Читать интересную книгу Земляне против политики - Антон Толстых

Завершив подобного рода монолог, языковед вновь вернулся к своему занятию — возне с современностью языков при пренебрежении к речи предков.

Проблеск познания — а это было познанием среди мрака — стремительно овладел участниками нашей истории. Снова перед взором предстаёт перемещение в сторону доктора Хамфри, снова восход на крыльцо требует внимания.

Домохозяйка мистера Хамфри в сопровождении министра колоний осторожно подошла к приоткрытой двери.

— Понимаете, милостивый государь, Ричард Д'Ойли Карт заказывает у моего квартиранта музыку для спектаклей. Вы слышите результат.

Результат не требовал долгого ожидания: до ушей мистера Чемберлена донёсся хороший женский голос, поющий: «Расцвѣтали яблони и груши,  поплыли туманы надъ рѣкой.  Выходила на берегъ Катюша, на высокiй берегъ на крутой. Выходила, пѣсню заводила...».

— Извините, но я впервые слышу эту песню. И что за дама поёт её?

Чемберлен решился и вошёл в гостиную.

Джером вращал рукоятку производящего впечатление большого длинного фонографа, Уиллард же выводил чистым женским голосом: «Пусть онъ вспомнитъ дѣвушку простую...».

Доверенное лицо замерло, словно ожидая неожиданностей.

Хамфри обернулся — его оскал был пугающим.

— Чем вы занимаетесь, милейший? — спросило доверенное лицо.

— В предыдущий раз Уиллард во время охоты на Эдисона отвлёкся от этого мероприятия, сев в кэб и уехав вместе некой девицей.

— Я хотел спасти её репутацию, чтобы она не ездила в кэбе одна! — возразил Уиллард резче, чем следовало.

— Он уехал в кэбе с девицей, и поэтому я заставляю его петь женским голосом.

— Простите...

— Песню я слышал во сне.

— Простите, но я не вижу логики. В смысле пения женским голосом.

— Это не логика. Я поступаю так, как поступил бы, если бы я был врачом. Я применяю принцип гомеопатии: лечение подобного подобным.

— Боюсь, это не так однозначно, — попытался возразить Кёрк. — Есть мнение, что гомеопатия становится устаревшей формой медицины.

— Даже если вы правы, для меня это ничего не значит. Я имею желание лечить только себя. Остальные пусть сами думают о здоровье.

— Но пациенты не могут сами приготовить вакцины, и прочие современные средства.

— Тогда пусть пациенты платят налоги врачам.

— Дело не в налогах. Я пришёл, чтобы…

— Послушайте, что говорят современные врачи! Это шарлатанство! Современные врачи пытаются уверить мужчин, что постоянное утягивание женщинами талии на несколько дюймов приводит к трём вещам: к нарушению дыхания, к нарушению кровообращения и к размягчению мозга. Мною научно доказано, что это шарлатанство!

— И вы изволите поведать нам эти доказательства? — догадался Борис Джером.

— Начнём с нарушения дыхания. Где находятся лёгкие? Из того, что мужчины дышат животом, следует, что у мужчин лёгкие находятся в животе. Из того, что женщины дышат грудью, следует, что у женщин лёгкие находятся в груди. Талия находится вокруг живота. Следовательно, утягивание женщинами талии никоим образом не влияет на дыхание.

— А кровообращение, доктор Хамфри? — задал следующий вопрос Глеб Кёрк.

— Если женщина утягивает талию, то она красавица. Если она красавица, то у неё бледное лицо. Если у неё бледное лицо, то в нём нет крови. Если в лице нет крови, то нет и кровообращения. Нет кровообращения — нет проблемы. То есть оно не может быть нарушено.

— А размягчение мозга? — спросил Тодд.

— Где вы видите размягчение мозга? На этот раз я просто приукрасил, чтобы вам было интереснее, — ответил доктор Хамфри с самодовольным видом, намекавшим на то, что размягчению мозга подвержен он сам.

Чемберлен снова взял ускользающую ситуацию в свои руки.

— Я пришёл, чтобы…

— Вы пришли вовремя! Завоевание Геи впервые в истории человечества получит музыкальное сопровождение! Итак, Имперский марш! Борис, закройте шторы! Глеб, потушите газ! Симеон, включайте прожектор! Имперский марш! Если враг атакует, Американская империя наносит ответный удар!

Движения джеромовских и кёрковских рук погрузили гостиную во тьму, несколько секунд понадобилось глазам, чтобы привыкнуть к темноте, и в точности столько же секунд, чтобы понять, что привыкание было напрасно. Круг электрического света вспыхнул вокруг Хамфри, выделяя его фигуру перед камином, где чудесно отражали свет прожектора пыльные стеклянные колпаки, где по той же причине менее чудесно, но заметно, блестел каминный экран.

В круге прожектора видно было, как Уиллард меняет валик в фонографе, и едва новая запись заняла своё место, звуки марша, что Хамфри именовал Имперским маршем, наполнили уже перешедшую к унынию гостиную. Трубы точнейше передавали верноподданническое настроение Хамфри, и ощущение того, что империя нанесёт ответный удар, не оставляло ни малейших сомнений.

Уиллард надел на мистера Хамфри тёмные очки, дабы предохранить его от яркого света, сами же подчинённые успели надеть их, и их начальник уверенно дирижировал фонографом.

— Прекратите это безобразие, сударь! Мы пришли сюда из-за Томаса Эдисона!

— Вы не видите суть? Я исполняю мелодию собственного изобретения. Имперский марш осенит Вселенную, и если враг атакует, империя наносит ответный удар. Поэтому я предлагаю сделать Имперский марш официальным гимном Соединённых Штатов!

— Я не уверен в том, что покорение Геи должно сопровождаться музыкой.

— Вы не поняли! Я предлагаю применять к землянам пытку музыкой! Мы будем сдавать врагов Америки в лагеря, чтобы пытать музыкой. Согласны?

— Каким образом?

— Очень просто. Надо надеть на жертву наушники и врубить...

— Имперский марш?

— Да. Ну или Чайковского какого-нибудь. Пусть испытает на себе.

— К вашему сведению, я пришёл не для выслушивания мнения о ваших методах. Я пришёл из-за превратности судьбы Эдисона.

— Что натворил этот чёртов американец? Я, правда, сам чёртов американец.

— Он лежит в госпитале. Мы не очень вам доверяем после инцидента в ресторане, но ведь кто-то же должен лечить Эдисона. Или нам стоит обратится к доктору Грею?

— Эдисона? О нет! Когда, наконец, его загрызут микробы?! Лечить? Как в тот раз, когда Уиллард увидел пассажирку кэба и откликнулся не на тот зов, на какой нужно? Кстати, Уиллард, как её зовут?

— Мэри Энн.

— Оригинально. Это имя в переводе с великого и могучего английского языка означает с л у ж а н к а. Правда, это же слово в переводе с великого и могучего лондонского языка означает б а б а. В переносном смысле. Короче, мужик-тряпка. Но это вариант к известной нам девице никак не подходит. В общем, правилен первый вариант, и Мэри Энн означает служанку.

— Но она не...

— Я сказал, служанка! Начальник сказал — начальник сделал!

— Вы помните, как вы опоздали на лекцию? Я имею в виду ту лекцию, которую вы читали. После этого вы считаете себя начальником?

— Начальство не опаздывает, а задерживается. Так вот, я только что доказал, что Мэри Энн — служанка. А тот, кто влюбился в служанку, тот станет моим самым любимым пациентом. Ещё интереснее то, что любимых пациентов у меня нет и никогда не было. Поэтому, согласно булевой логике, мой любимый пациент есть никто. Поняли, Уиллард? Вы никто!

— Я?

— Да! А как никто может стать настоящим врачом?

— Я и не обещал. Извольте, я имел в виду, что влюбиться... Вы ошиблись. Это было сугубо по расчёту.

— Печально. Конечно, я не занимаюсь патологиями, и потому в качестве лечения я предлагаю сеанс движущихся картинок. Представьте себе такую кинетоскопическую сценку. Мэри Энн подметает пол в палате. Незаметно подкрадывается Уиллард. Его масляная улыбка напоминает улыбку японца, выучившего китайскую грамоту. Его руки тянутся к...

Уиллард вынужденно прервал тираду.

— Зачем всё это нужно?

— Чтобы все знали, до чего вы опустились!

— У меня есть идея намного лучше вашей.

— Хотел бы я её услышать.

— Как известно вашим несчастным пациентам, вы начали ставить диагнозы путём сбора улик в домах пациентов. Как следствие, я предлагаю записать на кинетоскоп то, как вы влезаете в чужой дом, и организовать публичный показ.

— Зачем?

— Чтобы все знали, до чего вы опустились.

— У меня есть идея намного лучше вашей. Можно поставить комическую оперу, в которой Уиллард залезает через окно больницы к медсёстрам.

— Но...

— Вы помните комическую оперу[36], в которой студенты залезают через окно к барышням в женской школе? Я просто украл идею.

— Но…

— Никаких «но»! Вы думали, я предложу поставить комическую оперу, в которой я, Эндрю Хамфри, залезаю в дом пациента? Я не такой идиот, чтобы согласиться на такое!

— Доктор Хамфри, вы совсем забыли о мистере Чемберлене!

На этот раз Чемберлен добился вожделенной, хотя и упорной цели.