Спасаться банальным бегством было поздно, на глазах у изумленной публики уходить в Тень — самоубийственно. Шу уже танцевала с Его Величеством, не видя его отчаянного положения. С обреченным вздохом Хилл поклонился леди, и просительно покачал головой — ну не надо, пожалуйста! Леди с глазами мартовской кошки не вняла. И приняла поклон, как приглашение на танец. Хилл, как мог, отстранялся от неё, демонстрировал холодность, чуть ли не отвращение. Но леди приклеилась к нему, щебетала счастливо и взволновано, улыбалась и заглядывала в глаза. Боги, ну и бред она несла! Будто поняла, что он, Тигренок, любовь всей ей жизни, что они предназначены судьбой друг другу, что она без него жить не сможет, что она знает, что он тоже её любит, но не решается об этом сказать, потому, что злая колдунья ему не позволяет… Что-то в её словах зацепило Хилла, и он стал прислушиваться. И с ужасом понял, что она полностью повторяет его собственные мысли по отношению к Шу, только в чуть другой трактовке. Всё, что он хотел сказать любимой тогда, всё, что он вложил и в утреннюю идиотскую выходку, и в музыку. Бедняжка Мия восприняла всё на свой счет! Боги, где была его голова! Каким местом он думал! Ширхаб! Неужели он вложил в это представление столько магии, что девушка оказалась околдована? Он же не умел никогда! Его магия годилась разве что слабенькую руну нарисовать, или собственную шкуру залечить. Что происходит? Что вообще происходит с его жизнью? Этого не может быть на самом деле, это сон и бред! Что он делает на королевском приеме? Что он делает в постели принцессы? Какие демоны его сюда занесли?
Шу уловила волны паники со стороны Тигренка, и обернулась, встревоженная. Ристана вроде давно уже смоталась и своих прихлебателей увела. Чего Тигренок испугался? Шу встретилась с синими расширенными глазами, и ей показалось, что на возлюбленного минимум мантикор напал. Но вместо ядовитого чудовища рядом с ним обнаружилась всего лишь Мия. Всего лишь! Похоже, милый предпочел бы двух очень голодных и злых мантикоров одной довольной и влюбленной леди. Шу тоже. С мантикорами она уже имела дело, а вот с зачарованной и влюбленной девушкой не приходилось. Да и с ней так просто не обойдешься, как с мантикором. Принцесса попыталась осторожно потянуться к ней и нащупать заклятие, но, к своему удивлению, такового не обнаружила. Но ведь этого не может быть! Она сама чувствовала, как обволакивает её золотая магия Искусства, когда Тигренок играл. Но на самый придирчивый магический взгляд любовь Мии казалась самой что ни на есть настоящей. Шу на миг испугалась — с кем она связалась? Что за непонятное существо этот Тигренок? Может, он и её околдовал, а она и не догадывается об этом? Но отбросила эту мысль, вспомнив первый момент их знакомства. Не до того ему было, чтобы кого-то околдовывать. И гитары при нем не было. А вот с леди надо срочно что-то делать! И Зак просил, и остальные уже начинают недобро коситься на сладкую парочку. Ещё немного, и разразится скандал. Мало ей было сегодня!
Шу взглядом показала Кею на Тигренка и Мию, и они приблизились к парочке, ожидая окончания танца. Ждать не пришлось, мелодия уже оборвалась. Принцесса мигом ухватила леди Тейсин за руку и повлекла прочь, очаровательно улыбаясь и доверительным громким шепотом сообщая ей, что желает сейчас же показать ей нечто очень интересное.
Её Высочество завела леди Тейсин в густую тень, подальше от любопытных глаз, и развернула к себе лицом. Мия выглядела совершенно ошарашенной и отсутствующей, и глуповато улыбалась, похоже, не понимая, где она и с кем.
— Мия, ау! — Шу провела ладонью перед лицом фрейлины, и та с трудом сфокусировала на ней взгляд.
— Ваше Высочество? Что вам угодно? — наконец она осознала, кто перед ней, и испугано присела в реверансе.
— Мия, ты решила погубить свою репутацию?
— Но… нет, Ваше Высочество… — девушка на всякий случай ещё раз вежливо присела, явно не понимая, о чем это принцесса говорит.
— Ты с кем сейчас танцевала, девочка?
— С Тигренком… — наивные и счастливые глаза.
— А кто такой Тигренок?
— Э… менестрель…
— Миа, ты ошейник на нем видела?
— Да, Ваше Высочество…
— И тебе это ни о чем не говорит?
— Но… Ваше Высочество…
— Мия, проснись! Ты только что на виду всего света вешалась на шею рабу! Мия, ты о чем думала?
— Но, Ваше Высочество, это же ошибка, он не может быть рабом, как вы не понимаете! Он же такой… такой…
— Леди Тейсин! Вы забываетесь!
— Простите, Ваше Высочество… — фрейлина снова поклонилась, и опустила глаза, не решаясь взглянуть на принцессу.
— Мия. Вы сейчас же отправитесь домой, и скажете отцу, что я запретила вам выходить из дому до тех пор, пока не позову вас сама. Это вам понятно?
— Да, Ваше Высочество…
— И ни с кем не говори о том, что сегодня было. Скажись больной — жар, бред, головная боль, всё, что угодно. Ясно?
— Да, Ваше Высочество… жар… я поняла.
— Иди. По дороге ни с кем не разговаривай.
— Слушаюсь, Ваше Высочество… — Мия с видом сомнамбулы направилась по дорожке к выходу из сада.
Шу пару секунд смотрела ей вслед, качая головой — дело серьёзно. Удружил Тигренок девушке, нечего сказать. Она вернулась к придворным, высматривая среди них светловолосую голову. Юноша стоял в сторонке, и вежливо улыбался словам ещё одной фрейлины. Шу заметила, что пара кавалеров с недружелюбным видом направляется в его сторону, недовольные тем вниманием, которое оказывают Тигренку дамы. Но она находилась от него гораздо дальше, и не успевала оказаться рядом вовремя и предотвратить конфликт. Ну ничего, достанется ему слегка, не беда. Следующий раз подумает, прежде чем безобразничать.
Шу неторопливо пробиралась сквозь танцующую и веселящуюся толпу, милостиво кивая и улыбаясь всем подряд, и не выпуская из виду Тигренка. Дворяне уже подошли к нему и, похоже, принялись оттачивать на бессловесной жертве остроумие. Шу поморщилась. Ох, доблестные и неустрашимые герои! Рисуются перед фрейлинами, распускают хвосты, пытаясь унизить того, кто не может им ответить, и не понимают, что выглядят при этом жалкими трусами.
Тигренок явно пропускал слова кавалеров мимо ушей, мечтательно глядя поверх их голов, что было совершенно не трудно — оба кавалера здорово уступали ему в росте. Дворяне, чувствуя, что их выпады не попадают в цель, злились ещё больше. Шу на всякий случай держалась поблизости, затеяв пустую беседу с Ленкорией, и с затаенной усмешкой наблюдала, выкрутится ли Тигренок сам. Нет, вряд ли у этих щеголей хватит мозгов свести всё к шутке и отступить, не потеряв лица окончательно. Они уже истощили запас остроумия и дежурных оскорблений, и готовы были наброситься на юношу с кулаками. Тигренок в ответ на особенно идиотскую гнусность только недоуменно приподнял бровь, словно снисходительный университетский профессор, не ожидающий от балбеса-студента ничего умного, но чтобы уж настолько? Это оказалось последней каплей — благородный Перрин покраснел от ярости и занес уже руку для пощечины, но… Шу не очень поняла, что же произошло. Почувствовала только, что Перрин вдруг испугался. И не того, что уронит себя в глазах общества, ударив раба, как оскорбившего его человека, и не того, что на него обрушится гнев принцессы — об этом он уже думать не мог. Он испугался Тигренка. Совершенно спокойного, безразлично-насмешливого, беззащитного Тигренка. Дворянин неприлично выругался и отступил на шаг, скрывая замешательство грубыми словами, и обращаясь к приятелю, высказался на тему того, что не подобает благородным людям пачкать руки о всякую шваль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});