Тут закипает чайник, и Клемент поднимается с дивана.
Определенно, с ним случилось нечто ужасное, и дело явно не обошлось без травматических последствий. После этого события он как будто поставил крест на нормальной жизни. Как будто потерялся и теперь бесцельно бродит, выискивая проводника. Если уж нам суждено совместное будущее, мне нужно обращаться с ним с осторожностью. И вызывать на откровенность только тогда, когда он к ней будет готов.
Я тихонько подхожу к нему, беру за руку и мягко говорю:
— Что бы там с тобой ни случилось, знай, это не имеет значения — уж точно для меня. И если тебе неудобно об этом говорить, я отнесусь с пониманием.
Клемент слегка кивает и сжимает мне руку.
— И если ты и вправду хочешь оставить всю эту нелепицу с «Клоуторном», я тоже не против. Не то чтобы у меня есть какой-то выбор, но моя жизнь теперь — чистый лист. Работа меня больше не связывает, и как только страховая компания разберется с моим заявлением, я без труда смогу продать или сдать свою квартиру.
— Чистый лист. Мне нравится, как это звучит.
— Мне тоже, но, как ты выразился, давай не будем забегать вперед.
— Да. Не будем забегать вперед.
— А пока я разрешаю тебе сделать мне кофе, — свою милость я подкрепляю шлепком по заднице Клемента.
Потом чмокаю его в щеку и покидаю кухню.
Наконец-то вызволяю свой телефон из угла гостиной, устраиваюсь на диване и включаю. Поскольку у меня новая сим-карта, текстовых и голосовых сообщений ожидать не приходится, и я проверяю почту.
К моему удивлению, среди обычного мусора оказываются три письма от Джини, отправленные вчерашним вечером. По работе ей писать мне больше не о чем, но, возможно, девушке просто захотелось где-нибудь выпить со мной да в тысячный раз поделиться своими планами на свадьбу.
Открываю первое послание.
Одной строкой Джини уведомляет, что отправила мне три голосовых сообщения и ей необходимо со мной поговорить.
Уже с некоторым беспокойством открываю второе письмо.
Оно полностью повторяет первое, лишь с добавленным словом «срочно» в конце.
Беспокойство перерастает в тревогу, и я читаю третье сообщение.
Суть, в принципе, та же, но на этот раз текст набит прописными буквами и завершается кучей восклицательных знаков. Более того, в письме напрочь отсутствуют обычные для девушки любезности, это скорее требование, нежели просьба.
— Проблемы? — интересуется Клемент, протягивая мне чашку.
— Пока не знаю. Получила несколько тревожных писем от одной девушки из редакции.
— Теперь тебя это не должно заботить.
— Не думаю, что это связано с работой. Я лучше позвоню ей.
— Как хочешь. А я пока приму душ, а потом смотаюсь, куплю чего-нибудь на завтрак.
Я киваю, едва ли, впрочем, его слушая. Все мои мысли заняты Джини. В чем же причина ее столь исступленных попыток выйти со мной на связь? Набираю номер девушки.
— Слушаю, — отзывается она через три гудка.
— Джини, это я, Эмма.
— Где ты, черт возьми, пропадала? — моментально взрывается Джини. — Со вчерашнего вечера тебя вызваниваю!
— Долгая история, но мне пришлось сменить номер, и я только что увидела твои письма. Что стряслось-то?
— Данни, — выпаливает она, по-видимому, подразумевая своего жениха.
— Ага. И что с Данни?
— Вчера днем он вышел за молоком и…
Девушка осекается, явственно пытаясь совладать с эмоциями.
— Джини, да говори же!
— На тротуар выскочила машина и сбила его.
— Боже мой! Что с ним?
— Тяжелое сотрясение мозга, сломана нога и тазовые кости.
— Но он… Его жизни ничего не угрожает?
— Врач сказал, чудо, что повреждения не оказались еще хуже.
Какой бы шокирующей ни была новость Джини, мне все же непонятно, почему ей потребовалось срочно со мной связаться.
— Послушай, я, разумеется, потрясена случившимся с бедным Данни, но зачем я тебе так срочно понадобилась? Не лучше ли тебе быть с женихом?
— Затем, Эмма, что это был не несчастный случай.
— Вот как? Полиция уже пришла к такому заключению?
— Ни к чему они не пришли. Я знаю это, потому что в больнице мне позвонили.
— Кто позвонил?
— Он назвался Алланом Тимом.
Я холодею от ужаса.
— Ты его знаешь, да? — продолжает девушка. — Потому что он-то тебя точно знает.
— Что он сказал? — выдавливаю я.
— Что Данни пострадал из-за твоих действий. Мол, око за око.
Таллиман, несомненно, прознал о безвременной кончине Терри Брауна, но как, черт побери, он пронюхал, что я вообще находилась на месте убийства? И затем вспоминаю: конечно же, через мой телефон. Аккумулятор сел почти сразу же, как мы пришли к «Черной кобыле», однако Алексу хватило даже этого времени, чтобы отследить меня.
— Это очень важно, Джини. Что еще он сказал?
— Что я буду следующей, если ты раз и навсегда не прекратишь совать свой нос в его дела.
Теперь понятно, почему она так злится. Непонятно, однако, почему Таллиман избрал в качестве мишени мою подругу, а не меня. Могу лишь предположить, что до него дошла и новость об участии в расследовании Клемента, вот он и решил донести свою мысль более безопасным для себя способом. Что ж, дело принимает серьезный оборот.
— Послушай, Джини, — говорю я как можно спокойнее. — Чтобы не подвергать дальнейшему риску ни тебя, ни Данни, лучше мне не посвящать тебя в подробности. Скажу лишь, что я расследовала одно дело и, судя по всему, вывела кое-кого из себя настолько, что меня решили запугать. Не могу даже передать, как мне жаль, что тебя и Данни впутали в эту историю.
— Тебе жаль? — взвивается Джини. — Эмма, мне не нужны твои извинения, мне нужно твое полное сотрудничество!
— Что-что?
— Я не позволю этому Аллану Тиму оставаться безнаказанным за то, что он сделал с моим Данни! И ты мне все расскажешь! Я добьюсь, чтобы его рожа появилась на первой странице газеты, и все будут знать, что он натворил!
— Черта с два!
— Ты меня не остановишь!
— Джини, это тебе не игрушки. Этот человек по-настоящему опасен, так что брось свою затею! Поняла?
— Как ты, что ли?
«Не поспоришь».
— Я уперлась в тупик и сдалась. Расследовать нечего.
— А я тебе не верю!
— И зря, потому что я твой друг, и я говорю тебе: ничего хорошего из этого не выйдет.
— Значит, не станешь мне помогать?
— Джини, пожалуйста, не суйся.
— И не подумаю! Даю тебе двадцать четыре часа, и если не расскажешь, что знаешь, я займусь расследованием в одиночку!
— Джини, пожалуйста…
— Двадцать четыре часа, Эмма, и после этого я пущу в ход все средства «Дейли стандарт», чтобы выследить этого ублюдка.
— Если ты хочешь, чтобы я тебя умоляла…
Она отключается.
— Черт! Черт! Черт!
Я швыряю телефон на диван и принимаюсь расхаживать туда-сюда по истертому ковру. Пускай Джини молода и наивна, но при этом она один из самых настойчивых репортеров в штате «Дейли стандарт». Боюсь, я на нее слишком повлияла.
Появляется Клемент с полотенцем на бедрах.
— Что случилось? Чего на всю округу чертыхаешься?
— У нас проблема.
— Опять без молока остались?
— Клемент, это серьезно.
— Дай мне минуту.
Он исчезает и возвращается уже полностью одетым.
— Ну?
— Садись.
Я устраиваюсь рядом с ним на диван и выкладываю историю Джини. Великан, однако, моей тревоги отнюдь не разделяет:
— Пф, велика беда! Она все равно ничего не разнюхает.
— Разнюхает или нет — это неважно. Чтобы поставить ее под удар, достаточно будет одного факта, что она копает.
— Пупсик, ты переживаешь из-за пустяка.
— Ты не знаешь Джини. Кроме того, сейчас она не в состоянии ясно соображать. Для нее это слишком личное.
— Даже если так, Таллиман и «Клоуторн» все равно уже не наша проблема, верно?
Я чересчур медлю с ответом, и Клемент замечает мою нерешительность.
— Не нравится мне выражение твоего лица, — хмурится он.