Только идти стало еще противнее. К холоду добавилось ощущение жира на коже. Лезть в подкоп пришлось ползком, и все волосы, все лицо, шея, руки – все в жирной, мокрой земле… Дождик размачивал ее и гнал под воротник, по всему телу…
Первыми насторожились крысы.
По серой цепи прокатилась волна нервозности. Взводный забежал вперед, чтобы стало заметно, что он готов к докладу. Белоснежка же просто подвалила слева и нагло потерлась о ногу, как оголодавшая кошка.
Стас остановился:
– В чем дело?
И махнул рукой, отменяя доклад. Теперь, когда чавканье грязи под ногами смолкло…
Из-за шелеста дождя пробивалась музыка. Кажется, даже знакомое что-то…
Стас помотал головой, сбрасывая наваждение.
Если это не слуховая галлюцинация… “Тяжелая” музыка. Из далекого детства. Уже тогда почти классика, а сейчас-то и подавно. Типичная классика конца прошлого века. Электронные гитары, заходящиеся в ярости голоса, бешеный ритм…
Впрочем, классика-то она классика – но не для всех. Такая классика – это байки, пиво, затянутые в заклепанную кожу молодые ребята, длинноволосые девчонки с черными ногтями…
Но здесь?..
На ферме для разведения генетических уродцев, замаскированной под зоопарк? Дождливым вечером, почти ночью? Да еще на улице?.. Во всю мощь немаленьких динамиков, раз это слышно за километр?..
Первое здание фермы едва угадывалось впереди. Расплывчатое желтоватое пятно, еле заметное через слой холодного воздуха, полного ледяной крупы…
Бороться с ощущением, что весь мир тронулся – и тронулся далеко и надолго, – становилось все труднее.
В голове крутилась совершенно абсурдная картинка. Как дюжина-две ребят с девчонками, на байках и с бутылками пива, под музыку, не скрываясь, даже провоцируя – ну, давайте, что вы с нами сделаете? – сбивают замок с ворот зоопарка, заезжают внутрь и устраивают вечеринку. Не встречая никакого сопротивления.
Прямо на новой ферме Графа. Куда разные олухи царя небесного забираются не через парадные ворота, нагло сдирая замок, а с далекого тыла, протащившись два километра по грязи, с невероятным трудом определив систему, по которой установлены камеры наблюдения, вползшие через подкоп под забором, слово дождевые черви… Это было бы дико, да.
Но то, что открылось взгляду, когда заполз за угол крайнего здания…
Музыка ревела из двух здоровенных, чуть меньше человеческого роста колонок. Они стояли на открытой террасе двухэтажного дома. Еще десяток домов и длинных стойл, похожих на военные полевые ангары, выстроились вокруг площади, большой и вытянутой, метров шестьдесят на двести. Идеально забетонирована, а сверху покрыта еще каким-то пластиком. Гладко-гладко, словно гигантский стеклянный монитор…
На площади шла муштра. Пара сотен тварей, не меньше. Десятки ярких, зелено-голубых тел, под ними тысячи теплых желтых следов, медленно истаивающих, краснеющих, сливающихся с миллионами давних, почти пропавших следов: оранжеватых, красных, темно-кумачовых… В глазах зарябило.
Стас выключил тепловизор и стянул очки с глаз. Тепловизор, делавший привычный мир странным и полным самых неожиданных цветов, доводил и без того дикое зрелище до полного абсурда.
– Бога маму в душу…
Без тепловизора стало даже еще хуже.
Прожекторов на площади не было. Свет был только тот, что падал из окон домов – в трех домах окна еще светились, хотя уже перевалило далеко за полночь.
Но твари заметны. Сами светятся. Почти тем же зеленым цветом, в какой их раскрашивал процессор тепловизора. Таким же ярким, но куда более ядовитым. Только теперь, без тепловизора, тела светились не целиком, а кусками, узорами на шкуре. Сразу и не понять, что это за твари…
Но можно. Особенно если с младых лет крутиться среди ребят, заколачивающих деньги на модифицированных животных…
Задние ноги явно от быков. Само туловище уменьшено, а суставы задних ног сильно изменены. Как-то очень хитро. Суставы давали ногам двигаться и так, как обычно двигаются ноги у быков – когда они стоят на четырех ногах. Но твари запросто вставали на задние лапы. Не поднимались на дыбы, а именно вставали на две ноги, выворачивая суставы. И шли. Или бежали. На двух ногах.
Суставы передних ног устроены похоже. Передние ноги запросто могли действовать и как ноги, и как лапы. Твари молотили друг друга лучше профессиональных боксеров. Молотили увесисто – на концах ног-лап не пальцы, а твердые копыта.
Головы большие, с рогами – и все же не бычьи. Без собачьих генов здесь не обошлось. Пасть вытянута, нижние клыки оттопыривают верхнюю губу, тускло отсвечивая в полумраке…
На одном конце площади мутузили друг друга уже взрослые твари. Под три метра, если считать от задних копыт до кончиков рогов. Сами рога тоже дай бог каждому – сантиметров семьдесят в размахе. На концах, словно боксерские перчатки, пухлые насадки-подушечки. Похоже, рога прекрасно отточены, и без этих накладок твари быстренько порвали бы друг дружку…
Ближе к середине площади сражались твари поменьше.
Граф поставил дело на широкую ногу. Тварей на ферме делали с размахом, потоками с интервалом месяца в три. Вполне достаточный интервал. Для тварей с ускоренным ростом пяти-шести месяцев вполне достаточно для возмужания, если правильно и до отвала кормить. Московским крысам и полтора хватало. Правда, они не такие здоровые… Разводили этих тварей уже с год, наверно, – на площади был и третий выводок. С ближнего края топтались твари совсем крошечные, в холке не больше терьера, не тяжелее пуда. Маленькие, забавные и беззащитные, как и все остальные щенки-млекопитающие. Выдергивающие из души даже самого сухого человека улыбку и желание приласкать… Мозгами тварей тоже не обделили. Тренировались они слаженно, приглядывать за каждой парой не требовалось… Среди светящихся зелеными узорами тел мокро блестели дождевики дрессировщиков. Но для двух сотен тварей совсем немного.
Особенно таких. Любая тварь из той полусотни, что на дальнем краю, где взрослые, – любая из них, если бы устроила бунт, запросто порвала бы и затоптала дюжину профессиональных боксеров, не то что этих худосочных дрессировщиков…
Один, два, три, четыре… А вот и пятый – явно главный. От него и исходили волны активности.
Точнее, от нее. Судя по походке, женщина, причем на довольно высоких каблуках. И дождевик на ней приталенный, изящный. Даже не дождевик, а кожаный плащ с капюшоном.
Это и есть Бавори?..
Ну да. Точно! Эта музыка, грохочущая на площади и разлетающаяся по лугам! Эта классика конца второго тысячелетия – группы “Bathory”! Вот откуда ее погоняло растет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});