выкопать, и все, – отмахнулся тот.
– Понятно.
Плач по дому еще разносился, мать и сестры Юрия создавали такую какофонию. Я прошел за печку, там была дверь, что вела в комнату старшей сестры, тут Тося и обнаружилась, перечитывала письмо и плакала. Прислонившись плечом к косяку двери, я сказал ей:
– Дядя Юра перед смертью успел мне передать для вас послание на словах. Мы с ним две недели назад виделись, когда он на Северном фронте занимался разведкой. Он на всех фронтах палочкой-выручалочкой был. Видел ночью хорошо, немцы прячутся, думают, их никто не увидит, а он видел и на картах отметки ставил, потому советское командование знало, где какие части у немцев находятся, где они нанести удар смогут. А после гибели дяди Юры у них не стало больше таких специалистов. Я слышал, что искали таких же уникумов, но пока не нашли. Дядя Юра на износ работал, его всюду кидали, все, кто вокруг него, росли в званиях, награды получали, а ему ничего. Исход был предрешен, мы оба понимали, что ему недолго осталось.
– Что он просил передать? – тихо спросила Тося.
– Что любит, и чтобы вы не переживали, не брали на душу вину, которой нет. Живите ради себя и дочери. Вам есть ради чего жить. Ах да, в подполе схрон, под левой половицей, на глубине полуметра, жестяная коробка, там деньги, вам с Аленкой надолго хватит.
– Спасибо, – тихо ответила она.
Вздохнув, я развернулся и вернулся на кухню, там уже помимо генерала стояли два командира в форме НКВД. Генерал уже успел выйти на улицу и остановить штурм, пригласив этих нелицеприятных для меня людей в дом.
– Опять вы?! – возмутился я, обнаружив знакомого майора из госбезопасности. – Вам больше заняться нечем?!
– Сергей, подлодка в руках ребенка, у которого вообще нет моральных норм, это страшно. Лучше отдай по-хорошему.
– Что, только это вас интересует? Забудьте, я свою прелесть не отдам.
– Также тебя ждет награждение за спасение наших летчиков и за захват финской подлодки. О боевых действиях на территории Финляндии нам тоже известно.
– Награды? – криво усмехнулся я. – Засуньте себе их… Вон, пусть товарищ генерал расскажет, что я с наградой сделал, к которой он меня представил. Хотя вы и так знаете.
– Да, вы ее вернули, – кивнул тот. – Ситуация с орденом вышла действительно очень некрасивая. Обоим командирам, допустившим это, включая командира корпуса, были назначены взыскания.
– А кто сорвал орден? – спросил Иванов.
– Батальонный комиссар Вашуков, в прошлом Абрамович, – тут же ответил на вопрос майор.
– Ясно, разберусь я с ним и этим Виноградовым.
– Виноградов там лишь жертва случайности, а все действительно вышло нехорошо. Как будто злой рок. Кстати, Сергей, где та немка?
– Марта? Думаю, у себя в госпитале отходит от побоев сотрудников Особого отдела, возможно, уже потихоньку начинает работать.
– Ты ее вернул к месту службы?
– Да. И ваш перстень подарил как компенсацию за побои.
– Это памятная вещь.
– Стребуете компенсацию с тех, кто ее бил. Я их не нашел. Считаю, что поступил справедливо.
– Ладно, Сергей, машина ждет снаружи, нам пора ехать.
– Мне это зачем? – прямо спросил я.
– У меня приказ, который я должен выполнить.
– Предполагаю, что некие высокие чины или чиновники решили въехать в рай на моей шее, используя меня, как в свое время использовали дядю Юру. Я сразу скажу, и пальцем не пошевелю помочь.
– Ты не хочешь помочь своей стране?
– Не надо нести этот бред. Пусть другие попробуют сбить вначале войны девять самолетов противника, уничтожить полк финских войск. Угнать подлодку, и не одну, несколько самолетов, утопить несколько судов с грузами и один финский тральщик. Кто бы такое смог повторить? А я сделал, так что свой долг считаю выполненным и ничего никому не должен. Идите к черту. Это моя позиция. Особенно того, что вы творили с дядей Юрой, я вам никогда не прощу.
– Он был военным.
– Он был призванным, а не кадровым, это разные вещи, и не нужно их смешивать. В Финскую его случайно призвали, а тут уже специально, вот и тянули из него все жилы. А армию и уставщину он не любил, тяжело ему было… Ладно, товарищ генерал, давайте прощаться, все, что хотел, сказал, все что нужно – передал. Свой долг перед дядей Юрой я выполнил, и мне пора. Думаю, мы больше никогда не увидимся, в Советский Союз я уже не вернусь, так что будем прощаться.
– Почему не вернешься?
– Атмосфера не располагает к спокойной жизни. Спецслужбы на меня охоту устроили.
– Жаль, – кивнул он.
Мы обнялись, и я направился к входу. Сотрудники НКВД за мной.
– Едем, хочу в глаза посмотреть тому, кто приказал устроить на меня охоту. Вдруг у него рожа кирпича просит?
– Ты мне поговори еще, – усаживая меня на заднее сиденье «эмки», сказал майор. – Смотри, тебя на прицеле будут держать, дернешься, получишь пулю. Ты очень быстрый, но пули быстрее. Ты меня понял?
– Конечно.
Особо я не переживал, сменю внешность и при желании вернусь в Союз, так что больше качал права, чем реально собирался тут армагеддон устраивать. А вообще, мне эта поездка нужна была. Кого не будут искать? Того, кто был гарантированно мертв, так что спровоцирую и имитирую смерть, что зафиксируют спецы НКВД. А там я уже буду свободен. Надеюсь, из могилы выбираться не придется.
Сказать честно, все это, то, что в Москву прибыл, что подставился так под задержание, это все мной было заранее продумано. Тут я импровизировал, не без этого, но от основного плана не отступал. Требовалось спровоцировать охрану так, чтобы застрелила меня, остановить сердце, охладить тело и изобразить окоченение, дальше меня закопают. Выберусь и скрою следы, что тут мертвец восстал. И все, забираю вещи из парка и отправляюсь в Ленинград. Думаю, там перебраться к финнам, повеселиться, угнать самолет и дальше на своей подлодке выйти из Балтики и в путешествие отправиться. Заодно все, что вижу, британское и американское. буду топить.
Отличный план, не правда ли? Только я не знал, что будет дальше, даже не думал, что до этого дойдет. Меня действительно привезли на Лубянку, чего я вполне ожидал. Завели в кабинет. Тут было несколько командиров, одного я узнал в лицо, смутно, в газетах вроде видел, но Берии тут не было. А дальше меня начали расспрашивать. Скрывать не стал, о Севастополе рассказал, как там сбивал, как отправился в Москву, а потом в Ленинград, как перебрался к финнам и что там творил. Только рассказывал под реалии подростка вроде меня. Признал, что Некрасовы не