Читать интересную книгу Игра втемную - Александр Золотько

– У тебя все нормально? – от «жигулей» спросил напарник.

– А ты как думаешь? – улыбнулся старший сержант. – Надо убрать этих двоих с дороги, пока не приехали посетители.

Из кустов вышел человек в штатском. Он молча взял за руки Малого, Колотого в кусты затащил старший сержант. Там обоих загрузили в микроавтобус. Старший сержант снял куртку и фуражку, бросил на сиденье. Потом взял из машины кожанку, одел.

– Ну, пока, Андрей! – сказал водитель микроавтобуса.

– Пока, – ответил старший сержант.

Он прошел через кустарник и сел за руль «тойоты». Завел двигатель, через минуту рядом с ним сел тот, кто в форме сержанта возился с радаром.

«Тойота» медленно выехала на дорогу. Водитель плавно нажал на педаль газа.

– Не гони, – сказал пассажир, – на гаишников наскочим.

Глава 8

14 марта 1995 года, вторник, 19-30 по Киеву, Город.

Бывают такие мерзкие дни – тянутся-тянутся, подбрасывают все новые и новые неожиданности и начинает казаться, что никогда они не кончатся, что мироздание вечно будет тянуть это занудство, заботливо подсыпая в котел с дерьмом новые пакости. Не смотря ни на что, я сдал полосы и свой долг перед родной газетой выполнил. Я даже умудрился ни с кем не поругаться, несмотря на заведенность. Мне даже на несколько минут показалось, что все плохое на сегодня позади и дальше будет немного легче. Фигушки. К 18-00 меня вычислил Сергуня Пименов, активнейший телевизионщик нашего любимого города, и стал пытать. Его телевизионное величество очень интересовало, что я делал в следственном изоляторе и для чего мне это нужно. Версию о том, что я присматриваю себе уютную камеру на будущее, Пименов отверг сразу. «Ну зачем тебе этот Брыкалов?» – двадцать раз подряд в разных вариациях вопрошал Сергуня, и на двадцать первый раз я не выдержал.

– Понимаешь, Сережа, – с отчаянно откровенным видом продекламировал я. – Надоело мне заниматься ерундой в нашем боевом листке, хуже горькой редьки надоело. Вот я и решил начать подготовку к одному телевизионному проекту. Только ты никому, пока я все не подготовлю.

– Ну, Саша, ты же меня знаешь – что-то, а язык за зубами я держать умею.

– Представляешь себе телевизионный цикл – интервью со смертниками СИЗО? Людям осталось жить считанные дни, а я с ними разговариваю о смысле жизни. Класс?

– Да как тебе сказать? Мне что-то кажется, не очень. Так себе, кому это интересно?

Мы живенько распрощались, и Сергуня убыл. В экспромтах я особенно силен, теперь наш гений голубого экрана будет страшно переживать мое гипотетическое вторжение в его епархию. Черт, только после того, как Пименов ушел, мне в голову ударила мысль, простая, как коровье мычание. Это же теперь Сергуня как пить дать попрется в СИЗО и начнет по-быстрому эксплуатировать свежерожденную идею. Связей у него достаточно, и стопку разрешений на свидания со смертниками Пименов получит быстро. И первый, к кому он попрется с видеокамерой, будет именно Брыкалов. Раз уж я успел о нем написать в нашей газете, то Сергуне понадобится доказать, что над этой темой он уже давно работает, что это не он у меня идею украл, а я у него. Сволочь. Самое досадное, что теперь господин Петров со начальники вообразит себе всякое. Будто я специально Пименова натравил на эту тему, будто это я пренебрег их предупреждениями. А я ведь совершенно искренне решил со «Сверхрежимом» завязать. «А жить так хочется, а ножки тонкие», – пропело в голове очень противным голосом фразу, которую я обожал цитировать своим приятелям в сходных ситуациях. И я поперся звонить по телефону, указанному на Петровской визитке. Причем, из автомата. Как быстро формируются хорошие привычки. Еще пару месяцев назад мне бы и в голову не пришло, что мои телефонные разговоры могут кого-нибудь интересовать. А сейчас. Я даже разговор с Петровым более-менее переварил. Вот только подстрахую себя и несчастного Пименова и отправлюсь домой отдыхать.

К Петрову я дозвонился сразу. Но на той стороне мне ответили не что-то типа: «Слушает дежурный по причалу торпедных катеров!», а очень приятный женский голос сказал: «Але?» таким тоном, что у меня возникло подозрение, не ошибся ли я номером. Попал, например, на секс по телефону. Однако оказалось, что нет. Петрова действительно там знали и обещали передать для него любую информацию. И тут я встал в тупик. Просто продиктовать девушке информацию и повесить трубку? А если от этого будет только хуже? Просить, чтобы он связался со мной? Как и где? И вообще, пусть он сам расхлебывает и выкручивается. Я сообщил девушке, что у меня для Петрова есть информация, и повесил трубку. Пусть он сам теперь ломает голову о том, как эту информацию у меня изъять. А мне пора домой, завтра можно отдохнуть и расслабиться!

И вот именно в этот момент мне и пришла в голову мысль, что завтра я вовсе не смогу отдыхать. Завтра у меня с утра пораньше встреча с пацанами. А это значит, что завтра моих неприятностей может стать значительно больше. Сдача полос и разговор с представителем силовых структур меня настолько затуркали, что я не нашел времени, чтобы уточнить, какое же именно дело об убийстве сейчас настолько интересно. Крутого замочили. Я что-то давно не слышал о таких убийствах. И проконсультироваться не у кого. Все уже отдыхают. Черт, черт, черт… Хотя, безвыходных ситуаций не бывает. Не бывает и все тут. Надо просто этот выход рассмотреть. Нужно только построить логическую цепочку – убили крутого, знать об этом должен другой крутой. А их не так уж много на свете, а среди моих знакомых – тем более. Жаль, что я отпустил Пименова, тот наверняка знает. Единственный, кто мне мог бы подсказать, был Давид Абрамович. Тем более, что последний наш разговор с ним в метро получился слишком сумбурным и скомканным. Он вообще мог сделать из него самые странные выводы. Так что, похоже, я нашел достаточно приемлемый повод для встречи. И я позвонил Давиду Абрамовичу в офис. И получил приглашение прибыть лично.

– Знаешь, Саша, – сказал Давид Абрамович после того, как мы поздоровались, – я никогда не предполагал, что ты настолько яркая личность. Честное слово! Я, конечно, понимал, что ты ужасно талантливый и одаренный, но что ты пользуешься такой известностью среди широких слоев общественности…

– Это среди каких? – поинтересовался я.

– Среди широких. Я даже тебе позавидовал. Иметь столько лиц, заинтересованных в твоей судьбе – это надо быть очень талантливым человеком.

Нам принесли кофе, так что мне пришлось отложить на пару минут свой вопрос. А когда секретарша вышла, Давид Абрамович снова заговорил, не дав мне вклиниться.

– Мы с тобой, Саша, тогда поговорили в метро, я решил поинтересоваться и узнал очень интересные вещи. Просто замечательные вещи, просто уникальные.

– Давид Абрамович, вы меня уже достаточно заинтриговали. Если можно, конкретнее.

– Время сейчас такое, Саша, все мечутся, все куда-то торопятся, все суетятся. Берите пример с меня, с книжного червя. Меня совсем не интересуют эти политические манцы. Абсолютно. Я веду размеренный образ жизни, у меня крепкий сон и неплохое здоровье. У меня есть жена, но мне хватает сил, чтобы обращать внимание еще и на других женщин. Я никогда не разговариваю о делах за обедом и стараюсь не общаться с неприятными мне людьми. А что делаете вы? Вы, журналисты вообще, и ты в частности?

– И что же мы делаем?

– Вы ищите себе неприятности. Изо всех сил стараетесь, чтобы как можно больше людей вас не любило. И не надо со мной спорить. Я понимаю, что донести до народа информацию – это святое дело. Я сам за полную свободу слова. Но нельзя же перегибать палку.

– Вы хотите сказать, что у меня неприятности?

– А еще вы, журналисты, обожаете делать скоропалительные выводы. Всему свое время. И если я захочу сказать, что у тебя неприятности, то я это так и скажу. А я сейчас беседую. Излагаю свой взгляд на жизнь и на свободу слова. Я что, не имею права изложить свой взгляд на свободу слова? Или кто-то хочет сказать, что я плохо знаю жизнь? Я жизнь знаю так хорошо, что иногда мне не хочется жить. Но даже в этом случае, я никому об этом не говорю. Вы ведь наверняка знаете, сколько на свете народу, готового помочь расстаться с этой надоевшей жизнью. Знаете? Тогда какого черта вы продолжаете наживать себе врагов? Саша, ты знаешь, сколько у тебя в городе кровников?

– Не задумывался.

– Вот именно. А кто тебя заставляет их наживать? Ты сколько зарабатываешь у себя в газете? Можешь не говорить, сейчас почти все работают на унитаз. Эти копейки что, компенсируют все возможные неприятности?

– Так у меня все-таки проблемы? – иногда разговорчивость Давида Абрамовича меня просто выводит из себя, а когда он вот таким образом ходит вокруг остро интересующих меня лично проблем, исчезает всякое терпение.

– Давай по порядку. Что плохого сделал лично тебе фонд «Свободный воздух»?