Читать интересную книгу Как пальцы в воде. Часть 2 - Виолетта Горлова

Осмотрев второй этаж и мансарду, Слэйтер больше не обнаружил каких-либо следов пребывания посторонних. Спустившись в гостиную, он налил в бокал бурбон, долив его холодной содовой. Мужчина подошел к окну и, глядя в никуда, стал анализировать случившееся. Это был не вор, не наркоман, однозначно. Ничего будто бы не искали, потому что обыскать два этажа, мансарду, заглянуть в оранжерею, практически не нарушив заведенный порядок домашней обстановки, абсолютно не реально. Ларс похвалил себя за предусмотрительность: некоторое время назад, решив поиграть в шпиона, он арендовал для этих целей небольшую квартирку в Сифорде и весь свой маленький «шпионский» арсенал держал там. Несмотря на то что вопросы: кто и зачем приходил, остались без ответа, тем не менее пару версий все-таки забрезжили в его уставшей от волнений голове. Конечно же, желанный досуг отменялся: необходимо было проверить свою «тайную» квартиру.

Дорога в Сифорд заняла чуть больше двадцати минут. Припарковав машину на стоянке, Ларс прошел к одному из таунхаусов и поднялся по ступенькам к входной двери своей квартиры. Открыв ключом дверной замок, он зашел в небольшой темный коридор. Почувствовав, что его пульс стал взволнованно учащаться, мужчина остановился и глубоко вздохнул. Затем Слэйтер неторопливо включил бра и, сняв ветровку, повесил ее на крюк настенной вешалки. Несмотря на скромность этой квартиры, иногда он здесь оставался и не ощущал какого-либо бытового дискомфорта. И сейчас Ларс был уверен в том, что все, находящееся в этом помещении, – в целости и сохранности, но проверить все же было необходимо. Собственно говоря, с этой целью он сюда и приехал.

Мужчина прошел на светлую, уютную кухню и, налив себе в бокал виски с содовой, сделал пару глотков. Затем направился в спальню и присел у прикроватной тумбочки. Аккуратно просунул руку к ее боковой стенке и, не выдвигая оттуда ящик, он попытался нащупать там липучку, аналогичную той, какая была у него коттедже. К ужасу мужчины, его пальцы наткнулись на оборванные нити. Судорожно Ларс выдвинул ящик: пакет со стопкой плотных листов с записями лежал на месте. Пересмотрев содержимое, мужчина убедился, что ничего не пропало. Но это обстоятельство не улучшило состояние Слэйтера, а наоборот, – значительно ухудшило. Кто-то выдвигал ящик – это факт, но все фотокопии документа остались на месте. Зачем тогда устроили этот спектакль? Руки чуть дрожали, однако Ларс смог поднести бокал с алкоголем ко рту, не расплескав его содержимого. Панике все же удалось взять реванш у рассудка! И сейчас она, издеваясь, визжала и хохотала над ним.

Усевшись в кресло, молодой человек попытался восстановить события, связанные с его сегодняшним неприятным открытием. Похоже, он когда-то и в чем-то допустил серьезную ошибку; и теперь, чтобы хоть как-то нивелировать плохие последствия оной, нужно понять: во-первых, кто за ним следил, а во-вторых, смысл проникновения в его коттедж и в эту квартиру… если то, ради чего все устраивалось, осталось на месте? Конечно, тот, кто проник сюда, безусловно, сделал себе копии… Но для чего ему, Ларсу, оставили эту, можно сказать, «бомбу»?

Он сделал большой глоток алкоголя и, закрыв глаза, погрузился в размышления.

…Все началось около полугода назад. Как-то Полин сказала Ларсу, что по ее мнению, профессор вовсе не страдает провалами памяти, но не очень-то хочет, чтобы о его нормальном самочувствии знали все остальные, поэтому нередко и «включал больного». Девушка к тому же сообщила, что мистер Биггс иногда пересматривает старые учебники и что-то пытается штудировать. И по какому-то наитию свыше Слэйтер предположил, что старик, возможно, «по-тихому» пишет какие-нибудь мемуары, поэтому и «шифруется». Сделать слепок ключа от профессорского коттеджа со связки Полин было несложно и навестить вечером дом Алана во время его отсутствия тоже удалось без всяких осложнений. И не зря! Искать долго не пришлось, но кодовый замок на сейфе чуть остудил его пыл, но ненадолго-скрытая камера решила проблему. Все странички дневника (назвать писанину старика мемуарами было бы слишком смело) Ларс аккуратно сфотографировал. В тот момент он еще не знал: с какой целью все это затеял, не было никакого конкретного плана, опять-таки, только интуиция или подсознательное желание прикоснуться к чужой тайне и… почему бы ею не воспользоваться каким-то образом? И только дома, прочитав написанное Аланом, молодой человек пришел к выводу, что на воспоминаниях профессора можно неплохо заработать, хотя деньги и не являлись самым важным аргументом в этом приключении.

Некоторое время молодой человек предполагал, что никто так и не узнал о существовании дневника. Разговоры были, но все они-на уровне домыслов. Когда профессор умер, и обнаружился открытый пустой тайник, то полиция предприняла какие-то шаги, впрочем, в конце концов все затухло, так и не начавшись; во всяком случае, дело закрыли за недостаточностью улик, а старик умер своей смертью. Когда Ларс проник вновь в дом Алана после похорон последнего-никаких записей он не обнаружил, хотя библиотеку, завещанную профессором университету, еще не вывезли. Куда пропал дневник? И у кого сейчас он может быть?

Слэйтер был уверен в том, что приход к нему, Ларсу, неизвестного, связан с этими пропавшими записями. Но этот некто, по-видимому, не хотел, чтобы дизайнер догадался, что за ним велось наблюдение (да и теперь ведется, скорее всего). Как на него вышли? Это другой вопрос, и сейчас-вероятно, не самый важный. В коттедже даже не стали особо напрягаться с обыском, понимая, что потом все привести в первоначальный порядок будет сложно, поэтому осмотрев там мельком кое-какие места, напугав при этом его растения, приехали сюда… Первостепенное значение в настоящее время заключается в другом: как ему спасти свою жизнь? Тот, кто его выследил, посетил коттедж, эту квартиру и нашел фотокопии дневника, может предполагать, что и дневник профессора находится у него, доморощенного Джеймса Бонда… или, к примеру, у его соучастника. Но было бы верно и другое предположение, что Слэйтер хранит его в каком-то другом тайнике. Что бы на месте этого неизвестного противника делал бы Ларс? Правильно, организовал бы «серьезную «беседу с целью узнать: куда он припрятал профессорские записи. А то, что ему, скромному ландшафтному дизайнеру, уже вынесен смертный приговор – это и так ясно. Даже, если у него и был бы этот дневник, и он бы его отдал, все равно его должны будут убить: он ведь не мог не прочитать исповедь старика, а значит, узнал то, что узнавать ему не следовало бы. (Правда, Слэйтер сам был не уверен: со всех ли записей профессора были им сделаны фотокопии. Но люди, которые теперь могут его убить, этого факта могут и не знать! А мало ли что еще мог накропать Биггс! Последний раз Ларс проникал к нему дней за пять до смерти старика.) Однако почему эти люди попытались осмотреть его жилища так аккуратно, чтобы он ничего не заподозрил? Правильно, чтобы он, Слэйтер, ни о чем не догадался и пребывал бы в полной уверенности: все протекает замечательно.

Мужчина допил виски, но не почувствовал острой горечи напитка, в его послевкусии явно ощущалась ядовитая желчь страха, опускающаяся по пищеводу вниз, омывающая внутренности и всасывающаяся в кровь, чтобы вскоре наполнить трепещущее сердце острыми иглами и взорвать его на маленькие темно-бордовые ошметки. Ларс резко встряхнул головой, чтобы избавиться от нарисованной его воображением «милой» картинки. Он поднялся, прошел на кухню и налил в бокал еще порцию бурбона, чуть поколебался в раздумьях и, не став его разбавлять, возвратился в гостиную и, присев в кресло, безвольно по нему расплылся. Спустя пару минут мужчина, подняв олд-фэшн с напитком, мысленно отметил, что его руки уже пришли в норму, да и сам он вполне успокоился: знал же раньше о риске… и просчитался. Слэйтер попытался проанализировать сложившуюся ситуацию и взять себя в руки, и это ему удалось. Обычное его хладнокровие подавило истерический эмоциональный всплеск, и мозг стал просчитывать возможные выходы из очень серьезной ситуации, в которую он угодил, допустив какую-то, возможно, очень небольшую ошибку в своих действиях.

Как они его вычислили? Хотя этим пока можно не занимать свою голову, есть более важные проблемы. Важен другой вопрос: почему они решили, что у него нет дневника? Иначе они бы перерыли все в его доме, не пощадив и растений. Вот поэтому они и не стали искать записей ни в коттедже, ни в этой квартире. Возможное и самое очевидное предположение, что дневник уже у них. Даже, если бы они предполагали, что записи у него, то, пожалуй, сейчас бы он не пил виски, развалившись в этом кресле. Тогда почему он еще жив? Что-то не сходится. А если у них нет дневника и они знают по какой-то причине, что его нет и у Ларса, тогда следует другое логическое допущение: у Слэйтера есть сообщник, у которого и находятся профессорские записи. Поэтому он до сих пор жив. Им надо у него узнать: кто сообщник и где записи. Значит, и в коттедже, и в квартире уже установлено скрытое видеонаблюдение и прослушка, да и «ведут «его они, наверно, уже давно. Могли ли они по записи с камер видеонаблюдения понять, что он догадался о незваных гостях? Да, но, без особой в этом уверенности. И спугнуть эти люди его не хотели, чтобы Ларс не сбежал. Вот почему осмотр – а не обыск – его жилья был таким аккуратным. Вычислили его вторую квартиру, а здесь особо утруждать себя поисками и не понадобилось: все на виду. «Это я, хренов Джеймс Бонд, вел себя слишком самоуверенно и беспечно, считая себя самым умным, высокомерно полагая: уж я-то-вне всякого подозрения», – со злостью в голосе прошептал мужчина, вовремя вспомнив о конспирации.