Читать интересную книгу Эвернесс - Йен Макдональд

Мир тысяча девятьсот шестьдесят третьего года был миром соперничающих сверхдержав, наполовину вытащивших кинжалы из ножен. Америка и Советский Союз следили друг за другом с помощью спутников, самолетов-шпионов и радаров дальнего обнаружения. Одного нажатия на кнопку хватило бы, чтобы расплавить поверхность планеты. Зонд с Трина заметили как советские, так и американские радары. Обе стороны решили, что соперник нанес удар. Паника нарастала. Пальцы в Кремле и Белом доме дрожали над ядерными кнопками. Мир стоял на грани войны. Но вскоре обе стороны поняли — как несколько раньше понял Трин, — что имеют дело с чем-то доселе не виданным.

Разум Трина осознал, что находится под прицелом, и призадумался. Раздумья были тяжкими и долгими — для машинного интеллекта. По человеческим меркам они заняли три минуты. После чего Трин заговорил.

Мир тысяча девятьсот шестьдесят третьего года был миром нервным и угрюмым — по сути, подростковым. Все изменилось после знакомства с инопланетным интеллектом. Америка, Советский Союз и остальные постоянные члены Совета Безопасности заключили договор с Разумом Трина. Когда шесть лет спустя Нил Армстронг и Базз Олдрин ступили на поверхность Луны, камера не показала маленькую фигурку пожилой женщины с добрыми глазами и сероватой кожей, которая ждала их. На ней не было скафандра, ее не пугало безвоздушное пространство. Мадам Луна, конструкт Разума Трина, благосклонно взирала, как астронавты втыкают в лунный грунт звездно-полосатый флаг. Луна уже не принадлежала людям. За шесть лет после подписания договора жестянка из-под кофе обросла репликаторами, фабрикаторами и конструкторами и глубоко зарылась в лунные скалы, раскинув по поверхности щупальца своих технологий. Солнечные коллекторы, словно шампиньоны осенним утром, вылезли из лунного грунта по всему Бассейну Южного полюса — Эйткена — самого глубокого лунного кратера. К тысяча девятьсот восемьдесят третьему году, когда договор предполагалось рассекретить, Разум Трина превратил темную сторону Луны во вселяющий ужас кроличий садок: везде торчали шпили, зияли провалы, все окутывали коммуникации. Отчасти это напоминало декорации научно-фантастического фильма, отчасти мертвый коралловый риф; тому, что предстало перед глазами землян, точного аналога не было. И так на всем пути вниз, к холодному лунному ядру.

Когда споры Трина пробудились, Лора и Теджендра еще не родились. В 1983-м девятилетняя Лора ходила в школу на Ректори-роуд и писала фломастером на пенале «Дюран Дюран» и «Шпандау балет». Теджендра сдавал экзамен повышенной сложности для поступления в Оксфорд, а родители умоляли его подумать о лондонском Имперском колледже — им до смерти не хотелось отпускать сына из дома. Двадцать седьмое августа 1983 года, спустя двадцать лет после того, как Разум Трина едва не развязал ядерную войну. Чем ты занимался, когда?..

Открылся величайший обман. По миру прокатилась волна протестов и возмущений, но вскоре, как водится, заглохла. Люди быстро поняли, что инопланетян, поселившихся на темной стороне Луны, им не видать как своих ушей, и со временем про них забыли. С глаз долой — из сердца вон. Только редкие образцы тринских технологий, доходившие до Земли, порой заставляли их задирать голову вверх и смотреть на полную Луну другими глазами. История остановилась. Вопрос: «Чем ты занимался, когда?..» утратил актуальность.

Все так, думал Эверетт Л. Исторических событий, объединяющих людей, не осталось, но мелкие, частные события еще случались. Что ты делал, когда твой отец погиб в глупой и бессмысленной аварии?

— Я с вами согласен, сэр, — сказал Эверетт Л.

— Не называйте меня «сэр», — ответил премьер-министр. Он замолчал, шевеля губами, словно предварительно проговаривал то, что собирался сказать. Видимо, на вкус слова горчили. — Вам совсем не больно?

— Мне все время холодно.

— Мадам Луна на славу потрудилась.

— Она сказала, что иначе я бы умер. Меня восстановили. — Эверетт обернулся к сияющему шару. От него шел холод. — Мистер Портилло, почему они не спасли моего отца?

— Я знаю о вашем горе, Эверетт. Технологии Трина способны творить удивительные вещи, но чудеса им неподвластны. Они не умеют воскрешать мертвых. — Премьер снова пожевал губами. — Эверетт, тот человек, что пришел со мной, весьма примечателен. Вам известно, кто такой пленипотенциар?

— Посол нашего мира в Пленитуде.

— Правильно. Он гораздо могущественнее меня, но не позволяйте ему так думать. Он попросит вас об одной услуге. Только вы способны справиться с его поручением. Эверетт, я хочу, чтобы вы сделали то, о чем он попросит. Мы нуждаемся в вас. Вас удивят мои слова, но вы — наша единственная надежда. Учтите, Эверетт, правительство вас поддерживает. Мы не оставим вашу мать и сестру, позаботимся о семье вашего отца. Мистер Вильерс предложит вам стать героем. Не только ради блага страны и мира, но и ради блага всех известных миров. Вы согласитесь, Эверетт? Вы сделаете это для нас?

Затылком Эверетт Л ощутил дуновение. Оглянувшись, он увидел, что дверь в комнату, где находился портал, открыта. Мадам Луна и Шарль Вильерс стояли на пороге плечом к плечу. Они ждали. Премьер-министр Портилло потрепал Эверетта Л по плечу и первым вышел из комнаты.

— Умница, — прошептал он. — Я знал, что на вас можно положиться.

— Мир — не один, — сказал Шарль Вильерс.

— …миров много, я знаю, — кивнул Эверетт Л.

Они стояли на балконе, глядя на огромный провал, который, проснувшись на Луне, Эверетт Л впервые увидел из окна. Мадам Луна открыла еще одну из дверей, по ее воле появляющихся в самых неожиданных местах, и они вышли на высокий выступ.

У Шарля Вильерс были мягкие черты лица, мягкая кожа и мягкий голос, но Эверетт не собирался принимать эту мягкость за чистую монету.

— Я пленипотенциар нашего мира на Земле-3, с которой недавно установлен контакт. Вы о ней слышали? — спросил Шарль Вильерс.

— Это область исследований, в которой работал мой отец.

— Разумеется, простите. Тогда вы знаете, что Земля-3 весьма схожа с нашим миром, за исключением Разума Трина.

— Я в курсе.

Эверетт Л смотрел на мадам Луну, стоявшую у стены с неизменной улыбкой на лице. Неужели это она сорок два года назад приветствовала на Луне Армстронга и Олдрина, хрупкая женщина, которой нипочем вакуум и радиация? Да полно. Та ли женщина появилась в комнате, где Эверетт проснулся и закричал от ужаса, когда его тело начало открываться? Возможно, Разум Трина создает и уничтожает свои Олицетворения по мере надобности?

— Им не откажешь в способностях, — продолжал Шарль Вильерс. — Они открыли технологию портала без вмешательства Разума Трина. Возможно, мы тоже дошли бы до этого своим умом, но они продвинулись дальше. Им удалось создать то, что оказалось не под силу никому в Пленитуде. Рабочую карту Паноплии. Вы знаете о Паноплии?

— Это все существующие миры, не только те, о которых нам известно.

Именно над этим проектом работал его отец. Впрочем, вряд ли это можно назвать работой. В языке должно быть слово для невероятно тяжелого и одновременно приносящего ни с чем не сравнимое удовольствие труда.

Труда, заставляющего проявить все лучшее, что в вас есть, труда, подводящего вас к самым пределам ваших возможностей. Труда, так захватившего вас, что все остальное кажется незначительным. Труда изматывающего, но безмерно любимого.

Именно так работал Теджендра прошлым летом. Его велосипедные эскапады были лишь одним из проявлений кипучей энергии. В конце летнего семестра, в затишье, наступившем после того, как студентов распустили на каникулы, ему удалось подобраться к решению проблемы. А потом произошла встреча с грузовиком, свернувшим на светофоре налево…

Что-то в словах Шарля Вильерса заставило Эверетта Л вспомнить прошлое лето, когда отец был еще жив и с головой погружен в математику.

— Вы сказали, рабочую карту?

Шарль Вильерс улыбнулся. Мягкость черт, кожи и голоса этого элегантного, хорошо одетого и ухоженного господина не выдерживала сравнения с мягкостью его улыбки. От этой улыбки Эверетта Л бросало в дрожь.

— Миров много… — начал Эверетт Л.

Шарль Вильерс не продолжил фразу.

«Вы не один…»

— Вас много, — сказал Шарль Вильерс. — Видите ли, Эверетт, на Земле-3 ваш отец завершил свои исследования. Создал рабочую карту Паноплии. С ней и с помощью портала легко переместиться в любой из миров. Не говоря уже о перемещениях внутри одного мира, как попали сюда мы с мистером Портилло.

— Вы говорите о других Теджендрах Сингхах, — промолвил Эверетт Л, — но ни словом не упоминаете о других Эвереттах Л Сингхах!

Шарль Вильерс отпрянул, пораженный гневом, прорвавшимся в его голосе.

— Есть опасность, что карта — Инфундибулум — попадет в плохие руки.