– Обувка-то не для тайги у них! – сделал вывод Сергей и, как обычно, засмеялся. – Это туристы, причём, скорее всего – московские, прости уж, Андрюха!
– Почему московские? – удивился Андрей.
– Да потому что в Сибири такие кеды не продают. И не носят в тайге!
– Но, может, хозяин обуви – из Питера, из Нижнего Новгорода, да и мало ли откуда?
– Ладно, не будем спорить, хотя если бы я был «дерсу узалой», вроде Кольки, то наверняка бы нашёл доказательства тому, что я прав!
Андрей решил сообщить о находке Анатолию, а заодно узнать у него, куда подевался Николай.
– Мы с ним вдвоём идём по левому берегу Сыни. Николай предложил прочесать оба берега на случай, если там тоже обнаружатся чьи-то следы, – ответил Анатолий по рации.
– Зря! Та сторона Сыни труднопроходима, мы пробовали вначале с Виктором, но вернулись обратно на эту, несолоно хлебавши! – с сожалением в голосе сказал Андрей. – Тем более, через пару километров начнётся каньон, там вы уже обратно не перейдёте!
Несколько секунд рация молчала. Андрей даже повторил свою фразу, думая, что связь по какой-либо причине прервалась.
– Да-да, слышу! – наконец раздался голос Анатолия. – Николай знает о каньоне. Он говорит, что тут есть старая эвенкийская тропа. Если будут новости – сразу сообщаем друг другу. Конец связи!
– Конец связи! – сказал Андрей и посмотрел на своих спутников.
– Сколько нам ещё идти? – спросил Ваня после того, как группа спасателей с Андреем во главе снова тронулась в путь.
– Не больше часа, – обнадёжил его Андрей. – Ты как, нормально?
Ваня с улыбкой посмотрел на свои кроссовки, из разверстых пастей которых торчали сбитые до крови пальцы.
– Ну, часик я ещё выдержу! – ответил Ваня и взял в руки ящичек с медикаментами, который он нёс.
– Ты бы хоть ноги пластырем, что ли, замотал, медбрат ты или кто? – вдруг с укором сказал Валера, который, видимо, уже не мог смотреть на разбитые ноги Ивана.
– Бесполезно! Как дойдём – тогда разберусь с ногами. Меня, честно говоря, больше всего беспокоит, что думает моя мама, знает ли, где я и когда вернусь?
Этот вопрос сильно озадачил всех. Судя по всему, вертолёт после высадки спасателей полетел не в Чару (что бы ему там делать?), а в Таксимо. И сообщили или нет лётчики кому-нибудь о том, что вся группа, включая медбрата, зависла в тайге как минимум на трое суток, никто с точностью знать не мог, тем более вспомнив, как отнесся экипаж к санрейсу с самого начала. Но Валера, понимая, что он здесь – второй после Анатолия Короленко «официальный представитель», решил поддержать бедного Ваню и сказал ему заведомую неправду, о чём остальные спасатели тут же догадались.
– Конечно, лётчики сразу сообщили в управу, в аэропорт и в больницу. Так что ты, Вань, не переживай, твоя мама в курсе дела! – произнёс Валера максимально бодрым и уверенным голосом.
Видно было, что медбрат не очень поверил Валериным словам, но все стали дружно вторить, поддакивать, и в конце концов Ваня сдался и немного успокоился.
Ноги опять понесли Андрея вперёд. Он вспомнил, с каким ужасом думал о том, что этой тропой ему придётся идти ещё раз! Но сейчас дорога не казалась такой страшной. Это была дорога обратно, к оставленному в горах товарищу, она была известной, и за каждым поворотом тропы перед ним возникало то, что он ожидал увидеть.
В некоторых местах вместе с человеческими следами Андрей отчётливо различал отпечатки лап медведя. Похоже, хозяин здешней тайги совсем не боялся человека.
В этом сезоне медведи вообще обнаглели до крайности! Ещё когда они с Виктором сплавлялись по безводной Куанде, то во время обноса крупных заломов, возвращаясь за очередной партией груза, часто видели поверх своих следов свежие следы косолапого. Создавалось впечатление, что мишка ходит у них по пятам! Но он не показывался им на глаза, хотя наверняка наблюдал за двумя чудаками, таскающими туда-сюда какие-то непонятные мешки. И только два раза они «застукали медведя с поличным». Первый раз – ещё на озере Леприндокан, у истока Куанды. Тогда наглый зверь просто прохаживался по берегу в пятидесяти метрах от палатки, недовольно мыча и мотая головой, чем вызвал вполне понятную панику и заставил друзей всю ночь в палатке провести в обнимку с топором. Второй раз плывущий впереди Андрей увидел медведя, стоящего на берегу. Но, как только лодка стала приближаться, Михаил Иванович дал дёру.
Наблюдая сейчас свежие отпечатки медвежьих лап на тропе, Андрей с волнением подумал, что ни у кого из них опять нет с собой оружия. Тот же Анатолий, много раз говоривший про большое количество медведей в Забайкальской тайге, даже не подумал взять ружьё! И Андрею вновь сделалось не по себе от мыслей об этом непредсказуемом и коварном хищнике.
«А вдруг туристы нашли место, где находился Виктор, но самого Виктора там попросту не было, и они ушли своей дорогой дальше!» – размышлял Андрей. О том, почему его там не было, он боялся даже подумать, хотя жуткая картина растерзанного зверем человека всё же встала у него перед глазами и никак не хотела исчезать, как он ни старался. Правда, то, что ему мерещилось, скорее напоминало медвежью похоронку, на которую он наткнулся на второй день пути к людям и которая стоила ему немалых нервов, но почему-то видение было навязчивым и вызывало постыдную дрожь в коленках.
И Андрей почти побежал по тропе. Он бежал к Виктору, бежал от кошмарных мыслей, с помощью физического действия желая изгнать возникший перед глазами ужас, растворить его в шагах, в уставших ногах и ноющей пояснице, заглушить душевную муку хотя бы на время, чтобы не поддаться панике и быть готовым встретить любую картину, даже самую страшную, которой быть не может, но которая с приближением к цели пугала его всё больше и больше!
Справа от тропы слышался рёв воды. Это был большой Сынийский водопад. До притороченного к берёзе чёрного полиэтилена со сложенными туда вещами и приклеенной запиской оставалось не больше пятисот метров. Андрею сразу бросилось в глаза, что тропинок в этом месте стало значительно больше. Буквально всё у водопада было исхожено – зверьми ли, человеком, сейчас он не мог понять, а останавливаться, чтобы как следует рассмотреть следы, он был уже не в состоянии.
Вокруг – знакомые места. Тут они простояли почти четыре дня до того самого рокового момента: водопад снимали на фотоаппарат, залезая внутрь углубления в скале под самой струёй, у базальтовых стенок над ручьём Хангура перекусывали халвой и мечтали о скором возвращении домой, а чуть левее от тропы, в густых зарослях кедрового стланика, он собирал шишки для Витьки – уже потом, когда всё произошло.