Читать интересную книгу Выбор Кота - Эрик Найт

— Как ты узнал насчет грибов, мой Дэвид? — спросил Ан-Ха, деля на двоих с Валентайном миску грибной похлебки на следующий день после того, как они нашли дом. — Ты же говорил, что никогда не жил среди нас, не торговал с нами, и все-таки знаешь наши вкусы.

Валентайн относился к грибам равнодушно. В них содержался легко усваивающийся белок, а иногда даже жиры, но лично он предпочел бы поставить ловушку на зайца или поймать змею, чем жевать вязкую и безвкусную грибную массу.

— Я выслеживал многих из вас и наблюдал издалека. Как, напомни, вы называете этих ваших родичей с густой серой шкурой?

Ан-Ха скорчил такую мину, как будто собирался плюнуть.

— Это скорее не слово, а какая-то ходячая функция, — пытался вспомнить Валентайн. — Хар-рэк, «на посылках» так, кажется?

Грог кивнул. Прирожденный дипломат, он быстро усвоил жестикуляцию Дэвида, поскольку уши Валентайна оставались так же неподвижны, как и его зубы, и весь он был сосредоточен на еде. Готовить для Ан-Ха оказалось все равно что пытаться досыта накормить артель дровосеков.

— Мы как-то имели с ними дело там, на юге. Я даже знал одного, ручного. Он жил с исследователями и любил пиво из кореньев.

— Пиво из кореньев? Я знаю, что такое коренья. И пиво тоже.

— Это такой сладкий напиток. Ты даже не представляешь, как он хорош после целого дня на марше.

— А грибы?

— Я однажды видел, как хар-рэки на привале обрывали грибы с упавших деревьев, ели их и даже устроили драку. Я подумал, что и тебе грибы нравятся.

— Те, что ты приготовил, вполне съедобны, не более того. Ты, мой Дэвид, не пробовал сердечного корня, который даже лучше вашего хлеба.

— Как ты научился так хорошо говорить?

— У нас есть традиция, мой Дэвид. Когда кто-то задает вопрос, на который требуется развернутый ответ, то он сам должен быть готов рассказать историю. Идет?

— Идет, — кивнул Валентайн.

— Я родился здесь, мой Дэвид, и стал одним из первых младенцев, увидевших свет после того, как мое племя обосновалось в этих краях. Мне сорок один год, и тут мой дом. Те, Серые, с которыми вы воюете, тоже происходят от моих предков. Они предпочитают жить в джунглях, у них нет письменности, они не умеют обрабатывать металл и камень. А мы зовемся Золотыми, живем в горах и долинах, строим плотины и мосты, прокладываем дороги. Куриане заманили многих из нашего племени и Серых сюда, в ваш мир, обещая отдать нам земли, отобранные у развращенной и слабой расы. Они дали нам ружья и всякие безделушки, обучали нас и раздавали обещания. А мы ценой своих жизней обеспечили их победу. Мои родичи презирали твоих, многие из которых продали соплеменников ради власти и небольшого вознаграждения. Они считали, что вы получили то, что заслуживаете. Мы, Золотые, предпочитаем быть строителями и земледельцами, а не разрушителями и поэтому при первой же возможности заявили свои права перед курианами на нашу территорию. Наш клан обосновался вокруг прекрасного каменного дома, бывшей библиотеки, в том месте, которое вы называете Омаха. Мой отец надзирал над нашими людьми-работниками, так что я часто слышал вашу речь. Еще в юности я выучился говорить и писать по-английски. Я прочел очень много ваших книг, играл на электронных игрушках вашу музыку, в общем, вырос на вашей культуре. Я начал расходиться со своими родителями во мнениях. Сначала это был просто протест, затем я пытался их переубедить. Прорицатель из нашего клана сказал, что мое предназначение — быть связанным с людьми. И я выбрал профессию торговца. Я часто бывал в гостях у Большого Человека в Омахе, и он угощал меня чаем. Мне встречались контрабандисты на заправленных бензином внедорожниках. Когда меня несколько раз надули, я усвоил хороший урок: сначала узнай человека, а потом торгуйся с ним, изучи как следует товар, прежде чем его продавать. Я узнал таких людей, которым мог смело доверить собственную жизнь. И таких, что были подлее собак. К тридцати годам я уже сидел возле Главного Старейшины во время всех его встреч с представителями вашей расы и помогал переводом и советами. Люди порой не могут скрыть, что лгут. Когда мне исполнилось тридцать пять, я сам стал Старейшиной, на десять лет раньше, чем обычно выпадает эта честь. И я надеялся, что в один прекрасный день превзойду достижения моего отца. У нас по соседству располагались отличные сады, где росли сердечные корни. Они были повсюду: на влажных почвах и засушливых. Это наш главный товар. Мы научились разводить ваших животных, нашли, что цыплята довольно вкусные и их легко содержать. У нас были хорошие владения, и мы занимались тем, что выкорчевывали все отжившее и прививали все новое на нашей плодородной почве. И тут явился «Ломаный крест», символ нашей погибели. Сначала я встретил их с надеждой. Они выказали по отношению к нам большое уважение. Человек, назвавшийся послом, призывал добровольцев на службу новому хозяину по имени Генерал, обосновавшемуся к югу от города. Взамен он обещал помощь Генерала в защите наших земель. Этот посол, который поначалу произносил сладкие речи, превратился в настоящего мерзавца, как только понял, что мы не собираемся выполнять все его желания по первому требованию. «Мы всегда умели сами за себя постоять, — сказал Старейшина. — Думаю, единственное, что вы можете нам предложить, — это чтобы ваш Генерал оставил нас в покое. Поищите пушечное мясо где-нибудь еще».

Валентайн ясно представил себе эту картину. На ступенях восстановленной грогами библиотеки Золотые совещаются между собой, поглядывая на одетых в форму «ломаных» под черно-белым флагом со свастикой. Ан-Ха, разгоряченный собственным рассказом, то и дело сбивался на свой родной язык, речь его текла плавно, язык поднимался и опускался, как качающаяся на высоких волнах лодка.

— После долгих разговоров, порой резких, порой мягких, Главный Старейшина постановил, что все желающие могут уходить к «ломаным». Люди Генерала обещали им хорошие земельные наделы после того, как будут завершены «действия по уничтожению банд повстанцев и террористов». Золотые уже слыхали подобное и раньше, во времена наших отцов и дедов, и заплатили многими жизнями и страданиями за разоренные, отравленные земли. Тем не менее нашлись такие, кто отправился вслед за послом на юг. Осенью он пришел снова и опять требовал новобранцев. Уже без лишних слов рассерженный Главный Старейшина отправил его восвояси. И на этот раз с послом ушло лить двое недовольных грогов, в то время как в свой первый приход он завербовал десятки Золотых. В третий и последний раз он явился весной, вот уже более трех лет назад. Его сопровождал один из ушедших с ним в прошлый раз добровольцев. Новость, которую они сообщили, вызвала у нас настоящий шок. И если бы не вооруженная до зубов свита посла, могло бы случиться кровопролитие. Куриане назначили этого добровольца по имени Хай-Хефл (гореть ему вечно в аду) нашим новым правителем. Не Главным Старейшиной, а именно правителем. Разумеется, сам Хай-Хефл не заявил вслух об этих своих бесстыдных притязаниях. Он знал, что боги не позволят, чтобы язык этого изменника выговорил такие слова. Все, даже Главный Старейшина, стояли молча, пораженные объявлением, которое сделал посол. Меня обуял гнев, и я выступил вперед и сказал: «Вы все, убирайтесь, а то умрете на месте». Посол не обратил на меня внимания и обратился к Главному Старейшине. Тот процитировал договор, передающий эти земли, пусть ограбленные и отравленные, в наше полное распоряжение и управление таким образом, как мы посчитаем нужным. «Ах, — произнес посол, — тут это действительно сказано, но поскольку управлять вами будет по-прежнему один из Золотых, договор остается в силе, куриане не отступают от своих обещаний». И он еще много нагородил подобного вранья. Главный Старейшина разозлился, шерсть на нем встала дыбом. «Вот уже во второй раз за свою жизнь я слышу, как простые слова выворачиваются наизнанку, и оба раза в этом замешаны твои хозяева. Убирайся к этой своре собак и никогда больше не приходи к нам. Хай-Хефл и все остальные, кто ушел к „ломаным", если не вернутся в течение недели, исключаются из нашего клана». При этих словах семьи тех, кто покинул нас в те первые два раза, пришли в ужас. «Вы можете попытаться применить силу и навязать нам этого узурпатора, но не рассчитывайте, что это будет легко сделать, — сказал Старейшина. — Домой вы вернетесь без тех, кого у нас завербовали, а своих потеряете еще больше». Я поддержал эту храбрую речь. А остальные Старейшины стояли молча и хмуро до тех пор, пока посол и его верный пес Хай-Хефл не убрались восвояси. Затем вспыхнул спор. Некоторые говорили, что лучше сохранить то, что мы уже создали, чем ввязаться в войну и потерять все, что имеем. Другие считали, что нам надо уходить на север, туда, где нас не достанут люди Генерала и куриане. В конце концов Старейшины постановили отправить каждого десятого члена клана на север, а затем — на запад, в сторону гор, о которых мы были наслышаны, в той стране, что вы называете Канадой. Там можно было не опасаться куриан, для которых те края были слишком холодными. Меня благодаря умению общаться с людьми выбрали возглавить этот десант, но я отказался. Я все еще был под впечатлением тех слов, что произнес возле Клан-Холла, и самым большим моим желанием было увидеть, как Хай-Хефл явится со своими новыми хозяевами устанавливать у нас свой подлый порядок.