Сидя на койке в их камере, Ник потерял способность понимать Калеба. Все что он мог слышать, видеть и чувствовать – лишь свои собственные страдания. Все накатилось на него, пока он не начал задыхаться. Не важно, что он делал, все становилось только хуже.
Это убивало любимых людей.
Тьма снова поглотила его, но в этот раз внутри, а не снаружи тела. И было так больно, словно его душу секут и разрывают на части.
Он стоял на выступе и смотрел вниз на местность, пугающую его.
Это была его жизнь и он уже ее разрушил. В пятнадцать лет все было кончено. Урон нанесен так глубоко, что уже не восстановить ее.
— Ник!
Его боль утроилась, он игнорировал Калеба. И в самый болезненный момент, все стало совершенно ясно.
Существовал лишь единственный способ остановить боль. Это было на крайний случай, но…
Если сработает, все прекратиться.
«Не делай это, — это уничтожит его мать.
«Она все равно умрет. Или Коди».
В своей голове он услышал прелестный голос Коди.
«Мы все принимаем собственные решения».
Пришло время и для него. Если тьма хочет его, может забирать.
При одном условии.
Ответ был здесь все время. Это…это дерьмо сегодня закончится. Он постарается убедиться в этом.
— Ник! – Калеб тряс его, пытаясь заставить услышать его голос. Но он не мог пробиться сквозь то, что уже вонзило в него свои клыки.
Хуже того, Калеб уже видел реальное появление сил Малачай. Кожа Ника меняла естественный человеческий оттенок, на демонический окрас. Глаза – голубой цвет на оранжевый и красный…
Если Калеб не остановит его, если не найдет способ достучаться до Ника, прежде чем демон поглотит его, они все умрут.
Глава 15
«Ты и правда хочешь умереть?»
Этот вопрос завис в голове Ника, будто насмехаясь над ним. В своих фантазиях он увидел свое будущее. Следующие два года он будет посмешищем школы. Все видели, как его арестовали.
Все.
Даже его дедушка с бабушкой.
Ужас на лице его матери… Сомнение в ее глазах.
И что ожидало его? Еще больше потерь. Потеря матери или Коди. И других, чьи имена Амброуз отказывался называть. Как он может продолжать жить, если ценой тому их жизнь?
Если он умрет, то тогда не будет причины для их смертей. Это все остановит. Остановит. Они будут свободны. Его отец больше не будет пытаться его убить.
Боль, которая жила в нем с момента рождения закончится.
«Я так устал от всего».
И это была правда. В свои пятнадцать он чувствовал себя истерзанным стариком. Жизнь была такой тяжелой. Иногда, казалось, что единственным смыслом во всем было определить насколько тяжело та сможет ударить по нему. В какую пучину погрузит. Чаще всего она нещадно раздавала ему пощечины. И ради чего?
Почему все должно так быть? Зачем людям нужно быть такими злыми без видимой причины? Зачем им нападать? Чтобы принизить кого-нибудь?
«Покончи с этим. Уж это ты в своей жизни можешь контролировать».
Неожиданно рядом с ним появился Грим. Он был одет в длинную черную робу, его лицо почти полностью скрывал капюшон. В руках он держал нож, похожий на военный KA-BAR. Беззвучно он протянул его Нику.
Один порез.
Момент последней боли.
И все будет кончено. Больше не будет больно.
Когда Ник потянулся за ножом, то почувствовал присутствие кого-то еще рядом.
— Не делай этого, Ник. Ты не такой, — Коди. Звук ее сладкого, нежного голоса дотронулся до мест в его душе, которые он не очень понимал. Она накрыла его руку своей, а затем переплела с ним пальцы. Они были такими нежными и скользили по его коже.
— Закрой глаза, — прошептала она ему на ухо.
Он подчинился не задавая вопросов. Его голова кружилась, в ней быстро менялись картинки. Он не знал, на что смотрел. Пока Коди не поцеловала его.
Затем она отстранилась и прижала руку к его щеке. А затем заговорила на языке, который он раньше не слышал.
Но все же он отлично понимал ее слова.
— Враг, что хочет нам навредить, внутри нас, Ник. Он со всей страстью ненавидит нас, и он делает нас слабее, озвучивая оскорбления, от которых нам не сбежать. Не важно, что мы пытаемся сделать и делаем. Когда мы остаемся одни, эти пытки не прекращаются. И особенно ночью, когда мы пытаемся уснуть, а рядом никого нет, — любовь в ее глазах опалила его, она потерла большим пальцем его щеку. – Но наш разум возвращается и прогоняет это безумие прочь. И мы не те, кем выставляет нас этот голос. Мы сильнее этого, и наш темный, уродливый преследователь это знает. Я думаю, именно поэтому он нас так ненавидит. Потому что знает, что мы можем сразить его в одиночку. Мы можем отправить его в самые темные уголки души, коим он и принадлежит. Может закопать там глубоко, чтобы не слышать эти голоса которые мучают нас и причиняют боль. Он не контролирует нас, и мы не обязаны его слушать.
Она улыбнулась, глядя вверх на него.
— Никто не защищен от темного преследователя. Мы все имеем раны, которые никогда не исцелятся. Они так глубоки и заливают нашу душу реками крови с невыносимой агонией. То, что мы испортили не возможно исправить. Но это не правда. У нас есть наша жизнь, Ник. И за каждый день ее благословим. Плохие времена дают нам урок о нас и о других. Но более того, они показывают нам, насколько мы сильны. Мы переживаем то, что уничтожает слабых и каждый день одерживаем победу над преследователем. Мы с тобой именно такие. Мы не овцы, которых ведут на убой. Мы бойцы, и в сердце наших темных сражений мы не сдадимся и не отступим. Мы погрозим кулаком небу и прокричим: «Ну пока, что у тебя есть. Потому что я приложу все усилия и выиграю, не важно, чего мне это будет стоить. Ты можешь сбить меня с ног, но я все равно не остановлюсь. Я встану, и тогда твоя кровь польется фонтаном.»
Он хотел в это верить. Правда.
— Я так устал, Коди, — выдохнул он. – А это накатывается и накатывается. Все, что я делаю, все не так. Все, к чему прикасаюсь, становится дерьмом, и я до смерти устал от обвинений в том, что я не делал.
— Это преследователь говорит, а не ты. Я знаю моего Ника. Мой Ник сильный.
Его боль усилилась, он облизал губы.
— Если я останусь жив, ты или мама умрете. В чем смысл?
— В чем смысл? – спросила она недоверчиво. – Смысл во вкусе и ценности каждого момента, каждого дыхания. Они прекрасны, потому что ограничены. То, что есть в изобилии не имеет значения. Это выкидывают, даже не задумываясь. Но счастье, победа и жизнь священны, потому что они мимолетны и скупо отмеряны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});