хочу сразиться, — с разочарованием сказал Фин.
— Фин, ты же еще не говорил с отцом. Разве можно так просто подставляться?
— Ты меня не понимаешь. Я думал, я уже готов. Парис сам так сказал, а сейчас он оставляет меня в тылу, будто девчонку.
— Ты не девчонка. Просто еще не время. Потерпи. Придет твой час.
Вскоре Парис и большинство от его отряда ушли к каструму. С вещами остались три человека, включая Фина, и Натан с Лотаром. Настала тишина. Сверчки громко скрипели звездную песню. Небо сияло огнями. Дул легкий прохладный ветерок. Натан закутался в тогу и накинул сверху капюшон, чтобы согреться. Костер развести запретили. Лотар сидел рядом и прислушивался к ночи, ожидая услышать звуки битвы.
— Фин такой смелый, — тихо сказал Лотар Натану. Он давно наблюдал за Фином, сидевшим в стороне. — И чего он так расстроился?
— Не знаю, мальчик.
— Я бы тоже хотел сражаться как он. Правда, не за долину, а за свою семью.
— Мы все сражаемся по-своему.
— Я никогда не сражался с оружием в руках, но очень хотел бы.
— В грубой силе, Лотар, нет ничего хорошего.
— Не правда. Грубая сила дарит уверенность. Тот, кто побеждает в бою, тот и прав.
— Правоты можно достичь договорившись. Только в этом случае выигрывают, как правило, все.
— Как можно договориться с тем, кто неправ?
— Если ты найдешь как открыть человеку глаза на его ошибки, и предложишь ему иной путь, то есть шанс, что вы договоритесь. В грубой силе выигрывает тот, кто сильнее физически, а не тот, кто действительно прав.
— Хитрец может быть не правым, но выставит все иначе. Значит, только словами все не решишь.
Натан в тихо засмеялся из-за сообразительности Лотара.
— Это правда, — подтвердил Натан, — но слово гуманнее, чем грубая сила. Но одно не отменяет второе, наверно. Зависит еще и от того, кто использует и то, и другое.
— Значит я отчасти тоже прав?
— Получается так.
— Я беру пример с Кадира, — украдкой сказал Лотар. — Он с врагами не разговаривает.
— Думаю, ты не все видишь.
— Возможно.
Оба замолчали, задумавшись каждый о своем. Фин подошел к ним и сел рядом, будто хотел заговорить. В этот момент где-то рядом послышались странные звуки: кто-то бежал через поле по траве прямиком к стоянке. Фин подскочил с места и попытался всмотреться в темноту. Луна ярко светила и в ее свете виднелся одинокой силуэт бегущего человека. Это был Норбан. Он неожиданно выпрыгнул из темноты, как раненная антилопа и, чуть не упав, повис на Фине.
— Наших окружили! — воскликнул он.
— Как?! — ошеломленно спросил Фин.
— Они знали, что мы идем на каструм. Видимо за нами следили от самой деревни! — Норбан держался за бок — там была рана. Он сквозь зубы продолжил. — Когда мы атаковали каструм, позади нас объявились легионеры и ударили нас в спину.
— Где остальные?
— Они в окружении. Заперлись в каструме. Парис приказал мне довести вас до Анхофа, но меня ранили.
— Я должен помочь остальным! — воскликнул Фин.
— Нет! Это опасно, — попытался отговорить его Лотар.
— Парис дал приказ — идти в Анхоф. Пока не рассвело, вы должны перейти на ту сторону реки.
Фин в сомнениях заметался, не зная, что делать. Сердце звало его в битву помочь остальным, но он не мог так просто бросить Натана и Лотара.
— Фин, веди их в Анхоф! А вы двое, — Норбан обратился к двум другим воинам, оставшимся в охранении, — мы вернемся с вами в битву. Там не все еще пропало.
Норбан обмотал рану повязкой, чтобы остановить кровь, вытекающую темно-красной струйкой. Воины не стали его дожидаться, схватили оружие и побежали в темноту. Когда Норбан закончил перевязку, за мгновение до того, как исчез в темноте следом за воинами, обернулся и еще раз передал приказ Париса Фину: «Идите в Анхоф!»
Фин схватился за голову не зная, как поступить. Лотар воскликнул:
— Идем же! — он испуганно потащил Фина за руку в сторону реки.
— Неужели мы просто уйдем?! — воскликнул Фин.
Его товарищи посмотрели на него.
— Идем, Фин. Это не наша битва, — произнес Лотар, а Натан лишь развел руками. Это была и не его битва.
— Но так нельзя! — воскликнул Фин. Он остановился, преграждая собой путь. Он часто дышал, а его сердце сильно билось. Ему было страшно, но он хотел предпринять хоть какую-то попытку помочь валлийцам.
— Фин, что мы можем сделать и главное, зачем? — испуганно прокричал Лотар. До этого он всегда избегал опасностей и никогда не участвовал даже в больших драках, а тут была настоящая битва. — Нет, Фин, я не пойду туда. Тем более нам прямо сказали идти в Анхоф.
— Если Париса и его людей убьют, то в Анхофе мы не найдем укрытия, как ты этого не понимаешь? — Фин рассердился не на шутку. Он даже и подумать не мог, что его спутники станут так сопротивляться помочь Парису.
— Честно говоря, Фин, — вдруг сказал Натан, — я тоже большого смысла помогать им не вижу. Кто я для них? Враг! Они осудили меня только за то, что я из Эзилата. Почему я должен вступаться за них?
Фин разочарованно посмотрел на компаньонов, а потом отошел от них на несколько шагов, будто уже согласился с их доводами, но уже через секунду вернулся, полный уверенности.
— Натан, стоят ли их убеждения и твоя обида хотя бы одной жизни? Пусть тебя кто-то обидел или даже нанес тебе вред, но так ли все плохо, чтобы бросить людей в беде? И все ли те люди, которые сейчас бьются там, обижали тебя?
— Нет, не все, но что это меняет?
— А то, что среди них могли быть и те, кто пришел бы тебе на помощь. Тот же трактирщик или Норбан — они заступались за тебя, когда некоторые кидались с кулаками. И теперь мы все это забудем и так просто убежим?
Натан помнил об этом, но ему казалось, что этого слишком мало, и только из-за этой мысли он вдруг почувствовал стыд. В нем играли страхи и домыслы, что все те люди из Ребелы, как оголтелые, озлобились на него, но был ли он в этом уверен? Нет. У него был печальный опыт в Эзилате. Он был унижен, его честь растоптана. Теперь все повторялось, но уже в другой стране, и его охватили обиды. В прошлый раз он убежал от своих обидчиков, а теперь ему предстояло дать бой предрассудкам и доказать, что он не такой, как о нем думают.
— Нет, друзья! — продолжил Фин. — Мы так не можем поступить.