любовника, встречи с кем всегда происходят неожиданно, в этом их и прелесть.
Мы знаем друг о друге многое и не знаем почти ничего, кроме того, что хотим друг друга.
— Тебе будет это уже не надо.
— Ты вернёшься через тридцать лет с парочкой внуков? Тогда, пожалуй, да.
— Сварить кофе?
— Обожаю твой кофе.
Я накинула халат и пошла на кухню. Филипп пристально смотрел на меня, я чувствовала его взгляд, и мне было чертовски щекотно в груди, будто Немов выворачивает меня наизнанку.
— Знаешь, — крикнула я, пытаясь перекрыть шум кофеварки, — порой кажется, что всё это неправда. Ты и я снова, больше нет работы.
Какой-то частью разума я надеялась, что он не услышит. Это так, мысли вслух.
— Не будешь скучать?
Так и хотелось спросить: «По тебе? Буду».
Он стоял в проёме двери, облокотившись о притолоку плечом, и улыбался, скрестив руки на груди. В футболке и джинсах, которые как-то кинул у меня, ещё когда мы считались хозяином и подчинённой, выглядел настолько по-домашнему, что мне захотелось молча подойти и зарыться лицом ему в грудь.
Я так и сделала. Иногда надо идти на поводу первых побуждений.
— Видишь, я же говорил, что не зря привёз домашнее к тебе. Пригодилось.
— Забирать не станешь? — спросила я сильно бьющемся сердцем.
Не отстранялась, не заглядывала в глаза, чтобы не разочароваться. Вот сейчас он скажет, что тряпок ему не жалко, останется, мол, на память, а я отвечу: «Мне негде хранить воспоминания. Не хочу захламлять свою жизнь».
И выгоню, к чёртовой матери!
— Я суеверен. Вдруг ещё вернусь сюда?
Оба мы замолчали. А потом пили кофе, болтали о пустяках. Пиликнул телефон: это пришли деньги. Я показала Филиппу, и он встал.
— Мне пора. Не меняй номера. Я наберу тебе как-нибудь.
— Ничего не обещаю, — пожала я плечами и улыбнулась, но в глаза не посмотрела. Боялась себя выдать.
Например, то, что буду тосковать по его рукам, глазам, губам, словам. Не знаю, чем он меня так зацепил. Наверное, тем, что мы с ним почти одновременно сняли маски. Остались незащищёнными и уязвимыми на холодном ветру, потянулись друг к другу. Хотя ладно, я потянулась первой.
Круиз меня отрезвит. Когда я всем и каждому говорила о нём, то и сама не верила, что наступит день, когда я начну паковать чемоданы. И вот, похоже, он настал.
Проводив Филиппа и позвонив матери, я села выбирать тур, но через несколько минут поняла, что бессмысленно пялюсь в ноут, и закрыла его. Требовалось время: нельзя сразу прыгать из одного омута в другой, я всегда так и делала, но всегда знала, что нельзя.
Как там говорила смелая Скарлетт из «Унесённых ветром»: «Я подумаю об этом завтра».
Теперь у меня будет много завтра, похожих на вчера и сегодня. И это здорово, именно этого я и хотела.
* * *
В круиз я не поехала. Да и какой круиз зимой! На отложенные средства купила пару квартир в Москве, завершила все договоры с управляющей компанией, которые теперь будут заниматься всеми формальностями по сдаче внаём, вложилась в ценные бумаги и оставила кое-что на денежном счету.
Конечно, не удержалась и купила себе золотишко. На удачу, золотые украшения всегда были моей слабостью и талисманами.
Кольцо, подаренное Немовым, я спрятала в шкатулку и отнесла её в банковскую ячейку, где хранила прочие драгоценные безделушки и милые сердцу ценности. Не то чтобы я боялась, что его украдут, скорее не хотела погружаться в воспоминания. Не вытаскивать его «случайно» и не вздыхать о прошлом, которого уже нет.
Для меня нет.
Первым делом я покрасилась в светлый цвет, решила отращивать волосы и уехать на полгода в Таиланд. Или на пару месяцев, что тоже неплохо. Ничего не делать, вести праздную жизнь возле моря.
Сказано сделано. Ничто больше не держало меня в Москве.
* * *
На берегу моря на душе сделалось чуть теплее. Я стала прощаться с прошлым, которое теперь начинало казаться ненастоящим, да оно таким и было. Подолгу я нигде не задерживалась: прожила пару месяцев в Паттайе, переехала на Краби. Следующей точкой на карте был Пхукет.
Сегодня был последний день моего пребывания тут. Солнце сияло, море ласкало, жизнь монотонно текла мимо, и я плыла по течению. Временами я скучала по прошлой насыщенной жизни, но тут же мысленно надавала себе по щекам и напомнила, что сознательно от неё отказалась.
Я лежала в шезлонге на платном пляже подальше от всех. В последнее время у меня была аллергия на общение в целом и на мужчин в частности.
— Я присяду рядом, — произнёс мужской голос, и я уже подняла голову, чтобы дать нахалу «от ворот поворот», как меня пронзило током. Это был Филипп. Незагорелый, одетый слишком серьёзно и тепло для пляжа он выглядел призраком, явившимся из прошлого.
Так оно и было.
— Что ты здесь делаешь? Только не говори, что встреча случайна, — отрывисто сказала я, приготовившись бежать. Привычка, чёрт побери! Я стала дёрганной.
— Я же предупреждал, чтобы ты не меняла телефон, Лара, — мягко произнёс он, присев на соседний шезлонг, и взял меня за руку. — Найти тебя было нетрудно, я позвонил твоей матери, остальное — дело техники.
— Ты позвонил моей матери? Зачем? И с чего это она сказала тебе, где я?!
Не верилось: я же предупреждала, чтобы меня не искали! Но руку не выдёргивала: вдруг ощутила, насколько приятно это рукопожатие. Прикосновение руки, которое я не забыла.
— Я приехал, чтобы уговорить тебя вернуться.
— Я не буду работать на твоего босса, кем бы он ни был!
Вот тут уже вырвала руку: вот дура, размечталась, что он нашёл меня по романтичным причинам. Такое только в романах бывает.
— И не надо. Возвращайся ко мне. Лара. Думаю, что-то у нас и получится.
Немов улыбался. Снял очки, и я заметила, что он немного постарел со времени нашей последней встречи. Зато больше не казался мне чужим. Словно встретила того, кого искала так долго, что ради этого убежала на край света. Чтобы больше не искать. А он сам меня нашёл.
Филипп перестал улыбаться и произнёс совершенно спокойно:
— Ты нужна мне, Лара.
— Уверен? — спросила я без тени кокетства и пересела к нему, посмотрев в глаза. — У меня жуткий характер.
— Вот и проверим, — кивнул он и как прежде провёл большим пальцем по моей щеке.
Эпилог
Прошло месяцев пять, и мы с Филиппом съехались.
В это время он уже почти не общался с