Делаю глубокий вздох и оглядываю свое обнаженное тело.
— Удачи, подруга, — шепчу я себе.
И затем открываю дверь и вхожу в ванную.
30
Семь часов утра понедельника, и мое блаженство не способен прервать даже будильник на телефоне. Спальню Клемента заливает неярким светом, а за окном уже вовсю заходятся птицы.
Моя рискованная тактика полностью себя оправдала. Как только Клемент оправился от начального потрясения — справедливости ради, мне тоже потребовалось приходить в себя, — я присоединилась к нему в душе. Мы, называя вещи своими именами, набросились друг на друга и исступленно предавались ласкам, пока не исчерпался запас горячей воды. Даже не потрудившись вытереться, мы перебрались в спальню. Я уже знала о вечном голоде Клемента, но здесь его аппетит достиг уровня прожорливости. Мы трахались как животные — примитивно, грубо, жадно. Никогда прежде я не испытывала подобной потребности и остроты ощущений — и, несомненно, в своих чувствах я была не одинока.
Закончили мы, наверно, только через полчаса после того, как я переступила порог ванной. И потом просто лежали, изнуренные. Вымотанные. Насытившиеся.
Доставили ужин, и мы поели прямо в постели, с парой стаканов вина. Впрочем, вино пила лишь я, Клемент, верный себе, потягивал пивко из банки. Затем он захотел научить меня играть в солитер, но меня интересовала лишь одна игра, для которой колода карт совершенно не требовалась.
В итоге карты полетели на пол, а я в бездну клементовских чар, даже не вспоминая о «Клоуторне», Алексе Палмере, своем уничтоженном доме и гребаном Таллимане. Остаток вечера мы провели полностью забывшись друг в друге, уже гораздо спокойнее, и в конце концов я провалилась в глубокий удовлетворенный сон.
— Доброе утро, пупсик. Хорошо спала?
Передо мной стоит обнаженный Клемент с двумя чашками. Одну он осторожно протягивает мне.
— Лучше не бывает, спасибо. А ты?
— Да уж, вымотала ты меня, — ухмыляется он.
Делаю глоток кофе, ставлю чашку на тумбочку и с проказливой улыбкой осведомляюсь:
— Да ну? И как, вернулись к тебе силы?
Его чашка присоединяется к моей.
— Возможно. А что?
— Запрыгивай, и я скажу тебе что.
— Можешь и так сказать.
— Думаю, ты предпочтешь практическую демонстрацию.
Дальнейших соблазнительных речей не требуется. Клемент забирается в постель, и мы присоединяемся к птичьему хору за окном, только куда громче и похабнее.
Продолжайся это хоть все утро, и все равно было бы недостаточно. Увы, через сорок пять минут нам снова приходится представать перед реальностью.
Сидя в кровати, мы потягиваем уже совсем остывшие напитки. Весьма скоро у меня возникает вопрос — вполне предсказуемый, раз уж мы зашли так далеко, — и я не могу не озвучить его:
— Мне немного неловко, но я… Это… было лишь разово?
— Ты этого хочешь?
— Господи, нет.
— Ну тогда, пупсик, посмотрим, что будет дальше.
— И что это значит?
Великан какое-то время молчит, затем объясняет:
— Значит, что мы не знаем, что нас поджидает за углом. Давай не будем забегать вперед.
— Звучит не очень обнадеживающе.
— Ты хочешь от меня обещания, которое у меня может не получиться сдержать?
— Хм, нет, но я надеялась, что ты мог бы хоть немного задуматься о будущем. О нашем будущем, я имею в виду.
— Конечно, мог бы.
— Но?
Он поворачивается и гладит меня по щеке. Шершавость его руки разительно контрастирует с мягкостью взгляда.
— Давай посмотрим, как все сложится, когда разберемся с «Клоуторном».
— Хорошо, но мне все равно нужно знать: это для тебя больше, чем просто секс на одну ночь?
— Ну да. Гораздо больше.
— Что ж, уже хорошо.
Внезапно мое стремление разоблачить Таллимана и сдать историю в печать получает еще один мотив — возможно даже, самый главный.
— Да, и еще, Клемент.
— Что?
— Последний вопрос. Как тебе наша ночь?
— Охрененно шикарно, во всех отношениях.
— Шикарно для… Как ты там выражаешься? Для телочки, несколько староватой на твой вкус, да?
— А?
— Что-то вроде этого ты и сказал, когда мы познакомились. Забыл?
— Ах, ну да. Мог бы и догадаться, что ты мне это припомнишь.
— Женщины никогда не забывают обид, Клемент. Никогда.
Я подмигиваю ему и отправляюсь в ванную.
После душа одеваюсь и понимаю, что мне нужна еще доза кофеина. Клемента обнаруживаю на диване, созерцающим пространство перед собой.
— О чем задумался?
— Да ни о чем, пупсик.
— Главное, чтобы твое «ни о чем» не было сожалением.
— Не…
— Чаю?
— Ага, давай.
Ставлю чайник и мою чашки. Пока вода закипает, проведываю Клемента. Он все так же погружен в себя.
— Что-нибудь не так? — не выдерживаю я.
— А?
— Ты за километры отсюда.
— Просто думаю, вот и все.
— О чем именно?
— Что произойдет, если мы возьмем, да и оставим это?
— Хм, это?
— Ну, историю с «Клоуторном». Может, все станет тип-топ, если мы просто… Не знаю… Просто ничего не будем делать.
— Что это вдруг на тебя нашло?
Какое-то время великан размышляет, затем отвечает вопросом:
— Ты веришь, что все мы имеем предназначение в жизни?
— Вообще-то, нет.
— Но, допустим, так и есть. Что, если бы мне было предначертано судьбой помочь тебе в этой истории с «Клоуторном», а я отказался бы?
— Не совсем тебя понимаю, Клемент. Кто или что может заставить тебя делать то, чего тебе не хочется? Все происходит только потому, что мы решаем, что это должно произойти.
— Неужто?
— Именно! Ни за что не поверю, что у Вселенной для каждого из нас имеется свой предопределенный план. Мы сами принимаем решения, сами создаем собственное предназначение!
— Ну а вдруг ты ошибаешься? Если мы все здесь по какой-то конкретной причине?
При любых других обстоятельствах я бы только осмеяла столь нелепое предположение. Однако выражение лица Клемента в данный момент к смеху совершенно не располагает. Он и вправду предельно серьезен.
— Слушай, Клемент, все это смахивает на подготовку к бегству. Ты мне что-то не рассказал?
И внезапно на ум мне приходит очевиднейший претендент на это «что-то».
— Погоди-ка… Пожалуйста, только не говори мне, что ты женат!
— Не, я не женат.
— Слава тебе, господи!
— Но я… А, на хрен. Просто забудь, что я сейчас наговорил.
— Нет, не забуду! Давай, выкладывай!
— Ладно, — вздыхает он. — В общем… Мне просто хочется по новой наладить жизнь — заниматься обычными вещами, какими занимаются обычные люди.
— И что в этом плохого? Я тоже этого хочу. Думаю, по большому счету каждый этого хочет.
— Так-то оно так, но у меня ведь этот назойливый голос в башке, и затыкаться он никак не хочет.
Я усаживаюсь на диван рядом с ним.
— И это тоже совершенно нормально. Каждого одолевают сомнения, когда он меняет свою жизнь. Со временем этот назойливый голос обязательно смолкнет, обещаю.
Великан поднимает взгляд к потолку и закрывает глаза. Его словно изводят мучительные сомнения, что для такого сильного человека представляется неприлично неподобающим.
— У тебя ведь нет боязни серьезных отношений, правда? — спрашиваю я.
Он открывает глаза и смотрит на меня.
— Почему ты спрашиваешь?
— У тебя нет ипотеки и какой-либо серьезной работы. Вещей у тебя, мягко выражаясь, тоже совсем немного. Ты до сих пор холост. Честно говоря, сложно даже представить человека с меньшими обязательствами, чем у тебя.
— Когда-то они у меня были…
— И что произошло?
— Мне не хочется об этом говорить.
— Да ладно тебе, расскажи хоть что-нибудь. Я просто хочу быть уверена, что не трачу время напрасно.
— Не тратишь.
— Так что произошло?
— Тебе нужно знать лишь то, что однажды вечером моя жизнь раз и навсегда изменилась. В один миг исчезло все, что я имел. Все, что я знал.