…В ущелье они спустились под вечер. В поселке царила невообразимая суета. Люди кричали, бегали с фонарями, керосиновыми лампами, факелами. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: случилось что-то очень плохое. Шурик вцепился в ружье и произнес только одно: «Мишаня!». Потом, опрометью бросился к дому Женьки Звягина. Возле забора мялись селяне и громко переговаривались друг с другом. Растолкав их, Шурик вбежал в открытую настежь входную дверь. Внутри, помещения, как будто ураган пошел. Все было перевернуто вверх дном. Мебель поломана. Ее обшивка вспорота. Посуда перебита. В воздухе кружились перья из разорванных подушек. На залитом кровью диване лежал Звягин с посиневшим лицом и хрипел, пуская розовые кровяные пузыри. По комнате бегал Пантелеич и орал в трубу телефона:
— Я сказал, что мне срочно нужен врач! У меня огнестрел. Пробито легкое… А мне плевать, что все уже разошлись по домам. Вы понимаете, человек умирает!.. Да хоть на вертолете… — председатель отключил телефон, — Ублюдки! У них, видите ли, рабочий день закончился.
Рядом, в ужасе вытаращив глаза, в полуобморочном состоянии, на полу сидела местная медсестра и монотонно повторяла:
— Он задыхается. Я не знаю, что делать. Он умирает…
Оттащив бесполезную девицу и усадив ее на стул, Шурик подошел к Звягину, разорвал на нем рубаху и осмотрел рану.
— Черт, плохо дело.
На правой стороне груди раненого зияла черная дыра. Из нее медленно сочилась алая кровь, уже пропитавшая насквозь тряпки, которыми кто-то пытался ее остановить. Звягин прерывисто, со свистом, дышал, закашливался. При каждом приступе, он судорожно хватался за покрывало, на котором лежал. Глаза были закрыты.
— Вы кто? — Шурик обратился к Пантелеичу.
— Я председатель всего этого безобразия, Яков Пантелеевич.
— Замечательно. Вы могли бы мне помочь? От медсестры толка не будет.
— Разумеется, но как?
— Мне срочно нужен спирт и что-то наподобие вазелина. В аптеке должно быть что-нибудь. Да, еще вата, бинты и лейкопластырь. Организуйте это и побыстрее. Пожалуйста! — Пантелеич, как новобранец, получивший приказ, выскочил из дома.
Шурик подобрал с пола одно из разбросанных полотенец, набрал ковш чистой родниковой воды и омыл рану. Звягин, практически, уже не дышал. Тихий астматичный свист вырывался из его легких. Примчался Пантелеич.
— Я все принес. Только спирта не было. У Савельевны взял чистейшего самогона. Подойдет?
— Подойдет. Дайте мне еще чистый полиэтиленовый пакет.
Шурик обработал самогоном рану. Женька застонал.
— Ничего, братишка. Потерпи немного. Мы с тобой не в таких передрягах побывали. Сейчас станет лучше, — он обильно и аккуратно обмазал тело вокруг пулевого отверстия вазелином. Накрыл сверху пакетом и туго перебинтовал грудь. Доступ воздуха в легкие через дыру прекратился, и Звягин задышал ровнее, — Уберите здесь все, — Шурик протянул медсестре окровавленные тряпки. Она взглянула на них, закатила глаза и, не сказав, даже «ох!», она упала, потеряв сознание. Шурик сплюнул с досады. Звягин пошевелился.
— Шурик, — еле слышно произнес он, пытаясь улыбнуться.
— Тихо, дружище. Не разговаривай. Береги силы. Они тебе еще понадобятся.
— Да-да, — Женька сглотнул, — Мишка… Они его… На нас напали… Мы были на источнике… Я не успел… Они меня… Они забрали Мишку…
— Я все понял. Молчи, — медсестра пришла в себя, — А, Вы снова с нами. Это кстати. Проследите за больным, пока приедет помощь. Дайте ему пару таблеток анальгина, и если попросит, немного напоите. От него не на шаг. Головой отвечаете, — Шурик сурово посмотрел на девушку. Она робко кивнула, — Яков Пантелеевич, я могу с Вами поговорить?
— Да, конечно. Пойдемте ко мне.
Они вышли во двор.
— А ну разойдись ротозеи, — председатель открыл калитку, — Чего столпились? Заняться нечем? Бегом по домам. Степка, а ты — на разъезд. Машину с врачами встречать. Как приедут — доложишь.
— Я думаю, дядя Вася нам тоже пригодится, — Шурик схватил, собравшегося уйти, охотника за рукав.
— Да я, завсегда помочь рад. Чего надо-то?
— Это мы сейчас и выясним. Пойдем к Пантелеичу.
По дороге, Шурик молчал и думал: «Невероятно, но факт. Нас просчитали. Как? Здесь же, даже связи нет. Стоп!.. Связь! Неужели… Господи, какой же Мишаня идиот… Жадность его и сгубила. Впрочем, хочется надеяться, что еще нет».
— Яков Пантелеевич, Вы разговаривали с врачами по спутнику?
— Ясное дело. А как иначе? Другие телефоны здесь не работают.
— А Мишка пользовался трубкой, пока меня не было?
— Да. Сказал, надо подружку предупредить, чтобы об евоной бабушке позаботилась.
— Понятно…
— Чего понятно-то?
— Они засекли сигнал и вычислили место, откуда звонят.
— Кто?
— Я не знаю. Пошли в контору. Расскажете все с самого начала. Попробуем разобраться.
Когда все расположились вокруг стола, Пантелеич сообщил, что позавчера, с утра, Мишаня звонил подружке. Потом они с Женькой ушли по горам ползать, красоты смотреть. А сегодня, ни свет, ни заря отправились на целебные источники. Ближе к обеду, к конторе подъехал серебристый джип.
— Я в машинах понимаю. И не такие видывал. Из него вышли двое прилично одетых молодых людей. Показали «корочки» серьезного ведомства, то ли ФСБ, то ли ГРУ. Не успел разобрать. Да по ним видно, что ребята основательные. Расспросили о недавно приехавших. Я и ляпнул про вас. Друзья, мол, Звягинские. Я говорить-то не хотел. Но эти буром поперли, я и растерялся. Не был я готов к такой беседе. Узнали где Женька живет и поехали к нему. Сказали, чтобы сидел на месте. Через час вернулись: никого нет дома. Где он может быть? Правильно, говорю, ушли с другом здоровье поправить. Они, как-то недобро усмехнулись при этом. Куда, спрашивают, ушли? Я и показал им дорогу. Они уехали, но сказали, чтобы я язык за зубами держал. Иначе, манная каша будет моим основным рационом до конца недолгой жизни. Вот и все. Больше я их не видел. Потом Карачай прискакал, а поперек седла у него — Женька, весь в крови и без сознания. Он, видно, из леса на дорогу выполз и вырубился. Там Карачай его и нашел. Остальное вы знаете.
— Джип, точно, обратно не проезжал?
— Нет. Его бы заметили. Да и кто ж из чужих рискнет ночью по такой дороге ехать. Знамо — дня дожидаются.
— А дорога на источники здесь одна?
— Да.
— Дядь Вась, знаешь место, где можно засаду устроить?
— А то.
— На чем туда можно проехать?
— У Антона вездеход есть. Он, правда, жмот, кулацкая морда. Солярки потребует, да еще чего-нибудь. Но, думаю, ради такого дела, ему совесть не позволит артачиться. Закон гор: сам погибай, а товарища выручай.