Читать интересную книгу Гарнизон - Игорь Николаев

— Сношения с кем… — спросил Холанн машинально и осекся.

— С вами, мой друг, персонально, — искренне ухмыльнулся Тамас. — Впрочем, если быть точным, лидирующую, так сказать, роль исполняли вы.

— Ой, — пискнул Уве враз севшим голосом.

Сникрот тем временем в полной мере осознал услышанное и взорвался яростным гневом. Несколькими резкими движениями он порвал на себе хламиду с кольчужными обрывками, расшвырял клочки вокруг и заорал в ответ с такой силой, что даже Тамас невольно прикрыл уши.

— Все ясно, — заметил Хаукон, повысив голос, чтобы быть услышанным на фоне диких воплей. — Похоже Сникрот был чем‑то вроде оппозиционера в банде Готала, и наш мехбосс решил избавиться от проблемы заранее. Прежде чем сообщить парням, что теперь они поработают на Волт напрямую.

— Избавиться? — через силу пробормотал Холанн. — А как? Криком?

Тамас не ответил, потому что механика разрешения конфликта властной пирамиды в банде разворачивалась быстро и очень наглядно. Орки раздались в сторону, выстраиваясь в подобие редкой цепи, кругом. Готал и Сникрот остались в центре. Мехбосс помахивал короткой и толстой палицей, отполированной до блеска широкими лапами. Навершием орудию служила здоровенная шестерня, насаженная на рукоять, как на ось. Оппонент босса дорвал скудное одеяние, схватил ножи и проорал короткую кричалку.

— Ненавижу тебя, Готал, — перевел комиссар.

Мехбосс ответил сходно — короткой, ритмичной фразой. Ее Холанн понял и без перевода Тамаса.

— Ненавижу тебя, Сникрот!

И без дополнительного разогрева противники бросились друг на друга.

Уве уже знал, что орки очень сильны. Понял, что они могут быть весьма умны. Но никак не мог предположить, что зеленокожие могут быть быстры. Он ожидал, что здоровенные туши станут передвигаться под стать габаритам — степенно, неспешно, нанося редкие, но тяжелые удары. А вышло совсем не так.

И Готал, и Сникрот двигались с такой скоростью, что в первые несколько мгновений Холанн даже не понял, что бой уже начался и идет вовсю. Две размытые в движении тени метнулись друг к другу. Звонко и страшно лязгнул металл, словно погребальный колокол, звонящий по усопшим. Снопы искр ударили ввысь и по сторонам, сверкнув подобно крошечным солнцам. Уве пару раз моргнул, а бойцы уже разошлись, тяжело дыша, сжимая оружие. Сникрот ощутимо клонился набок, прижимая локоть туда, где у человека находится печень. Готал дергал одним ухом, второе клинок противника срезал вровень с черепом. Рана сильно кровила зеленым, но мехбосс или не заметил урона, или не придавал ему значения.

Сникрот зафыркал, заурчал, как огромный кот, только лысый и зеленый. Он сделал несколько круговых замахов, а затем принялся угрожающе точить ножи друг о друга, вопя в сторону босса. Скрипел металл, так мерзко и противно, что у людей заломило зубы. Искрило как от дуговой сварки, мириады звездочек срывались с клинков и рассыпались вокруг, шипя в затоптанном снегу. Готал внешне никак не реагировал, только выставил вперед нижнюю челюсть, словно ящик, и пригнулся еще ниже, будто собрался встать на четвереньки.

И вновь враги ринулись в бой без видимого сигнала. То ли так полагалось по какому‑нибудь орочьему ритуалу, то ли оба бойца нарвались на одинаковый встречный прием — выглядело это как взаимный таран. Зеленые громады на всем ходу врезались друг в друга лбами, да так, что треск донесся даже до рва, опоясавшего Волт. Уве невольно присел, ожидая видимого эффекта хотя бы в виде проломленных голов. Но то ли черепа у орков обладали прочностью броневой стали, то ли мозги отличались сказочной удароустойчивостью — внешних повреждений комендант к ужасу своему не заметил. Встряхнув лобастой башкой Готал махнул палицей крест — накрест, наступая быстрыми семенящими шагами. Ноги у мехбосса казались коротковатыми, но перебирал он ими со скоростью многоножки из вентиляционных труб. Сникрот отступал, парируя выпады босса и атакуя в ответ. Но, похоже, пропущенный в самом начале удар сказывался на подвижности, да и лобовое столкновение даром все‑таки не прошло. Движения мастера ножей чуть замедлились, он перешел к обороне. А Готал лишь наращивал темп атаки.

Сникрот кое‑как выдержал натиск и контратаковал. Удар, еще удар… От одного Готал уклонился, вновь поразив Холанна текучей быстротой и плавностью движений. Второй выпад босс принял на шестерню, от которой при этом отлетел один из зубцов — с такой яростью рубанул Сникрот. А затем Готал без всяких затей пнул врага в грудь. Удар был прост, но технически выполнен идеально, впрочем, Уве этого не понял бы, даже если бы заметил. А заметил он то, что туша Сникрота взмыла в воздух и отлетела метра на два, размахивая всеми лапами, вхолостую молотя по воздуху порядком иззубренными клинками. Мастер ножей рухнул и пропахал в снегу широкую борозду, а мехбосс уже завис в догоняющем прыжке, занося палицу.

Сникрот то ли начал сдвоенный удар навстречу смерти, то ли попытался закрыться скрещенными клинками. Но у него не вышло ни то, ни другое. Палица Готала снесла преграду и врезалась в центр груди поверженного. Сникрот захрипел на длинном выдохе, выронил один из мечей, вторым попытался достать убийцу, почти достал. Но только "почти".

Мехбосс пошел кругом, раскачивая своей жуткой дубиной, рыча страшно и низко, на одной ноте. Сникрот хрипел и сипел, слабо колотя конечностями по земле и снегу, пытаясь хотя бы перевернуться на бок, но безуспешно. Готал поднял палицу и шагнул вперед.

Холанн невольно закрыл глаза. Когда же открыл, все закончилось.

Тамас хмыкнул и Уве взглянул на спутника. Комиссар взирал на поле боя с выражением странной смеси не слишком живого любопытства и сдержанного одобрения на бледном от природы лице. Готал вознес к небу палицу, густо обляпанную зеленым, и победно заревел. Холанн сначала вспомнил невероятную быстроту схватки. А затем — запись в личном деле комиссара насчет рукопашных схваток с орками…

О, Бог — Император, полсотни подтвержденных боев… с этими чудовищами…

Уве осенил себя аквилой в суеверном ужасе. И подумал, что разжалованный комиссар — не тот человек, которому стоит задавать вопросы относительно сомнительного договора с мехбоссом.

— Возвращаемся, — отрывисто бросил Хаукон. — Сегодня еще многое надо успеть.

Глава 25

Предупрежденный гарнизон готовился к схватке неистово, с запасом. Комиссар отправил на посты весь личный состав, за исключением совсем хворых, надолго прописавшихся в лазарете Александрова. Десятки стволов находились в полной боевой готовности, заряженные до упора или запитанные от мощных стационарных батарей. Но час за часом ничего не происходило.

Наступил вечер, стемнело. Комиссар отправил дозор на укрепленном гусеничном грузовике, но безрезультатно. Дозорные не встретили никого и ничего. Ближе к полуночи Тамас витиевато выругался, сделал целый ряд смелых и острых предположений о несуществующей половой жизни Готала и снизил всеобщую готовность к бою. Полностью не отменил, но распустил по казармам часть измотанных солдат и оставил на вышках только дежурных вместо двойного расчета при каждой пушке.

Стало понятно, что в обозримом будущем обещанной мехбоссом схватки ждать не приходится. Холанн еще какое‑то время бился с робостью, затем плюнул на рекомендацию (очень настойчивую, граничащую с приказом) Тамаса не покидать вокс — рубку, и отправился на поиски приключений. То есть — в гости к даме.

— Кто там? — голос из‑за двери звучал тревожно и устало, в общем — недовольно. Уве с превеликим трудом подавил неистовое желание тихо сбежать в полутьму, спрятавшись в ночной тени, куда не доставал луч многочисленных прожекторов. Но стоически превозмог порыв и негромко сказал:

— Это я, коменд… Холанн.

В последний момент Уве решил, что не стоит козырять своим формальным статусом и оборвал себя на полуслове, но сбился с заготовленной речи и растерялся.

— Это я, — повторил он еще тише и чуть не выронил свою невеликую, но важную ношу, которую со всеми предосторожностями нес от самой рубки, сберегая от ветра.

Над косяком двери, представлявшим собой сплошную полосу металла с частыми восьмиугольными заклепками по всей длине, мигнул красный огонек. Вспыхнул, погас через пару мгновений, а затем заскрипел замок. Туэрка открыла дверь.

— Проходите, комендант, — сказала механесса.

На ней был все тот же комбинезон, верхняя часть которого висела на поясе, завязанная рукавами. И та же синяя рубашка. Холодный ветер скользнул из‑за плеча Холанна и взъерошил Гайке светлые волосы. На сей раз Уве не удостоился приглашения на второй, более жилой этаж домика механессы, что, наверное, стоило считать нездоровым сигналом. Но комендант укрепился духом и со словами "это… вот… подумал, вам понравится …" достал нехитрый подарок.