Все были готовы, и каждый из нас крепко держался за тот трос, который внушал ему больше доверия. В последний момент Эрик залез в хижину: он не выполнил всей программы - забыл надеть ботинки.
На корме никого не было, ей предстояло столкнуться с рифом. Ненадежны были и два мачтовых штага на корме: в случае падения мачты они повиснут за бортом над рифом. Герман, Бенгт и Турстейн забрались на ящики, у передней стены хижины. Герман ухватился за оттяжки, укреплявшие стены, а остальные двое ухватились за тросы мачты, которыми в лучшие времена поднимался парус. Кнут и я выбрали себе место около носового штага, считая, что если даже мачта, хижина и все остальное будет сметено за борт, то носовой штаг все же останется на плоту, потому что волны набегали с носа.
Как только мы почувствовали, что попали в прибой, мы обрубили якорный канат. Огромная волна вставала как раз под плотом и подняла высоко в воздух "Кон-Тики". Наступил великий момент: мы неслись на гребне волны с бешеной скоростью, наше еще живое суденышко скрипело, стонало и дрожало под ногами. Кровь у нас буквально кипела от возбуждения. Помню, что совершенно неожиданно для самого себя я замахал рукой и закричал изо всех сил: "Ура!" Это вызвало некоторую разрядку в настроении и не нанесло никакого вреда. Остальные, должно быть, подумали, что я сошел с ума, но все лица просияли и выразили улыбкой свое одобрение. Мы по-прежнему неслись вперед, волны бросались на нас сзади. "Кон-Тики" переживал свое боевое крещение. Мы не сомневались, что все сойдет хорошо.
Но приподнятое настроение скоро исчезло. Позади нас, как зеленая стеклянная стена, поднялась огромная волна, мы скользнули вниз. она налетела на нас, и в следующее мгновение я увидел ее высоко над головой, почувствовал сильнейший толчок и исчез под массой воды. У меня было такое ощущение, как будто все мое тело отрывалось от плота и с такой силой, что мне пришлось напрячь все мускулы и думать только об одном: "Держись! Держись!". В таком отчаянном положении руки могут быть оторваны от плота раньше, чем мозг на это согласится, зная, чем это грозит. Затем я почувствовал, что водяная гора удаляется, освобождая мое тело из своих дьявольских тисков. Когда она с оглушительным грохотом и ревом пронеслась мимо, я снова увидел Кнута, висевшего около меня свернувшись в клубок. Сзади гигантская волна уже казалась почти плоской и серой, и когда она пронеслась наконец над хижиной, я увидел, как остальные трое тоже вынырнули из воды.
Мы все еще были на плаву.
Вмиг я восстановил свое положение и обвился руками и ногами вокруг штага. Кнут прыгнул, как тигр, к тем, кто был на ящике, потому что хижина, невидимому, была более надежной опорой. Я слышал их успокаивающие крики и видел, как поднимается новый зеленый вал, который, вздымаясь, направлялся к нам. Я предостерегающе крикнул и постарался сделаться как можно меньше и крепче. В следующий момент вновь разверзся ад, и "Кон-Тики" совершенно исчез под массами воды. Море изо всех сил стаскивало и сдергивало бедный маленький комочек-человека. Второй гигантский вал пронесся над нами. И третий такой же.
Затем я услыхал торжествующий крик Кнута, державшегося за выбленки:
- Посмотрите на плот - он держится!
После трех валов только двойная мачта накренилась да хижина немного осела.
Мы еще раз почувствовали, что одерживаем победу над стихией, и это придало нам новые силы.
Затем я увидел, как вздымается новая волна. Она была выше первых трех. Я снова предупредил криком товарищей, а сам поторопился взобраться как можно выше на штаг и уцепился за него. Затем я исчез в недрах зеленой стены, поднявшейся высоко над нами. Находившиеся позади меня товарищи успели заметить, что волна, в которой я исчез, достигала высоты 8 метров, а ее пенистый гребень был на 5 метров выше того вала, который меня накрыл. Затем огромная волна докатилась и до них, и у всех у нас была одна мысль: "Держись, держись, держись!"
Мы, по всей вероятности, уже налетели на риф. Я ощутил только удар, какое-то давление снизу на штаг, который начал провисать и подпрыгивать от толчков. Вися на нем, я не мог определить, сверху или снизу шли толчки. Все произошло на протяжении нескольких секунд, но они потребовали больше сил, чем имеется обычно у человека. Человеческий организм обладает не только мускульной, но еще и другой силой, значащей гораздо больше. Я решил, что если мне суждено умереть, то я умру в том положении, в каком находился, - как узел, висящий на штаге. Волны налетали, обрушивались и мчались дальше, оставляя после себя ужасающую картину. "Кон-Тики" преобразился, как по мановению волшебной палочки. Того плота, который мы так хорошо знали многие недели и месяцы, уже не существовало. В течение нескольких секунд наш чудесный мир превратился в обломки крушения.
Я видел на борту, кроме самого себя, лишь одного человека. Он лежал, прижатый к крыше хижины, с вытянутыми руками и лицом вниз. И правая и задняя стенки хижины были смяты, как карточный домик, а неподвижной фигурой был Герман. Когда потоки воды помчались дальше на риф, я огляделся, но не увидел никаких других признаков жизни. Мачта из твердого мангрового дерева была сломана, как спичка, и верхушка ее при падении разбила крышу хижины. Мачта со всеми снастями висела теперь с правого борта над рифом. Чурбан, на котором лежало кормовое весло, был расколот пополам. Поперечная балка переломлена, кормовое весло разбито вдребезги. Толстые сосновые доски в носовой части были раздавлены, как коробки из-под папирос, палуба разлетелась в клочья и, как мокрая бумага, влепилась в переднюю стену хижины вместе с ящиками, банками, парусом и другими предметами. Отовсюду торчали щепки бамбука и концы канатов. Кругом царил полный хаос.
Я похолодел от ужаса. Что проку в том, что я держался крепко? Все потеряно, если хотя бы один из членов экипажа плота погиб. А после недавней борьбы с волнами я видел лишь одного человека. В этот момент за бортом плота появилась сгорбленная фигура Турстейна. Он, как обезьяна, висел на снастях упавшей мачты, но ему удалось все-таки взобраться на борт и подползти к развалившейся хижине. Герман тоже повернул голову и постарался состроить бодрую гримасу, но сам не двинулся с места. Я крикнул, в надежде, что и остальные отзовутся, и услыхал спокойный голос Бенгта, сообщавший, что весь экипаж находится на борту. Они лежали, крепко держась за тросы за баррикадой из плетеного бамбука, покрывавшего палубу.
Все произошло в несколько секунд. "Кон-Тики" отнесло обратной волной от кипящего котла, а в это время подошла новая волна. В последний раз я крикнул изо всех сил, стараясь перекричать окружающий грохот, и исчез в нахлынувших массах воды. Я висел, скорчившись, на штаге. Прошло бесконечных две-три секунды. Вал откатился. С меня было довольно. Я видел, что концы бревен бьются об острый выступ кораллового рифа, но не могут перевалить через него. Затем нас снова стало уносить от рифа. Я видел двух людей, которые, растянувшись, лежали на крыше хижины. Но никто из нас больше не улыбался. Из груды бамбука донесся спокойный голос: