Читать интересную книгу Будет только хуже (СИ) - Климов Виктор

Они сидели в полевой столовой, генератор мерно тарахтел в углу, освещая скромную обстановку и давая какое-никакое тепло, гороховый суп был съеден, теперь в мисках были макароны с тушёнкой, в чашках — горячий сладкий чай. Алексей достал фляжку, и откуда-то два гранёных стакана.

Открыв фляжку, он на два пальца наполнил стаканы, один из которых пододвинул в сторону Влада. В воздухе повис коньячный аромат.

— Где Джессика? — спросил Влад, принимая стакан. — С момента дезактивации он её не видел.

— У себя в палатке, — ответил Алексей. — Я её отвёл туда, чтобы не отсвечивала. Местное командование знает, кто она, но лучше, ей не ходить за нами. Не переживай, голодной она не осталась.

Алексей поднял стакан, и, не дожидаясь ответной реакции от Влада, выпил всё залпом. Влад же задумчиво держал стакан с коньяком навесу.

— Скажи, а ты стал бы стрелять? — вдруг спросил он, так и не отпив из стакана.

— Когда?

— Ну, тогда в городе, когда выжившие у нас просили еды.

— Так я и стрелял.

— Нет, я не о том, — замотал головой Влад. — Ты стал бы стрелять по ним?

Алексей серьёзно посмотрел в глаза Владу.

— Слушай, ты вроде умный человек, а задаёшь вопросы, на которые и так знаешь ответы, — пограничник отхлебнул из стакана, показывая, что эта тема для разговора закрыта.

И действительно, зачем задавать вопросы, ответы на которые заранее известны. Тем более, что сам Влад давно ответил для себя, стал бы он стрелять, если бы ситуация вышла из-под контроля.

— Я — спать, — оповестил его Алексей, встал из-за стола и удалился.

Влад тоже залпом опрокинул содержимое стакана в себя. Жидкость обожгла пищевод, и по телу растеклось приятное тепло. Вроде как красное вино помогает при облучении, выводит радионуклиды, подумал он. А может, это просто маркетинговый ход виноделов.

Влад достал свой дневник, чтобы сделать очередную запись.

Глава 18. Новый день нового года

В новом полевом лагере (уже втором для Влада, только теперь он был не сотрудник, а, скорее, беженец) из пострадавших, кроме них, было всего несколько человек, сумевших добраться до него самостоятельно, и то их определили в зону для поражённых радиацией, так как в отличие от Алексея и его спутников, они не имели такого защитного снаряжения, и осадков с пылью на них на них налипло более, чем достаточно. Сколько им осталось, не известно? Хотя, доктор сказал, что могут ещё выкарабкаться, но без последствий, в любом случае, не обойдётся. Последствия бомбардировки японских городов, аварии на Чернобыльской АЭС или испытаний сказывались на людях потом ещё десятки лет.

Снаружи все готовились к тому, чтобы отправиться в эпицентр и начать вытаскивать тех, кому ещё можно помочь. На шоссе выстраивались колонны спецтранспорта, вокруг которого суетился народ в мешковатых комбинезонах. Ни средств, ни техники не хватало, и это было заметно невооружённым взглядом. Тем не менее, к полевому лагерю подъезжали новые цистерны с дезраствором и устанавливались "душевые", как их в уме назвал Влад, для беженцев и рамки для автотранспорта, через который должны были его прогонять по возвращению.

После того как их ещё раз осмотрели врачи — Владу обработали и наложили свежую повязку на раненую руку, выдали радиопротекторы — и дали возможность привести себя в порядок, их отвели на допрос, очередной. Допрашивали одновременно и в разных помещениях. Не удалось отвертеться даже пограничнику. Особый интерес проявили, понятное дело, к американке, и даже Алексею не позволили присутствовать на допросе, как бы он не протестовал и не угрожал своими полномочиями, которые, однако, как понял Влад, Москва ещё не подтвердила.

Сам факт того, что Москва не подверглась удару в ходе последней атаке, уже обнадёживал, хотя и вызывал некоторые вопросы. Например, почему сейчас по ней не ударили? Огромный мегаполис, переполненный беженцами и до сих пор сохраняющий административное и политическое значение как командный центр, является привлекательной целью для нанесения удара, и не факт, что текущее состояние противоракетной обороны смогло бы обеспечить надёжную защиту городу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И даже с учётом того, что часть командных функций наверняка уже давно дублируется из других мест, нанесение удачного удара по столице противника — удачный пропагандистский шаг. Тем более, что Москва сейчас это в больше степени символ, а не единственное место из которого поступают приказы вооружённым силам.

Так неужели причиной для последней атаки была исключительно их довольно сомнительная троица? Неужели контуженный пограничник прав, и жизни пассажиров злополучного поезда имеют какое-то весомое значение? Но для чего? Влад напрочь отказывался принимать ситуацию, при которой целый город подвергли бомбардировке только из-за него, или случайным образом оказавшейся не в том месте и не в то время американской туристки. Это было не логично. Это звучало безумно само по себе. Тем более, что, как показал их опыт, никакой гарантии уничтожения целей не давал даже ядерный удар.

Впрочем, мир вокруг уже давно не отличался здравомыслием и летел в пропасть на всех парах, постоянно набирая ускорение, и даже не стараясь хоть как-то зацепиться за края обрыва. И тот, кто отдавал команду об атаке, мог руководствоваться какими-то только ему известными мотивами.

Единственное, что смог узнать Влад, это то, что это не была та самая Вторая волна, которой все так опасались, хотя ему, как человеку пережившему бомбардировку, от этого не было сильно легче. Однако, речь шла всего лишь о нескольких ударах в разных частях России, которые никак не соответствовали данным расчётов о сохранившихся запасах ядерного оружия у противника, да и системы в них никакой не просматривалось. Добавьте сюда другие виды оружия массового поражения, которые пока ещё не пустили в ход. По крайней мере, ему о таких фактах известно не было. Если где-то и произошла утечка химических отравляющих веществ, так для этого было достаточно попадания обычной авиационной бомбы, как говорится, куда надо.

Допрос вели какие-то местные особисты с уставшими, и оттого непроницаемыми, лицами. По ним было видно, что они нормально не спали как минимум уже вторые сутки, находясь в постоянном стрессе.

— Имя? — равнодушно спросил один из них, по погонам майор. Подполковник — тот, что второй — молча сидел в стороне.

— Владислав, — почти таким же голосом ответил Влад, очень сильно хотелось спать.

— Фамилия?

— Алексеенко.

— Звание?

— Рядовой запаса.

— Место работы?

— Вы серьёзно? Опять?

Особисты переглянулись, после чего тот, что сидел в стороне, предложил записать, где Влад работал до войны. При этом Влад не сомневался, что данные по нему должны были быть уже получены и несколько раз перечитаны. Ну, что поделаешь, раз порядок такой. Он перечислил места, в которых ему довелось поработать за свою жизнь, в том числе упомянул лагерь беженцев у себя в городе, в который устроился, когда прошлый работодатель свалил из города с деньгами фирмы, как только на горизонте выросли первые ядерные грибы.

Дальше допрос пошёл по привычной по схеме: кто, что, когда, зачем и почему. Откуда знаешь того-то и того-то, видел ли раньше, а мог ли видеть, почему не обратился сразу туда-то и туда-то и так далее. Очередной допрос, думал Влад, что же, их было не мало за последнее время, переживу и этот.

В ходе допроса, помимо прочего, особисты очень интересовались, как это так они оказались подготовлены к предстоящей атаке, лучше всех остальных? Как так получилось, что они затарились комплектами КЗИ и противогазами, да ещё расхаживают с оружием по дорогам. И какого хрeнa погранслужба делает так далеко от непосредственного границы.

Влад не стал ничего придумывать, так как от Алексея никаких указаний на этот счёт не поступало, ни о какой совместно выработанной позиции в случае допроса они не договаривались. Да и зачем она? Тут скрывать-то особо было нечего.