Мэри и Тима, Тим опять стоит у окна на втором этаже. Он машет мне, я отвечаю. Смешно, что он даже не пытается скрывать, что наблюдает за сквером. Большинство людей, хотя в этом и нет ничего предосудительного, виновато отскочили бы или, по крайней мере, помахав, отвернулись бы. А этот продолжает смотреть как ни в чем не бывало.
Я собираю вещи и ставлю чемодан и сумку перед входной дверью: все готово, и после визита Томаса можно будет уезжать. В дверь звонят. Я встревоженно оглядываюсь. Для Томаса слишком рано. Может, это Ева? Если так, то я ее не впущу. Не могу, ведь вот-вот приедет Томас.
Прежде чем открыть дверь, я накидываю на нее цепочку.
— Ой, привет, — говорю я, с удивлением обнаружив за дверью Тима. На нем его обычные джинсы и регби-поло, и я задумываюсь, играл ли он в регби хоть раз в жизни.
— Привет, Элис, я решил зайти, — говорит он с улыбкой. — Мэри звонила и спрашивала, не знаю ли я фамилию психотерапевта Нины. Говорит, ты интересовалась?
— Да, но это не очень важно.
Он выдыхает с облегчением.
— О, хорошо, потому что Нина никогда не называла его фамилии... Мэри говорит, ты уезжаешь?
— Да, уезжаю. Поэтому не предлагаю тебе войти, — добавляю я — на случай, если он ломает голову, почему я разговариваю с ним через цепочку. — Вещи собираю.
Он отступает от двери.
— Все нормально, мне и самому пора. Очень жаль, что у вас тут не сложилось, Элис. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Спасибо, Тим, — отвечаю я. — Непременно увидимся.
Я закрываю за ним дверь и иду на кухню. Прислоняюсь к разделочному столу и вспоминаю, что Нина помогала Тиму, когда он учился на психотерапевта. Я думала, она натаскивала его перед экзаменами, проверяла письменные работы, что-то в этом роде. Но, может, на самом деле помощь была более практической? Может, это было что-то вроде ролевой игры, где Нина изображала клиентку, а Тим выступал в роли психотерапевта?
Отталкиваюсь от стола, чувствуя, что вот-вот что-то нащупаю. Не с Тимом ли Нина встречалась по средам днем, когда Мэри сначала занималась йогой с Евой и Тамсин, а потом ехала забирать детей из школы? Если ее психотерапевтом был Тим, неудивительно, что она не называла Тамсин его имени.
С отвращением останавливаю сама себя. Тамсин права, я фантазерка. Но все-таки не безнадежная. Например, в том, что кто-то пробирается по ночам в дом, я уверена на сто процентов.
Лезу в холодильник за соком. Закрываю дверцу и уже перевожу взгляд на стакан, но тут глаза резко возвращаются к холодильнику, привлеченные тем, чего там быть не должно. Взгляд останавливается на маленькой, как на паспорт, фотографии, прикрепленной посреди всех остальных, и сердце у меня не просто замирает, оно останавливается. На время я перестаю дышать. Я знаю, кто изображен на снимке, но не хочу в это верить.
Бегу в прихожую и достаю из сумки телефон.
— Томас, вы уже в пути? — спрашиваю я, безуспешно пытаясь скрыть панику.
— Да, уже недалеко. Что-то случилось?
— Я только что увидела на холодильнике фотографию Нины.
— Нины?
— Да, Нины Максвелл. Я еще утром почувствовала, что кто-то побывал в кухне, но не могла понять, что именно там изменилось, только чувствовала, но не видела, стояла слишком далеко, — говорю я. От испуга голос срывается на крик. — Но сейчас я оказалась прямо перед холодильником и увидела ее среди остальных фотографий. Я не знаю, что делать, — добавляю я, едва дыша.
— Вы к ней не прикасались?
— Нет.
— И не прикасайтесь. Я только что говорил со своим знакомым из полиции о Бене Форбсе. Вы не поверите, что они обнаружили. Мы были правы, это заговор.
— В каком смысле?
— Похоже, Бен Форбс не только продал Максвеллам дом. Он еще и друг Тима Конуэя.
Я замираю и еле слышно говорю:
— Он только что сюда приходил.
— Кто? Тим Конуэй? Зачем?
— Я просила Мэри поинтересоваться у Тима, не знает ли он фамилию психотерапевта Нины, и вот он зашел, чтобы сказать мне, что не знает. Но я вот подумала: а что, если психотерапевтом Нины был Тим? Ее сеансы проходили в среду днем, когда Мэри была на йоге. Нина тоже раньше ходила на йогу, но перестала за четыре месяца до смерти.
Я с трудом перевожу дух.
Томас отвечает спокойным, но настойчивым тоном:
— Элис, я сейчас отключусь. Возможно, полиция прибудет раньше меня, но я постараюсь приехать как можно скорее. А до тех пор, если кто-то будет звонить в дверь, не открывайте.
Глава 43
В ПОЛНОМ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ ЗАПИРАЮ ВХОДНУЮ ДВЕРЬ НА ВНУТРЕННИЙ ЗАМОК, проверяю цепочку и бегу наверх, в кабинет Лео — ждать Томаса. Я вся дрожу при мысли, что по ночам в дом проникал Тим. На это указывает буквально все, начиная с того, как по-свойски он распоряжался на моей кухне в тот вечер, когда они все приходили ко мне ужинать. Видимо, ключ от балконной двери он взял у Бена и через дыру в заборе между нашим двором и двором Эдварда пробирался к нам в сад — возможно, между его двором и двором Джеффа тоже есть дыра.
Меня одолевают все новые и новые вопросы. Бен к этому тоже причастен? Если Тим убил Нину, значит, Бен был его сообщником? И сколько из всего этого известно Мэри? Виновна ли и она? Является ли частью заговора, в который вовлечены Ева и Тамсин, да и Уилл с Коннором тоже? Если, конечно, это не Бен убил Нину. Может, продав им с Оливером дом, он без памяти в нее влюбился, и у них завязался роман. Возможно, он убил Нину и рассказал Тиму, что натворил? Не тогда ли началась эта круговая порука? Может быть, все с самого начала всё знали, но у каждого была своя причина желать Нине смерти, и поэтому все сговорились сделать так, чтобы виновным признали Оливера?
Мне нехорошо от мысли, что мной так жестоко манипулировали люди, которых я считала своими друзьями. Лорна пыталась меня предупредить, просила никому не верить. Но я продолжала общаться с соседями как ни в чем не бывало, не желая верить в то, что они могут мне врать. К совету Эдварда тоже следовало прислушаться, а я, вместо того чтобы держать свой предстоящий отъезд в секрете, растрезвонила всем вокруг.
Ощущение надвигающейся опасности невыносимо. Я не свожу глаз с ворот на противоположной стороне сквера, понимая, что смогу успокоиться лишь после того, как увижу Томаса. Меня охватывает новая тревога: Мэри уже наверняка снова на работе, а вот Ева и Тамсин могут увидеть Томаса, когда пойдут через сквер, возвращаясь из ресторана. Так и представляю себе, как они толкают друг друга в бок, увидев высокого привлекательного незнакомца, шагающего по территории «Круга». Интересно, они проводят его взглядом, чтобы посмотреть, куда он идет? А если еще и увидят, как он подходит к дому?
Впрочем, какая разница, спохватываюсь я. Я не обязана перед ними отчитываться, я теперь даже жить здесь не буду. Мне не придется признаваться в том, что он и есть тот самый человек, который объявился тогда на вечеринке, не придется объяснять, что не рассказывала о нем, потому что помогала ему расследовать убийство Нины — убийство, которое теперь наконец раскрыто. Я думаю о Хелен и о том, как она будет рада, что наконец-то справедливость восторжествовала и ее брата оправдают.
И тут я их вижу: Ева и Тамсин входят в сквер. Я ожидаю, что сейчас они свернут в сторону дома Тамсин, но они останавливаются на середине дороги. «Ну давайте же! — тороплю я их. — Идите!» Они увлечены разговором, но, конечно, это не помешает им обратить внимание на Томаса. Такого попробуй не заметить.
Хотя ведь уже бывало, что его никто не замечал. И не только на той вечеринке, но и во все остальные разы, когда он ко мне заходил. Наверняка вокруг были люди,