стукача в одну кучу к дежурному!

Не прошло и минуты, как все пятеро забрались машину и ринулись к штабу. Их действия были столь стремительны, что дежурный, его помощник и часовой на посту в секретке не успели и пикнуть, как были заколоты. От главной цели – агентурной картотеки – Игоря отделяла только металлическая дверь. Она легко поддалась ключу, так же быстро был открыт сейф, и агентурная картотека перекочевала в саквояж. Следующее препятствие – часовых на КПП им также удалось снять без шума, пополнив свой арсенал тремя автоматами.

Ошеломительный успех и свобода кружили головы агентам. За спиной Миклашевского кто-то затянул песню. Ему же было не до того, он пытался разгадать Рейхера и упредить его. До контрольной точки – 11-го километра, где предстояла встреча с Лемке, оставалось три километра. На пути к ней, подсказывала Игорю интуиция, и должна наступить развязка. Он сбросил скорость и внимательно посматривал по сторонам, надеясь отыскать съезд на лесную дорогу. Но Рейхер не был бы Рейхером, если бы не просчитал и этот вариант. Впереди, справа, в свете фар мелькнула кабина грузовика.

Игорь бросил взгляд в зеркало. Путь назад тоже был отрезан, на дорогу наползал второй грузовик. Рейхер все точно рассчитал. Справа и слева простиралось открытое поле. До леса, стоявшего темной стеной, было не меньше полукилометра.

«Идти в лоб на прорыв? Уходить к лесу полем? Занять оборону и продержаться до подхода Лаубэ? А если Арнольд не успеет?» – искал выход Игорь.

Пулеметная очередь хлестанула по капоту и не оставила ему выбора.

– Всем в кювет! Занять круговую оборону! Саквояж! Саквояж с картотекой с собой! – голос Миклашевского потонул в грохоте выстрелов.

Он распахнул дверцу и кубарем скатился в кювет. Вслед за ним последовали остальные.

– Экономить патроны! Подпустить поближе! Стрелять по моей команде! – распоряжался Игорь.

Перебравшись под защиту бетонного ограждения, он наблюдал за перемещениями гитлеровцев. Они, уверенные в своем превосходстве, как хорошо отлаженная машина, смыкали кольцо окружения. В предрассветном полумраке тут и там проступали размытые силуэты, и, когда расстояние сократилось до 50 метров, Игорь дал команду:

– Стрелять одиночными! Огонь!

На выстрел его пистолета скупо ответил автомат Попова. У остальных магазины оказались пусты. Рейхер, казалось, предусмотрел все, оставив их с тесаками против пулеметов. Им ничего другого не оставалось, как только умереть. И тут произошло чудо. Цепь гитлеровцев рассыпалась под яростным натиском бойцов Арнольда Лаубэ. Дальше события развивались с калейдоскопической быстротой. Смяв кольцо окружения, они прорвались к группе Миклашевского. Из кабины грузовика высунулся Курт и окликнул:

– Игорь, ты жив?

– Жив! Жив! – срывающимся голосом повторял Миклашевский.

– Давай сюда! Парни, грузитесь! Быстрее! Быстрее! – подгонял Курт.

Перебросив через борт саквояж с картотекой и погрузив раненого Бугу, беглецы забрались в кузов. Вслед им запоздало звучали пулеметные очереди гитлеровцев. На них плотным огнем ответила группа прикрытия Леонарда Дырмана. Игорь, распластавшись на дне кузова, не ощущал боли от раны в плече и не обращал внимания на ухабы. Он был счастлив, что остался жив, что снова был среди боевых товарищей и что сорвал план Рейхера – Курмиса.

На следующий день бойцы Арнольда Лаубэ покинули базу резидентуры под Фризаком и двинулись на восток, на соединение с частями Красной армии. Агента-боевика 4-го управления НКГБ СССР Ударова – Игоря Миклашевского в ней не было. Он, смешавшись с толпой беженцев, отправился на запад по следам эвакуированного Восточного министерства, чтобы выполнить задание Сталина – ликвидировать предателя Блюменталь-Тамарина и захватить его архив.

Эпилог

10 мая 1945 года в дверь квартиры по адресу Шиллерштрассе, 15, города Мюнзинген постучали. Открыв ее, Инна Александровна ахнула. Перед ней стоял живой и невредимый племянник – Игорь Миклашевский. Она проводила его в комнату. Навстречу им вышел Блюменталь-Тамарин. Игорь с трудом узнал в обрюзгшем старике баловня Мельпомены и женского сердцееда. Блюменталь-Тамарин, как сыч, целыми днями просиживал в квартире и боялся высунуть нос на улицу. Страх перед неминуемой расплатой он топил в вине, а злобу вымещал на жене и секретарше-любовнице.

Появление племянника, шепнувшего на ухо о запасе спиртного, спрятанном неподалеку, подняло настроение Блюменталь-Тамарину. Он охотно согласился составить ему компанию. Перед тем как покинуть квартиру, Миклашевский поинтересовался судьбой личного архива дяди. Переписка с власовской верхушкой, его отчеты перед гитлеровцами, содержащие клевету на советских руководителей, и другие материалы находились при нем и хранились в саквояже. Миклашевский убедил спрятать их в надежном месте. Блюменталь-Тамарин согласился, и, прихватив с собой архив, они переступили порог квартиры и уже больше никогда в нее не возвратились…

Пуля из парабеллума поставила последнюю точку в карьере изменника – бывшего заслуженного артиста РСФСР, бывшего руководителя Художественного театра имени Мочалова Всеволода Блюменталь-Тамарина…

* * *

Теперь, когда личный враг вождя замолк навечно, агент-боевик 4-го управления НКГБ СССР Ударов – Игорь Миклашевский наконец мог вернуться на родину. Возвращение затянулось на два месяца. На пути к советской зоне оккупации Германии его задержал американский военный патруль. После допроса Миклашевский в числе других советских граждан – бывших узников концентрационных лагерей и лиц, угнанных из СССР на принудительные работы в Германию, был отправлен в американский лагерь. Для него и тысяч других задержанных потянулись дни и недели томительного ожидания. Бюрократическая машина американской лагерной администрации не спешила открывать перед ними ворота и отпускать домой. После краха фашистского режима в Германии противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции: с одной стороны – СССР, а с другой – США и Великобританией от встречи к встрече приобретали все более антагонистический характер.

Лидеры «Большой тройки» – Сталин, Черчилль и Трумэн вслух продолжали говорить о союзе народов своих стран, а в тиши кабинетов на Даунинг-стрит, 10, в Белом доме и в Кремле уже вызревали тайные замыслы по устройству нового миропорядка. Слабые ростки искренней симпатии и фронтовой дружбы, появившиеся на берегах Эльбы ликующим победным маем 1945 года между русскими, американцами, англичанами и французами, увяли при легком дуновении ветров холодной войны.

Первыми в непримиримой тайной схватке за будущее господство над ресурсами и умами людей сошлись спецслужбы бывших союзников по антигитлеровской коалиции. Все чаще от советской разведки и военной контрразведки Смерш, действовавшей на территории стран Восточной Европы, поступали данные о том, что американцы, британцы и французы ведут двойную игру. Под различными прикрытиями они осуществляли активную вербовочную и пропагандистскую работу среди перемещенных лиц из числа советских граждан, склоняли их к сотрудничеству и отказу от возвращения на родину.

2 июля 1945 года заместитель начальника Управления Смерш Центральной группы советских оккупационных войск полковник Глина докладывал начальнику ГУКР Смерш НКО СССР генерал-полковнику Абакумову:

«Из показаний репатриированных бывших военнослужащих Красной армии Павлова А.И. и Беляева И.М. было установлено, что некое «Бюро партизанских отрядов Франции» (г. Марсель) снабжает служивших в РОА и немецкой армии изменников Родине аттестатами, удостоверениями, что они состояли в партизанских отрядах и боролись против немецких захватчиков. Каждый такой документ стоит 3 тыс. рублей. Кроме того, ведут обработку советских граждан с целью их невозвращения на родину».

Данные военных контрразведчиков подтверждала резидентура НКГБ во Франции. Начальник 1-го Управления (внешняя разведка) НКГБ СССР генерал-лейтенант Фитин уведомлял руководство Смерш, что «по данным резидента НКГБ СССР в Париже, удалось установить, что только в одном Париже имеется 22 вербовочных пункта. Особенно активная роль отмечается со стороны эмигрантского бюро Маклакова, швейцарского и шведского консульств и многочисленных французских и англо-американских разведпунктов».