Читать интересную книгу Война 2020. На западном направлении - Владислав Морозов

Вечером 5 июня в районе Бялолэнна на северной окраине Варшавы выехавший по заявлению некой бдительной гражданки пенсионного возраста Ядвиги Риесс наряд польской полиции обнаружил на стене у одной из тамошних бензоколонок размашистую надпись по-русски, сделанную явно недавно:

«Пшеки! Учитесь военному делу настоящим образом. Мы уже едем. 175-й разведывательный батальон 76-й гвардейской ВДД. Слава ВДВ!»

Возле надписи обнаружили следы от нескольких пар армейских ботинок большого размера, окурки папирос производства Канской табачной фабрики и зеленую пуговицу с отштампованной на ней пятиконечной звездой и надписью «Атлант. Моздок». По иронии судьбы ни одна камера в окрестностях бензоколонки не работала уже очень давно (что делать, кризис), и сам момент написания, как и внешний облик написавших, зафиксирован не был.

Полицейские не стали это комментировать, но благодаря собравшимся вокруг зевакам надпись успела быстро попасть в социальные сети, и польский Интернет взорвался истерическими высказываниями:

– Русские уже здесь, спасайтесь! Русская разведка на окраине Варшавы, бегите! Это чечены, берегитесь!

Пресс-служба МВД Польши сначала обозвала эту историю «чьей-то глупой шуткой», но параллельно почему-то было начато расследование. Разумеется, никто в Польше не знал, что это было столь же умелой дезинформацией, как и появившаяся накануне видеозапись переходящих эстонскую границу российских танков. На Западе это вполне могли назвать «элементом гибридной войны».

Так или иначе, по всей Польше возникла нешуточная паника. Русские разведгруппы вдруг начали наблюдать в разных городах и районах страны, как бдительные до полной паранойи граждане сообщали об этом властям, полиция захлебнулась в потоке ложных вызовов, и в итоге в ночь с 5 на 6 июня в нескольких населенных пунктах Польши произошли перестрелки полицейских спецподразделений с интенсивно передвигавшимися по стране после российских ракетных ударов польскими армейскими частями, во время которых было несколько десятков убитых и раненых.

Кульминацией этого сумасшедшего дня стал эпизод, когда в сумерках 5 июня звено боевых вертолетов W-3WA «Сокол» с 56-й армейской авиабазы в г. Иновроцлав было поднято по тревоге и атаковало в районе Косьцежина механизированную колонну, обстреляв ее из 23-мм пушек и НАРами. Колонна бронетехники оказалась польской из состава Второй мехбригады, входившей в состав 1 Второй механизированной дивизии. При налете сгорели БМП-1 и БТР «Опал», были подбиты еще два «Опала» и танк Т-72М, убито 6 и ранено 12 польских военнослужащих. В условиях отсутствия у армейских подразделений четкой связи кто-то из все тех же «бдительных» местных жителей увидел двигавшуюся в южном направлении с северо-востока бронетехнику, среди которой были «похожие на русские» БМП-1 и Т-72, и «своевременно сигнализировал» куда надо. А лучше бы он этого не делал. Сигнализировавшего потом искали, но, увы, тщетно.

К вечеру 5 июня на территории Польши появились первые армейские дезертиры (многие из которых дали деру из своих частей, хозяйственно прихватив оружие) и сотни беженцев, двигавшихся в сторону Германии и Чехии со Словакией. И хотя их количество было несопоставимо с продолжающимся в Балтийском море «прибалтийским кошмаром», соседи предпочли ограничить пропуск польских граждан через свои границы. На пограничных пропускных пунктах начали собираться очереди из автомашин, а цены на топливо резко подскочили.

Эстония. Тарту. 5 июня. Вечер.

Рота «А» (она же «Альфа») 2-го батальона 65-го бронетанкового полка Panther 3-й пехотной дивизии США медленно въезжала на окраину аккуратненького старинного Тарту. Посланная час назад вперед разведка во главе с лейтенантом Сирсом, похоже, куда-то пропала, и у капитана Спейда по этому поводу были самые нехорошие предчувствия. Связи по-прежнему не было, и капитан давно перестал что-либо понимать.

В составе его роты больше не было ни одного «Абрамса». Причины этого были самые банальные. Рота вышла к тому самому погранпереходу, где накануне якобы произошло вторжение русских. Осмотр объекта в бинокль показал, что там не было ни единой живой души или автомашины, на русской стороне границы тоже все было тихо. Когда же авангард роты «А» въехал на территорию погранперехода (капитан Спейд приказал осмотреть тамошнее хозяйство, надеясь найти хотя бы видеозаписи с камер слежения, подтверждающие или опровергающие факт русского вторжения в Эстонию), там сработало несколько мощных взрывных устройств. Похоже, эти эстонские идиоты перед своим бегством заминировали погранпереход, ожидая проход через него русской бронетехники. Вместо этого два М1А2 получили повреждения ходовой части, которые невозможно было устранить на месте, а один «Страйкер» сгорел. Погибло четверо американских военнослужащих, еще семеро было ранено или контужено. После этого Спейду оставалось лишь тупо увести роту по шоссе на север, в сторону Тарту – ближайшего крупного города, где могли быть какая-то способная ответить на вопросы капитана местная власть и любая исправная связь.

Однако дорога оказалась не из легких – во время марша роту «А» все время обстреливали (иногда со снайперской точностью) из-за деревьев и ближайших строений. Из-за этой стрельбы бессмысленно палившая в ответ рота «А» израсходовала уйму боеприпасов к стрелковому оружию и потеряла убитыми еще трех человек.

Спейд подозревал, что это опять были эстонцы из местной «Нацгвардии», которые продолжали упорно принимать их за русских. Дошло до того, что какие-то хорошо знающие уязвимые места танков типа М1 твари несколько раз обстреляли колонну из РПГ, повредив ходовую часть еще трех «Абрамсов», которые тоже пришлось оставить. А на последнем исправном М1А1 уже милях в десяти от Тарту вышел из строя вспомогательный силовой агрегат (ахиллесова пята всех танков М1), и танк безнадежно заглох. Впрочем, в отношении всех танков у Спейда еще оставались смутные надежды на то, что удастся вызвать ремонтников и эвакуировать поврежденные машины.

Так или иначе, сейчас рота «А» двигалась только на «Страйкерах» и автомашинах.

Кроме постоянной стрельбы из-за угла вокруг все было по-прежнему – закрытые магазины и прячущиеся при первых же звуках двигателей американских бронемашин гражданские. А вот беженцы практически перестали попадаться на пути роты «А». И все так же нигде не было видно никаких военных: ни эстонских, ни русских, ни американских, ни любых других. Даже полицейских на глаза не попадалось.

Двадцать первый век, думал капитан Спейд, глядя на все это из командирского люка своего М1126, Европа, мать ее так.

В окружающей реальности решительно ничего не прояснялось.

Колонна американских броневиков и автомашин наконец въехала в Тарту и на перекрестке двух улиц (Спейд успел заметить на ближних домах таблички с названиями, что-то вроде Voru и Ringtee) его шедший головным «Страйкер» буквально влетел в немаленькую толпу из нескольких сотен явно гражданских пестро одетых людей. Мехвод Фаверо немедленно остановился, и народ попер прямо к американским машинам. Оружия у них Спейд не рассмотрел, зато вокруг было много женщин и детей, а из толпы кричали на ломаном английском фразы, типа «янки вон» или «янки домой», прибавляя к этому какие-то выражения на эстонском и русском, смысла которых Спейд не понимал, и неприличные эротические жесты.

Опять демонстрация? И что делать? Тупо переть вперед или начать стрелять? Давать команду на открытие огня у Спейда не было никакого желания.

– Парни, спокойно! Не стрелять! Ни в коем случае! – заорал Спейд, высунувшись по пояс из люка и обернувшись в сторону следующих за ним машин. Услышали его или нет, Спейд не понял, потому что вокруг все вдруг как-то разом изменилось.

Так не бывает, но за какие-то секунды капитан Спейд вдруг осознал, что женщин и детей вокруг себя он больше не видит, но при этом на броне его «Страйкера» сидит на корточках какой-то ухмыляющийся коротко остриженный крепыш, который упер в голову Спейда ствол большого пистолета, увенчанного глушителем. В голове Спейда мелькнула мысль о том, что его танкошлем по сути ничем не лучше бейсбольного шлема, поскольку хорошо бережет голову разве что от ударов об острые углы внутри боевого отделения. Но выпущенная в упор пистолетная пуля легко проломит и шлем, и череп, на который он надет.

Еще один очень похожий тип, но чуть помоложе, уже стоял над люком механика-водителя и держал на мушке голову рядового Фаверо. А на крышке моторного отделения командирского М1126 откуда ни возьмись появилась большая черная сумка. И вокруг «Страйкера» тоже вдруг замаячили аналогичные рожи, больше всего напоминающие переодетых военных.

– Тихо, капитан, – сказал крепыш Спейду на безукоризненном нью-йоркском (судя по долгому произношению гласных) диалекте. – Руки подними и без резких движений!