«людей опытных». Только вот в войну 1812 года он служил обер-квартирмейстером в корпусе генерала Дохтурова, а также был широко известен как бретер, масон, а потом и сотрудник тайной полиции, сыгравший ключевую роль в раскрытии кружка петрашевцев.
Ф.Ф. Вигель в своих знаменитых «Записках» характеризовал Липранди так:
«Он всегда был мрачен, и в мутных глазах его никогда радость не блистала <…> Ко всем распрям между военными он был примешан: являясь будто примирителем, более возбуждал ссорящихся и потом предлагал себя секундантом. Многим оттого казался он страшен; но были другие, которые уверяли, что когда дело дойдет собственно до него, то ни в ратоборстве, ни в единоборстве он большой твердости духа не покажет».
Такой вот это был человек, провозгласивший себя ревнителем «исторической правды». Такой вот человек написал, что Чернышев «был известен своими действиями с летучими отрядами», а «натягивать в его пользу небывалое, значит ослаблять действительные его достоинства и заслуги». И такой человек обвиняет генерала А.И. Михайловского-Данилевского, одного из лучших историков войны 1812–1814 гг., в следовании «односторонним материалам».
И что же он предлагает взамен?
Оправдания барона Винцингероде, под руководством которого он служил.
Некоторое историки считают, что Липранди возмутило желание отдельных авторов «отнять всю славу взятия французской крепости у храбрейшего, но уже покойного генерала Винцингероде и угодливо приписать ее тогдашнему генерал-адъютанту, а позднее военному министру, председателю Госсовета и Кабинета министров светлейшему князю Александру Чернышеву».
Или все-таки ему захотелось поподробнее рассказать о собственном скромном участии в этом деле…
Да, генерал Винцингероде умер в 1818 году в Висбадене, куда поехал на лечение. Но вот нуждался ли он в оправданиях? Наверное, нет. В 1812 году он был награжден орденом Святого Александра Невского, в 1813 году — орденами Святого Георгия 2-й степени и Святого Владимира 2-й степени. С момента вступления Наполеона в Москву и до окончания военных действий его отряд взял в плен более 12 000 человек. За храбрость он был произведен в генералы от кавалерии. А за взятие Суассона он получил орден Святого Владимира 1-й степени и золотую шпагу.
Да, некоторые военные историки (в частности, генерал М.И. Богданович) считали Винцингероде «вялым» и «нерешительным». Но И.П. Липранди уверен, что и Богданович тоже описывает все «неправильно», вводя «без должных цитат такие обстоятельства, которых вовсе не было». Только вот какие «должные цитаты» приводит он сам? По сути, никаких, кроме утверждения, что он стоял рядом, наблюдал разговор Чернышева с Винцингероде, правда, «не мог расслышать, о чем они говорили».
Ну, а если вернуться к герою этой книги, то Александр Иванович за все подвиги 1814 года получил следующие ордена: австрийский военный орден Марии Терезии 3-й степени и два французских — Святого Людовика 2-й степени (командорский крест) и Почетного легиона (золотой крест).
Вот таков был человек, лишенный, как утверждают некоторые, возможности в продолжение трех лет войны быть в каком-либо генеральном сражении, «незаслуженный баловень судьбы», который собирал все ее блага, «прикладывая при этом минимум усилий».
1815 год
Когда было получено известие о взятии союзными войсками Парижа, Чернышев сдал командование старшему после себя по чину и отправился в столицу Франции.
Первоначально император Александр имел намерение назначить Чернышева сопровождать Наполеона в ссылку на остров Эльба, но он от этого вскоре отказался, решив, что поверженному императору тяжело будет видеть того, кто был при нем в годы его величия.
В результате в июле 1814 года Чернышев сопровождал императора в поездке в Англию, а затем на Венский конгресс, решавший судьбы послевоенного мира.
Но потом Наполеон вдруг вернулся…
Среди забав и роскошных увеселений <…> прибыл курьер с донесением, что Наполеон высадился во Франции. Казалось, средь бела дня на безоблачном небе сверкнула молния и сразу превратила в порошок людей, совсем не ожидавших такого удара и уже успевших забыть свои неудачи и унижения.
Анна ПОТОЦКАЯ
«Мемуары»
В период, получивший название «Сто дней», после битвы при Ватерлоо генерал Чернышев снова поспешил в Париж, но уже во главе передового отряда русских войск. При этом император Александр приказал своему генерал-адъютанту преодолеть любые препятствия, но в Париж вступить первым, опередив австрийцев, пруссаков и англичан. И этот приказ императора был выполнен.
Перейдя реки Мозель и Маас, он 20 июня (2 июля) 1815 года с одной конницей напал на город Шалон, в котором были взяты в плен генерал Антуан Риго, 29 штаб-и обер-офицеров, а также более 500 нижних чинов. Плюс было захвачено 6 орудий.
Вступив во французскую столицу, Чернышев немедленно отправил следующее донесение императору Александру:
«По прибытии моем в Париж, я тотчас отправился в главную квартиру пруссаков, Сен-Клу. Я там встретил генерала Гнейзенау, который говорил мне о неприязненном расположении парижан к Бурбонам и присовокупил, что один император Александр может распутать это дело, и что без него никто не осмеливается ни на что решиться. Эти слова были повторены мне также герцогом Веллингтоном, который настоятельно поручил мне послать к Вашему Императорскому Величеству курьера