Ратмир пару секунд разглядывал брата, будто пытаясь удостовериться, что тот не шутит, а потом снова подошел к нему и дружески потрепал по плечу. Феофан стоял неподвижно, как египетская пирамида. У него еле хватало сил, чтобы совладать с собой и говорить. Его тело парализовало страхом и непредсказуемостью будущего. За пять веков своей жизни он слишком привык все контролировать.
— Выйдите все отсюда. — резко приказал глава Свободных. — Остаться только приближенным ученикам.
Недовольно гудя, что их отстранили от участия в таком судьбоносном мероприятии как покорение мира, Свободные смиренно побрели к выходу. Софон нахально причислил себя к приближенным, хотя Феофан никогда не давал своим воспитанникам каких-либо титулов, и остался с учителем, смиренно претерпевая глумливые взгляды превосходящих его если не в силе то в количестве Свободных. Когда в зале оставались лишь избранные, Ратмир решил продолжить:
— Я рад, что ты сделал правильный выбор. — на удивление искренне улыбался Ратмир. — Мы заживем не в пример тому, как жили!
— Заживем? — уточнил Феофан предательски дрогнувшим голосом. — Мне так не кажется.
— Отчего же?! — воскликнул Ратмир, увлекая младшего брата за собой к сфере. — Ты только посмотри, какая энергия! У нас все получится! Я все рассчитал, все приготовил. Тем более, что при твоей помощи осуществить задуманное будет еще проще!
— Да, мне тоже так кажется. — закивал Феофан. С каждым словом брата его уверенность в себе роста как на дрожжах. — Без моей помощи тут не обойтись.
Феофан положил руку на плечо брата, пристально глядя ему в глаза. Ратмир на мгновение почуял неладное, но быстро отбросил все опасения. Это его самого надо бояться! Феофан — маленький безобидный братец! Он предсказуем, как радуга после дождя!
— Я просто хотел попросить у тебя прощения. Мы не слишком-то ладили, совсем мало общались. Конечно, это моя вина. Прости.
Ратмир не мог понять, с чего вдруг на брата накатила такая волна сентиментальности, но холодный металл, заботливо вогнанный прямо между ребер, все ему объяснил.
Ратмир жадно схватил воздух ртом. Боль слева нарастала.
— Этого ведь ты не предусмотрел, верно? — равнодушно осведомился Феофан.
Неожиданно Ратмир заулыбался побледневшими губами:
— Моя школа. Надо же, моим подарком меня же…
Это прозвучало бы как похвала, но Ратмир поспешил добавить, с трудом выталкивая из себя слова:
— На этот раз ты меня перемудрил. Но только я никогда не проигрываю. Слышишь… — Ратмир сделал пару тяжелых вздохов и крикнул охрипшим голосом, захлебываясь шедшей горлом кровью. — Никогда!
Клинок налился голубоватой энергией, впитывая в себя бессмертный Дар Свободного. Сфера задрожала, издавая пронзительный звон, от которого закладывало в ушах. Ученики, поначалу опешившие, пришли в себя и кинулись на помощь господину, но Софон изо всех сил откинул их назад. Сфера не выдержала и разразилась ослепительным свечением. Феофану она пока не вредила — он и так ничего не видел. Он резко выдернул нож из тела брата, и то безвольно обрушилось на пол. Феофан присел на колени перед ним, держа в обеих руках кинжал, который жег, как открытый огонь. Теперь ему было все равно, что будет дальше. Энергия заливала комнату, вытесняя даже воздух. Маги, бессильные противостоять этой мощи, корчились на полу. Златан пытался подобраться к сфере, но у него не хватило сил, и он упал без сознания на середине пути.
С каждой секундой сфера распалялась все больше, разбуженная раньше срока и готовая выпустить на волю свой убийственный луч. Кинжал еле сдерживал Дар Великого мага, заключенный в него. Феофан хотел остаться на месте и умереть вместе с братом, но, оглянувшись назад и увидев Софона, резко изменил свое решение. Молодой маг лежал раскинувшись на паркетном полу, где еще вчера танцевали пары. Капилляры в его глазах и носу лопнули от невыносимого для простого смертного напряжения. Феофан не мог дать умереть тому, чью жизнь поклялся оберегать, когда Софон дал свое согласие стать учеником и Хранителем. Он не побоялся идти за своим учителем на верную смерть, прикрывать его спину от предательского ножа. Он выполнил свой долг. Теперь настала очередь Феофана выполнять свой.
Выпрямившись, даже Великий маг почувствовал на себе всю тяжесть разлившейся по комнате энергии. Каждый шаг давался парню с трудом, как будто он шел через лютый буран. Он с размаху ударил по сфере тем злополучным кинжалом, в котором был заточен бессмертный Дар Ратмира, расколов нематериальный шар на миллиарды мельчайших атомов чистой энергии, которые потекли по кинжалу в поисках вещественной опоры. Энергия втекала в кинжал, беспорядочно растекалась по комнате. Феофан внезапно перестал чувствовать руку. Терпеть оставалось всего ничего, но пальцы предательски слабели. Феофан ухватился за кинжал и другой рукой, но это помогло лишь на пару минут. Казалось, что этот неконтролируемый поток энергии никогда не закончится. Феофан пытался сосредоточить в руках все силы, но нож вот-вот готов был выпасть, освободив разрушающую силу, заключенную в нем.
Уже смирившись с поражением, Феофан ощутил тепло еще одной пары рук, с остервенением сжимающей рукоять кинжала. Софон смотрел на остатки сферы раскрасневшимися глазами, стараясь не встречаться взглядом с учителем. Феофан настолько привык быть самым умным и самым сильным, что даже и предположить не мог, что его сможет спасти какой-то смертный мальчишка. Впервые за долгие века он не чувствовал себя одиноким.
Придя в себя и с трудом подобравшись к Хранителям, Златан тоже ухватился на кинжал. Шесть сильных молодых рук с трудом сдерживали поток собранной Ратмиром энергии. Казалось, поток вовсе и не собирается кончаться. Пару раз кинжал порывался упасть, и его удавалось удерживать разве что чудом. Когда силы магов дошли до нулевой отметки и готовы были упасть в минус, поток резко прекратился. Как будто ему самому наскучило это однообразное занятие.
Феофан резко отдернул кинжал, воспользовавшись тем, что Софон и Златан, устав от неравной борьбы, ослабили хватку, и спрятал клинок за поясом.
Софон удивленно переводил взгляд с учителя на Златана. Вместо молодых парней теперь появились дряхлые старцы. Хранитель прикоснулся к своему лицу и почувствовал мягкую дряблую кожу. Его руки были иссечены миллионами мелких паутинок морщин. Он оглянулся еще раз на Златана. Тот постарел немного меньше чем учитель, шикарные русые волосы которого стали абсолютно прямыми и пепельно-белыми. Переняв обеспокоенность Софона, Златан тоже взглянул на свои руки.
— Выходит, я стал таким же, как и вы? — уточнил Свободный, развеяв тишину, заполнявшую каждый уголок залы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});