– Он в бронежилете! – пробормотал Самцов, хотя это был полный бред. Никакой бронежилет не выдержал бы такого количества попаданий.
Не сводя с Арея внимательных глаз, он достал из кармана маленький пистолет и, придерживая своей левой рукой кисть правой, прицелился барону мрака точно в лоб. Арей облокотился на стол и спокойно смотрел на Самцова. К тому моменту пальба уже прекратилась, и все взгляды были обращены к ним.
Арей изменился. Он уже не кривлялся и не мельтешил. Все это сдуло с него холодным сквозняком, пробившимся из разбитого окна.
– Тебе страшно, – спокойно проговорил Арей, обращаясь к Самцовому. – Не правда ли?
Бах! Бах! Маленький пистолет в руке у Самцова дважды дернулся. Он был без глушителя, и выстрелы прозвучали неожиданно гулко. Арей остался сидеть в кресле, зато стоявший рядом с Самцовым мужчина гулко рухнул на пол. В голове у него появились две небольшие дырочки – как от пуль малого калибра. Тиберий Цезаревич тупо уставился на лежащее подле него.
– Но почему? – удивленно спросил Мефодий.
– Это только кажется, что проклясть себя пустяк. Посмотри туда, и ты увидишь то, что вижу я, – сказала Даф и, подойдя сзади, ладонями быстро коснулась глаз Буслаева.
Мефодий увидел, как над лежавшим неподвижно телом, подобно дымку, поднималась белая трепещущая тень – зыбкая и неплотная, повторявшая очертание тела мертвеца. Один человек мертво и неподвижно, в невозможной для живого позе лежал на полу, а другой такой же – только нагой и сотканный из белесого тумана высился над ним. Внезапно тень заметила свое тело и вздрогнула. Оцепенев, она вскинула прозрачные руки и напуганная этими руками, бросилась в сторону, но не смогла оторваться, так как ее и тело связывало нечто вроде все еще плотной белой пуповины.
– Так выходит эйдос после смерти тела. Если, разумеется, не забрать его при жизни… – не без сострадания пояснила Улита.
Она была права. Тень металась нелепо, неловко, судорожно.
– Испугался! – сказал Арей. – Не понял еще, что отошел. Дела у него были, планы, машину хотел сменить, то, сё, – а теперь – раз! – пожалуйте на встречу с вечностью. Не было таковой в его планах, вот и профукал ни за грош… Да, много ждет его еще неприятных сюрпризов…
Тень судорожно металась, пытаясь оторвать свой приклеившийся шлейф от мертвого тела, но тщетно. Тогда тень замерла и стала озираться в ужасе и недоумении. Когда прозрачное лицо ее обратилось к Арею, тень отшатнулась вдруг в немом ужасе, будто ее толкнули в грудь, и, дрожа, закрылась руками. Наверное, она увидела в Арее что-то особенно жуткое и страшное, чего не видел никто из живых.
Арей искоса взглянул на напуганную тень и нетерпеливо прищелкнул пальцами. Тотчас у него в кабинете, потирая сухонькие ладошки, возник Тухломон. Он достал из воздуха ржавые большие ножницы, смахивающие на портняжные, и, вразвалку подойдя к тени, перерезал пуповину, связывающую ее с телом. Тень, охваченная ужасом, рванулась было, но комиссионер ловко подхватил ее за край, притянул к себе и деловито свернул, точно полотенце. Вслед за тем Тухломон стал медленно уходить под пол. Вначале скрылись ноги, затем грудь и последней исчезла голова в поблескивающих очках, голова, сохраняющая деятельно-скорбное выражение похоронного агента.
– Да, насчет этого… м-м… как бы это выразиться… усопшего, – перед исчезновением заговорщицким голосом сказал Тухломон, обращаясь к бледному Самцову. – Ежели пожелаете его… на Ваганьково, то я завсегда поспособствую насчет захоронения. Престиж какой – все завидовать будут!
Сказал – и скрылся, пошленько подмигнув.
Время застыло, свернулось, замерзло. Никто из ворвавшихся в кабинет уже не стрелял, но все неосознанно, по-бараньи, жались в кучу, стараясь не смотреть на Арея. На меловых лицах проступал тот слепой страх перед сверхъественным, который был у их дедов и прадедов, – и не исчез, оказывается, а таился в сердцах, ожидая своего часа.
Самцов, оцепенев, щелкал курком в участливую физиономию Арея, и в глазах у него все сильнее отражалось два чувства: понимания и ужаса. Наконец и он перестал щелкать и, уронив пистолет на ковер, стал пятиться к дверям.
Тогда Арей неторопливо поднялся с кресла и, кивнув на Самцова, приказал:
– Все вон! Оставить только его!
Тотчас двоих дорожников и их кожаного шефа как ветром сдуло. В кабинете остался лишь Самцов и труп на полу, который уже никуда не спешил.
– Улита, колоду! – приказал Арей, и тотчас в руке у него появилась колода карт Таро.
Мечник мрака взглянул на них и покачал головой.
– Не поймет он таких, дай обычные! – поморщился страж.
Мгновение – и колода Таро исчезла, а вместо нее появилась запечатанная колода с надписью «Карты игральные. Атласные». Видимо, Улита позаимствовала карты с витрины, потому что на них была наклейка: «20 р.». Арей удовлетворенно кивнул и быстрым движением рассеял колоду по столу.
– Никакого шулерства! Тридцать шесть картонных прямоугольников! Все тут: и дамы, и тузы, короли, и десятки. Теперь они твои судьи. Правила знаешь?
Самцов замотал головой.
– Бубны – власть, черви – любовь, крести – дальняя дорога, а пики – смерть. Тяни!
Самцов протянул было руку, но тотчас, одумавшись, отдернул ее.
– Будешь тянуть! – страшно рявкнул Арей. – Ну же! Тяни, или я потеряю терпение!
Тиберий Цезаревич заметался. Потянулся к одной карте, схватился за другую, но в последнюю секунду, передумав, перевернул лежащую с краю. Взглянув на нее, он быстро бросил ее и взял следующую. Арей сделал вид, что ничего не заметил. Самцов посмотрел на вторую карту, побледнел и схватил третью. Третья карта тоже его не устроила, и он нацелился на следующую, но тут Арей, пристально посмотрев на нее, глухо сказал:
– Хватит! Улита, посмотри!
– Пиковый туз, пиковая восьмерка и пиковый валет! – озвучила ведьма, даже не переворачивая карты.
Самцов дико уставился на ведьму, соткавшуюся словно из воздуха.
– Вот как? И каким же вышел валет? – с интересом спросил Арей.
– Первым. А туз последним, – сказала Улита.
– А та карта, которую он хотел перевернуть и не перевернул?
– Червовая дама.
Самцов вздрогнул и ударил себя по лбу.
– Вот видишь, к чему приводят попытки обмануть судьбу, – назидательно сказал Арей. – Вытянул бы даму – так и быть, сделал бы я тебя мелким брачным аферистом. Остановился бы на валете, потаскался бы по захолустным городкам России с чемоданом книжек Рона Хаббарда… А сейчас пиковый туз. Делать нечего. Улита, распорядись!
Мгновенье, и посреди кабинета выросли обтянутая черной материей плаха и могучий широкогрудый палач в красном колпаке. Еще мгновение – и Самцов оказался на коленях, с завернутыми назад руками и шеей, лежащей на плахе. Взлетел и замер в ожидании тяжелый топор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});