— Наш брат долго думал, — сказал с улыбкой Курумила. — А мы между тем сходили еще раз в стан Черных Змей и далеко отогнали их лошадей. Не скоро они сыщут их.
— О, значит, мы успеем далеко уйти, прежде чем они погонятся за нами? — спросил Валентин.
— Надеюсь, — отвечал Трантоиль Ланек. — Но Черные Змеи хитрый народ. У них собачье чутье. Надо обмануть их.
— Каким образом?
— Нужно проложить ложный след. Я возьму лошадей пленников и поеду, а вы все с Курумилой спуститесь в ручеек и идите вброд до островка Дикой Козы. Там вы подождете меня.
— Когда мы отправимся?
— Сейчас.
Трантоиль Ланек вырезал прутья фута в полтора длиною и привязал их к удилам лошадей, чтоб они не сходились слишком близко, и уехал. Валентин вошел в пещеру и сказал, что пора ехать. Луи приготовил лошадей. Он уступил свою донье Розарио, а дон Тадео сел на лошадь Валентина. Луи свел обоих лошадей в ручей и тщательно стер их следы с берегового песка. Курумила шел вперед и указывал дорогу, Валентин замыкал шествие. Ночь была чудная, звездная, месяц высоко стоял на небе. Воздух был напоен благоуханиями и так прозрачен, что видно было на большое расстояние.
Маленький отряд молча продвигался вперед, внимательно прислушиваясь к шуму леса, наблюдая, не шелохнутся ли ветки кустов, не без тайного страха ожидал, что вот-вот вдали покажутся Черные Змеи. Часто Курумила останавливался, брал наперевес ружье, наклонялся вперед и прислушивался к какому-нибудь слабому, тревожному шуму, которого европейцы не могли различить. Тогда все также останавливались, не смея пошевелиться, готовые к отчаянной защите. Но тревога оказывалась ложной и по знаку проводника маленький отряд отправлялся дальше.
Европейцы, привыкшие к скучному однообразию дорог, совершенно безопасных, не могут представить себе прелести опасной езды ночью в пустыне, где на каждом шагу можно встретить врага, быстрых переходов от страха к успокоенности, беспрерывных прислушиваний и остановок.
Около четырех часов, когда солнце начало всходить, островок Дикой Козы начал понемногу вырисовываться из тумана и путешественники наши, которые следовали по воде, вздохнули свободнее. На островке их ожидал Трантоиль Ланек. Там был уже разведен костер и жарилось мясо лося, были разложены и другие припасы к завтраку.
— Закусите скорее, — поторопил Трантоиль Ланек, — пора в дорогу.
Не спрашивая объяснений, почему надо торопиться, проголодавшиеся путешественники уселись в кружок и принялись завтракать. В это время вышло солнце.
— О, — восхитился Валентин, — лось зажарен на славу. Нечего зевать, уписывайте, господа!
При этом не совсем галантном приглашении донья Розарио недоуменно взглянула на него. Бедный Валентин покраснел, как рак, и больше не проронил ни слова. В первый раз в жизни Валентину пришлось подумать о том, на что прежде он никогда не обращал никакого внимания, о резкости своих манер и выражений!
После завтрака, продолжавшегося очень недолго, Трантоиль Ланек и Курумила начали собирать лодку из буйволиных шкур, на которых индейцы переплывают реки. Спустив ее на воду, предводитель пригласил сесть в нее дона Тадео и его дочь. Индейцы также вошли в лодку, чтоб управлять ею, а французы повели сзади лошадей в поводу. Переезд был недолгим. Через час все вышли на берег и сели на коней. Путешественники были теперь на чилийской земле.
Трантоиль Ланек нарочно выбрал дорогу по горам, чтобы не оставлять за собою следов, хотя эта дорога и не была самой близкой.
Через несколько часов, как часто случается в горах, погода быстро переменилась. Солнце покраснело и словно бы скрылось в туман. Небо стало медно-красным, и со всех сторон надвинулись грозовые тучи. Вдали послышался гром, отдававшийся в ущельях. Воздух сделался удушлив, земля — точно раскалилась. Крупные капли дождя редко зашлепали о землю. Ветер дул порывами, подымая облака пыли, и страшно завывал. Птицы тяжело парили в воздухе, временами пронзительно крича. Лошади тяжело дышали и проявляли беспокойство. Все предвещало близость страшного урагана. Хотя было только около полудня, туман до того сгустился, что ничего не было видно. Путешественники подвигались ощупью, крайне медленно.
— Что вы скажете? — с беспокойством спросил Луи Трантоиль Ланека.
— Скверно, очень скверно, — отвечал тот, покачивая головою. — Хорошо, если б до бури нам удалось пройти Яуа-Карам26.
— Разве наше положение так серьезно?
— Мы погибли! — отвечал индеец.
— Неутешительные вести, — встревожился Валентин, услышав последние слова ульмена. — Неужели так опасно?
— Опаснее, чем я сказал. Разве можно выстоять против урагана в таком месте?
Французы поглядели вокруг.
— Да, — вздохнул Валентин, опуская голову. — Помоги нам Господь!
В самом деле, положение путешественников было ужасное. Они ехали по выбитой в скале тропинке, каких очень много в Андах. С одной стороны была гранитная стена высотою более тысячи футов, с другой — бездонная пропасть. В таком месте в бурю грозит верная смерть. Путешественники ехали вперед индейской нитью, то есть гуськом. Все сознавали страшную опасность, но старались не говорить об этом вслух, как обыкновенно бывает в подобных случаях.
— Далеко ли до Яуа-Карам? — спросил Валентин после долгого молчания.
— Мы подъезжаем, — отвечал Трантоиль Ланек, и…
Вдруг блеснула молния, и страшный порыв ветра пронесся по ущелью.
— Скорее с коней, — во все горло закричал Трантоиль Ланек, — если хотите остаться в живых! Ложитесь все на землю и крепче держитесь за скалу.
Все последовали этому совету. Животные, предоставленные самим себе, подчиняясь инстинкту, также легли. Раздался страшный удар грома, и полил дождь. Невозможно описать всего ужаса урагана в горах. Целые скалы, подтачиваемые потоками воды, со страшным грохотом падают в бездну. Столетние деревья ураган ломает и вырывает с корнем, и они уносятся ветром, точно легкие соломинки. Вой ветра, блеск молнии, завывание бури — все это представляет нечто ужасно-величественное.
Вдруг раздался отчаянный крик, пересиливший шум бури.
— Дочь моя! Спасите мою дочь!
И дон Тадео, позабыв о грозящей опасности, вскочил на ноги, поднял руки к небу. Страшен он был в этом виде, с развевающимися волосами, освещенный молнией.
Не говоря ни слова, Валентин вскочил, намереваясь прийти донье Розарио на помощь. Луи хотел последовать за ним, но Валентин удержал его. — Cherche, Цезарь! — закричал он. Благородный пес завыл, обнюхивая воздух, и после небольшого колебания бросился по крутой тропинке вниз. Валентин, дав знак, чтобы никто за ним не следовал, стал спускаться, хватаясь за кусты. Ураган, казалось, завыл еще свирепее; молнии беспрерывно сверкали, так что все небо словно горело в огне. Ливень хлестал по-прежнему. Дон Тадео стоял на коленях и горячо молился о спасении своей дочери.