ему. — Хотя ты бы так не подумал, судя по тому, сколько всего я выпила за эти выходные.
— Восполняешь пропущенное. Ты поверишь мне, если я скажу, что не пью так много?
Я поднимаю брови.
— У тебя в кабинете есть бутылка скотча. Это то, что пьют богатые парни во всех фильмах, да?
— Я же не настолько предсказуем?
— Просто ответь — это скотч? — спросила я.
— Да, — признает он. — Но, честно говоря, на вкус он как дерьмо. Но это было дорогое дерьмо, так что я оставил его себе.
— Привет, голубки, — зовет Катя. — Вы можете оторваться друг от друга еще на часик? Я хочу переодеться, выпить кофе и развести огонь.
— Тогда, наверное, я разведу огонь. — Леня целует Катю и обходит крыльцо, чтобы набрать дров. Алекс идет с ним, а мы с Катей заходим внутрь, чтобы переодеться.
— Вы такая гармоничная пара, — говорит мне Катя, и ее слова отрезвляют. — Серьезно, вы такие милые.
— Спасибо. — Я ненавижу лгать.
— Как ты думаешь, когда ты сможешь познакомить его со своими детьми?
Я теряю равновесие, пытаясь расстегнуть туфли, и падаю на землю. Я пьяна, но не настолько, чтобы выболтать правду.
— Эмм, не знаю. Я, правда, не знаю, как со всем этим справиться, — признаюсь я. — Они мало что знают о своем отце — черт возьми, я тоже, — но все, что я рассказала им о нем, — это то, что ему пришлось уехать. Знаю, что однажды мне придется все это объяснить.
— О, милая, это нелегко. И я тоже не знаю, что делать. Может, просто довериться своему чутью?
Я киваю, думая обо всей этой ситуации, и все больше чувствую, что меня вот-вот вырвет. Я ненавижу ложь вообще, еще больше ненавижу лгать своим друзьям и больше всего ненавижу, когда это окончательно сбивает меня с толку.
Алекс — мой начальник.
Не мой парень.
Мы ладим. Заставляем друг друга смеяться. Я искренне верю, что ему нравится мое общество… Но если бы мы не притворялись, то вообще не были бы сейчас вместе.
У меня есть дети, и хотя у Алекса хорошие отношения со своим племянником, не похоже, что он хочет иметь собственных детей. Встречаться достаточно сложно, но встречаться, когда ты родитель-одиночка, еще сложнее. Мне нужно найти кого-то, кому я понравлюсь, и кто понравится мне, и кто совместим с моими девочками.
Если бы я не выпила второй бокал вина после того, как доела свой салат, у меня, вероятно, прямо сейчас случился бы приступ беспокойства. Мои девочки замечательные, и любому бы повезло, если бы они были в его жизни. Найду ли я кого-нибудь, кто тоже так думает? Тот, кто будет встречаться со мной, в некотором смысле будет встречаться не только со мной, но и со всеми нами. Кто, взглянув на меня, не решит, что у меня слишком много багажа, и не вышвырнет нас на обочину?
Наконец-то я снимаю обе туфли. Торопливо поднимаюсь по лестнице, снимаю платье и надеваю лосины, высокие носки, рубашку с длинным рукавом и свитер. Катя достает два одеяла из шкафа в прихожей, и мы выходим на улицу, спускаясь к берегу.
Алекс и Леня все еще пытаются разжечь огонь. Катя подходит, перекладывает дрова в яме для костра и разжигает его за минуту.
— Впечатляет, — говорю я ей и сажусь на песок. Алекс занимает место рядом со мной. На нем нет куртки, и ему, вероятно, холодно. Я накидываю одеяло нам обоим на плечи.
Лена выходит из дома со всем необходимым, чтобы приготовить бутерброды. Мы разговариваем и смеемся, пока жарим хлеб. У меня звонит телефон, и я иду вдоль берега в поисках места с сетью, чтобы поговорить со своими девочками. Они весело провели день в зоопарке, но с нетерпением ждут моего завтрашнего возвращения домой.
Я тоже, дети. Я тоже.
Попрощавшись с девочками, возвращаюсь к костру и занимаю свое место рядом с Алексом. Он укутывает меня одеялом и позволяет своей руке задержаться на моем плече на мгновение дольше, чем нужно. Его прикосновение, нежное, но в то же время сильное, ощущается чертовски приятно. Все по-прежнему разговаривают, а Алекс так хорошо ладит с Катей и Леней, что кажется, будто мы дружим гораздо дольше, чем одни выходные.
Я устала и около полуночи уже едва могу держать глаза открытыми. Моя голова склоняется набок, опускаясь на плечо Алекса.
— Даша? — тихо спрашивает он. — Ты не спишь?
— Нет, — ворчу я.
— Давай я отнесу тебя в постель.
— Нет, я не сплю. Я останусь здесь вместе со всеми.
— Я тоже устала, — говорит Лена. — Я встала в пять, чтобы пробежаться. Обычно я ложусь спать в восемь вечера, — смеется она.
Алекс поднимает меня на ноги и накидывает одеяло мне на плечи.
— На этот раз ты продержалась за полночь, что, делает тебя отъявленной тусовщицей.
Я смеюсь.
— Раньше я могла не ложиться спать до двух, а потом вставать в семь, даже после того, как у меня родились близняшки. Я чувствую себя старой.
— О, заткнись, — смеется Катя. — Ты здесь самая молодая.
— Сколько тебе лет? — спрашивает Лёня.
— Двадцать пять, — отвечаю я ему.
— Если ты старая, то я вообще древний.
— Ты это сказал, не я.
— Видишь? — Катя легонько хлопает Леню ладонью по груди. — Мы слишком взрослые, чтобы заводить еще одного ребенка.
Я натягиваю на себя одеяло, мне холодно находиться вдали от Алекса.
— Хочешь еще? — спросила я.
— Он считает, что у нас должен быть второй ребенок.
— Это не ответ на вопрос, — отмечает Лена.
— Хочешь еще ребенка? — спросила я еще раз.
— Нет, — без колебаний отвечает Катя. — Забеременеть в первый раз было непросто. А сейчас Лизе уже шесть, и она становится независимой. Младенческий период был тяжелым. Я не знаю, как ты справилась с этим в одиночку.
— Ну, мой папа очень помогал, и моя лучшая подруга тоже.
— Теперь у тебя есть партнер, — говорит Леня, кивая на Алекса. — И, может быть, вы двое заведете еще, а?
— Прекрати, — шикает Катя, на этот раз шлепая Леню по-настоящему. — Они только начали встречаться. Они об этом не думают.
— Ну, никогда не знаешь наверняка.
Теперь я чувствую себя неуютно. Ребенок — это последнее, о чем думает Алекс, я могу это гарантировать, черт возьми.
— Но ты бы хотела еще ребенка? — спрашивает Катя.
Я киваю.
— Думаю, что хочу. Но только с правильным человеком. Шанс снова родить близнецов невелик, и тогда я не была бы одинока. Малыш номер три был бы похож на отпуск, по сравнению с двумя сразу. По