Читать интересную книгу Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли

– А как насчет привилегии? – тихо подсказал ему Роджер.

– Конечно, – продолжал сэр Чарльз, не обращая на него внимания, – в исковом заявлении о клевете должны быть точно зафиксированы словесные утверждения, а не только их смысл и общие выводы. При невозможности доказать факт произнесения этих утверждений свидетель обвинения освобождается от обвинения в клевете. Но я не знаю, как иск может быть запущен в дело, если выступления не будут протоколироваться, а затем протокол не буде! – подписан каким–нибудь свидетелем, который сможет таким образом подтвердить факт распространения клеветы.

– А привилегия? – повторил Роджер, начиная терять терпение.

– Более того, – продолжал сэр Чарльз с улыбкой. – Я склонен считать, что в данном конкретном случае утверждения, носящие, возможно, порочащий характер, даже ложный характер, могут быть произнесены из благородных побуждений вполне искренне. В этом случае презумпция ложности меняет место на противоположное и бремя доказательства, что ответчик по делу об убийстве, подавая иск о клевете, руководствовался преступным умыслом, вытекающим из самого преступления, ляжет, к большому удовлетворению жюри, на плечи свидетеля обвинения. В таком случае, как я представляю, суд будет руководствоваться исключительно соображениями общественной пользы, а это справедливо означает…

– Привилегию суда! – громко произнес наконец Роджер.

Сэр Чарльз устремил на него тусклый взгляд судейского крючкотвора. Но на этот раз слово было услышано.

– Я уже подходил к этому пункту, – недовольно произнес сэр Чарльз. – В нашем деле Клубу вряд ли удастся получить привилегию общественного обвинителя. Что касается частной привилегии, то в этом случае мы не можем знать, в какой степени мы будем допущены к процессу. Мы даже не вправе заявлять, что все утверждения, которые мы здесь выдвигаем, носят сугубо частный характер, потому что на самом деле не вполне понятен наш статус: частное ли мы юридическое лицо, представленное некоей общественной группой, или некая общественная группа, представляющая совокупность частных лиц. Конечно, можно считать и так и так, – увлеченно продолжал сэр Чарльз, – или, что то же самое, является ли наш Клуб собранием частного или общественного типа. Вопрос, конечно, очень спорный, – сэр Чарльз сбросил с носа пенсне, выражая свое бессилие перед неразрешенным вопросом. – Но мне хотелось бы рискнуть выдвинуть мнение, – решительно произнес он, – что передача нашего дела на рассмотрение суда должна быть подкреплена привилегией ввиду того, что мы действуем не с целью animus injurandi, а исходим из высших соображений не только правового порядка, но и морального и общественного долга, и потому должны быть наделены правом высказывать veritas convicii, так как, будучи исполнены bona fide, руководствуемся не столько своими, сколько общественными интересами. Однако должен прибавить, – сэр Чарльз как будто сам испугался собственной решительности, – что еще нельзя с точностью предвидеть, как пойдут события, а потому было бы разумнее не называть никаких имен, однако давая при этом недвусмысленно понять намеком, полунамеком и прочей недоговоренностью, кого именно мы имеем в виду.

– Но все–таки, – вмешался президент, преодолев овладевшее им утомление, – считаете ли вы, что нам может быть дана привилегия выступать, упоминая любое имя?

Пенсне сэра Чарльза символически описало полный круг в воздухе.

– Я думаю, – проговорил сэр Чарльз с необычайной важностью, на которую он имел право, потому что, будь его мнение произнесено в зале суда, а не здесь, оно бы обошлось Клубу в очень круглую сумму, – я думаю, – сказал сэр Чарльз, – рискнуть можно.

– Решено! – с облегчением произнес президент.

Глава 6

– Смею утверждать, – снова заговорил сэр Чарльз, – многие из вас наверняка уже сделали свое заключение о личности убийцы. Наше дело с такой поразительной очевидностью вызывает в памяти одно из классических дел об убийстве, что параллель эта не может остаться незамеченной. Я, конечно, имею в виду дело Мари Лафарж.

– А! – проронил Роджер удивленно.

Что до него, то никакого сходства он не заметил. Он смущенно поерзал в кресле. Как же он не подумал? Параллель очевидна.

– В том деле, – продолжал сэр Чарльз, – мы имели жену, которой было предъявлено обвинение в том, что она послала своему мужу некий отравленный предмет. Было ли это пирожное или коробка конфет – значения не имеет, возможно, не стоит столь…

– Но ведь никто, у кого есть голова на плечах, до сих пор не верит, что виновна была Мари Лафарж, – с необычной для нее горячностью перебила его Алисия Дэммерс. – Было же доказано, что пирожное послал прораб, или как там еще, его звали Дэнис, если не ошибаюсь. У него были более веские мотивы для убийства, чем у Мари Лафарж.

Чарльз бросил на нее суровый взгляд:

– Мне кажется, я сказал «было предъявлено обвинение». Я имел в виду только факт и вовсе не собирался высказывать свое мнение по существу этого дела.

– Простите, – прознесла Алисия Дэммерс без тени смущения.

– Я всего лишь заметил сходство – не более. А теперь вернемся к нашему спору и начнем с того места, на котором остановились. Вспомним вопрос, который был мне задан, – сэр Чарльз не пожелал переходить на личности. Вопрос относительно того, что леди Пеннфазер могла иметь сообщницей человека верного, готового принять часть вины на себя. У меня такая мысль тоже возникала, но я отмел это сомнение. Все было задумано и выполнено ею одной, – он умолк, ожидая вопросов.

– Как же это могло случиться, сэр Чарльз? – решил помочь ему Роджер. – Она все это время находилась на юге Франции. Это установлено полицией. У нее неоспоримое алиби.

Сэр Чарльз одарил его лучезарной улыбкой:

– У нее было неоспоримое алиби, но я его разрушил. Вот что случилось на самом деле. За три дня до того, как был отправлен пакет, леди Пеннфазер для виду уехала в Авиньон. В конце недели она вернулась в Ментону. В регистрационной книге отеля в Авиньоне есть ее подпись, счет ею оплачен, тут все в порядке. Но вот что странно: установлено, что она не взяла с собой в Авиньон служанку, в высшей степени привлекательную молодую женщину с хорошими манерами, потому что счет оплачен за проживание одного человека. Но служанки не было и в Ментоне. Что, она в воздухе растворилась? – негодуя, обратился сэр Чарльз к присутствующим.

– Ну и ну! – отозвался мистер Читтервик, слушавший сэра Чарльза с огромным вниманием. – Сообразительная дама.

– Весьма сообразительная, – с готовностью согласился сэр Чарльз, безусловно считавший, что столь порочная дама не может не быть сообразительной. – Служанка играла в отеле роль своей госпожи, а госпожа в это время вернулась в Англию. Мне удалось это точно установить. Мой агент, получив от меня телеграмму с инструкциями, показал хозяину отеля в Авиньоне фотографию леди Пеннфазер и спросил, жила ли у него в отеле эта дама. Хозяин заверил, что нет, эта дама никогда в его отеле не останавливалась. Тогда мой агент показал фотографию служанки (ему удалось ее сфотографировать без ее ведома). Хозяин тут же ее узнал и сказал, что это леди Пеннфазер. Еще одна моя догадка с большой точностью подтвердилась.

Сэр Чарльз удовлетворенно откинулся в кресле и широким жестом смахнул с носа пенсне, исполненный гордости от сознания собственной проницательности.

– Так что, у леди Пеннфазер все же была сообщница? – проговорил мистер Брэдли, изображая взрослого, обсуждающего сказку «Три медвежонка» с четырехлетним ребенком.

– Но не причастная к самому умыслу, – отрезал сэр Чарльз. – Мой агент деликатно осведомился у служанки и выяснил, что ее госпожа должна была по срочному делу выехать в Англию. Но первые полгода она уже прожила в Англии, и если бы стало известно, что она хоть ненадолго туда возвращалась, ей бы пришлось платить налог за вторую половину года, а это составило бы приличную сумму. Она сообразила, как ей избежать лишних денежных расходов, а служанке пообещала щедрое вознаграждение. Предложение, разумеется, было принято. Очень, очень сообразительная дама, – он с улыбкой окинул взглядом членов Клуба, ожидая их одобрения.

– Какая же вы умница, сэр Чарльз, – промурлыкала Алисия Дэммерс, чтобы поддержать его.

– К сожалению, у меня нет точных данных, что леди Пеннфазер действительно побывала в нашей стране, – сказал сэр Чарльз. – И с точки зрения следствия дело не может быть закончено без оных. Однако их может восполнить полиция. В остальном я заявляю, что дело мною закрыто. Мне чрезвычайно неприятно утверждать это, но выбора у меня нет. Леди Пеннфазер – убийца миссис Бендикс.

Сэр Чарльз умолк, и воцарилась тишина. Все погрузились в глубокую задумчивость. Вопросов была тьма, но никто не решался задать их первым. Роджер, не мигая, уставился перед собой, будто провожая тоскливым взглядом уходящую от него добычу. Сомневаться в том, что сэр Чарльз раскрыл преступление, не приходилось.