– С трудом.
– И тем не менее. Если посыл верен, такие люди вполне могут выступать посредниками между Богом и остальными.
– А могут и лапшу вешать.
– Конечно, – подтвердила княгиня. – Но ведь не все же и не каждый раз? Наверняка в помазании имеется процент брака – возможно, немалый. Однако остаются помазанники, напрямую связанные с Богом и у Него черпающие мудрость.
– Нехилая у них «крыша»! – согласился теперь я. – Но как истинных отличить от поддельных? К примеру, наши помазнутые столько дров наломали!.. Это у них от избытка мудрости? Или практика тут не критерий?
– Мало слышать Господа, надо еще иметь силу следовать за Ним. А без веры подданных нет и силы. К тому же нередко голос Бога заглушают вопящие в помазаннике демоны. Монархи ведь тоже люди.
– Веселая картина! – хмыкнул я. – То сил недобор, то демоны замуровали. А расхлебывать кому?
– По-моему, последний царь заплатил за свои ошибки сполна.
– Если бы только он! При всем сочувствии к его детям, надо подсчитать и других плательщиков. Конечно, они не царских кровей, а всех в мученики не запишешь… Неудачный эксперимент, да? Попробуем еще раз? Вот и коммунары говорят…
– Каждая ситуация предполагают некий оптимум, – заметила Лиза. – А если сейчас как раз и возник шанс поставить у руля достойных?
– Говорят, лучших Бог забирает к себе. Этого вы не боитесь?
– Наверно, Ему видней. Не нам обсуждать Его решения.
– А кому? – удивился я. – Хотя, если самодержцы примутся оспаривать Создателя, то и сами выйдут из доверия подданных. Законы Пирамиды нерушимы для всех слоев.
– А вы, стало быть, в стороне?
– Стало быть, там.
– Тогда, действительно, нам сложно понять друг друга.
– Дело не в сложности – в желании. Хватит ли его, а?
– Вопрос, – согласилась княгиня. – Сразу не ответишь.
Хороша девица, но уж больно рассудочна. Дыхнешь на такую, и ее глаза запотеют. Но не всегда же она такая?
– Я подумаю насчет вас, – прибавила она. – Конечно, вы – персонаж любопытный. Но иногда от таких больше хлопот, чем проку.
Нас здесь не любят, понял я. И ладно. В конце концов я ж не брильянт, чтобы нравиться всем. А такой калашный ряд не для моего рыла.
Прохладно кивнув, княгиня взяла Арсения под руку и вместе с ним уплыла прочь – сквозь раздвигающуюся перед ней толпу. Но граф, как ни странно, задержался. Сейчас вызовет на дуэль, предположил я с ухмылкой. Хотя – ведь я не ровня ему!.. Значит, насует зуботычин, чтобы знал свое место.
Но Шувалов осведомился довольно миролюбиво:
– Мы можем поговорить? Надо обсудить кое-что.
Голос у него оказался под стать габаритам: густой, звучный, – при том, что граф старался его умерить.
– По-моему, я не глянулся вам, – заметил я.
– Я не одобряю ваших манер, – сухо подтвердил граф. – Но Кедрин поручился за вас, а я ему доверяю. Вы можете стать полезным для нас.
– «Нас»?
– Прежде всего для княгини. Как всякому сокровищу, ей нужна охрана, а вы, говорят, спец по таким делам. Возьметесь устроить?
– Честно сказать, у меня без того дел по горло.
– Не надо лицемерить, – призвал Шувалов. А когда я глянул на него с удивлением, добавил: – Вам же понравилась княгиня.
– Ну-у, на нее приятно смотреть…
– И занятно слушать, верно?
– А еще она отлично пахнет, – продолжил я перечень. – И что?
– Я достаточно разбираюсь в людях…
– В людях? – перебил я. – Или в простолюдинах?
Он усмехнулся:
– Больная тема, верно?
– Тема – может быть. Но диагноз нужно ставить не мне.
– Я понимаю, что вы чувствуете, наблюдая весь этот, – тут граф обвел крутым подбородком зал, – сброд. По-вашему, это они используют княгиню?
– Ведь не она же – их? Да и какой с них толк?
– Ну-у, – протянул теперь он. – «С худой овцы…»
– Хотя… есть еще вариант.
Шувалов вопросительно поднял брови, затем сообразил:
– Намекаете на мою персону? – Он усмехнулся, качая головой. – Я не имею прав на престол и совершенно лишен властных амбиций. Как и Кедрин, я энтузиаст самой идеи. И потом, вы же видели княгиню. Она еще очень юна, согласен, – но разве у нее не достанет ума и воли, чтобы через год-другой избавиться от любой опеки?
– А в женихи, случаем, не набиваетесь?
– У меня уже есть супруга, – ответил он холодно, – и четверо детей. И я счастлив в браке, если уж зашла речь.
– Четверо, хм… Сколько же вас наплодится на наши шеи?
– У вас имеются возражения по существу?
– Прежде всего, граф, позвольте заверить, что на вашу идею мне… гм… с высокой колокольни. Этот пункт, полагаю, ясен?
– Совершенно.
– Но девочку мне жаль, и что смогу, я для нее сделаю. Хороших манер не обещаю, но… таков уж мой стиль – терпите.
– Договорились.
Небрежно кивнув мне, Шувалов наладился отвалить.
– Один вопрос, граф, – притормозил я его. – Даже два… Что за ствол у вас в резерве?
– «Glock-18».
Я присвистнул: тоже машинка не слабая – с магазином на 33 патрона и двумя режимами огня, включая непрерывный. Калибр чуть поменьше, зато стрельба побыстрей. Этот тип знает толк в оружии!
– А сабля подлинная?
– Начало XIX-гo века, мастер Бутэ, – не без бахвальства сообщил он, тронув золоченный эфес. – Если вам это о чем-нибудь говорит.
Я едва удержался от нового свиста: еще бы не говорило! Такого нет даже в моей коллекции.
– Из какого ж музея вы ее слямзили?
– Вернул свое, – сказал Шувалов, окатив меня ледяным взором. – Наш род владел ею на протяжении поколений. Впрочем, это уже третий вопрос.
Он кивнул вторично и поспешил за княгиней, успевшей уплыть на другой конец зала. Похоже, граф не расположен к пустой болтовне. Он был со мной корректен, но и только. В его круг я не вхож и вряд ли когда-то войду – отношения сугубо деловые.
Кстати, пока мы общались, невдалеке, возле колонны, нарисовался еще один занятный субъект: коренастый крепыш, выряженный щеголем и вполне освоивший светские манеры. Но сколько ни старался он сойти за своего в этой стае павлинов, в каждом его движении сквозили ухватки бойца – пожалуй, более опасного, чем Шувалов. Кажется, и крепыш исподволь следил за мной.
Озираясь по сторонам, я соображал, ждать ли Арсения, чтоб поговорить без свидетелей, или погулять по этому зверинцу, когда на меня наскочил один из здешних придурков. То ли ему не потрафил мой вид, то ли он ухватил фразы из моего разговора с княгиней и решил вступиться за ее честь, – я толком не понял. Был сей петушок в изрядном подпитии, а внешне смахивал на юного Ланового: звучал столь же выспренне и любил красоваться, благо от природы наделен статью, ликом героя-любовника и роскошной шевелюрой. Я знал, что он слывет дуэлянтом и всегда готов спровоцировать на драку тех, кто слабей, – но задира про меня вряд ли слышал: в этих кругах я еще не обрел известность. А его клинок был такой же имитацией настоящего, как и сам хлыщ. Если б дошло до боя, я перерубил бы эту игрушку с одного удара. Да только чего ж нам делить?