Читать интересную книгу Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века - Ольга Елисеева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 93

Сипягин, прежде любимец Александра I, в 1819 году был вынужден оставить пост и получил назначение с заметным понижением — командиром 6-й пехотной армейской дивизии в Ярославле. Женившись еще в Петербурге, он с супругой уехал к новому месту службы, в провинцию, и там постепенно отошел от деятельности тайных обществ. Наличие семьи отвело от декабристских организаций целую плеяду полезных и активных членов, таких как генерал С. П. Шипов, командир нового Семеновского полка. И для «важного генерала» срок дружеских попоек вышел.

Побывал ли князь N на московском съезде 1821 года? Время позволяло. Во всяком случае, поняв, что сам отнюдь не благоденствует, он отошел от «забавы взрослых шалунов». Вставал вопрос: что дальше? Долго откладываемая женитьба, по мнению, царившему в офицерской среде, позволяла переключиться на некие, пока неведомые, но полезные для хозяйства дела. Семья мыслилась как замена привычному армейскому быту. А появление спутницы жизни — как утешение. По словам П. А. Вяземского, Пушкин отыскал в одной элегии два стиха: «Все неприятности по службе / С тобой, мой друг, я забывал» — и называл их «самыми чисто русскими, самыми глубоко и верно прочувствованными»[372].

Именно подобное настроение — забыть неприятности по службе — толкало многих генералов в брак. Не по своей воле расставаясь с Оккупационным корпусом, Воронцов писал Закревскому: «Я к оной (службе. — О.Е.) привык… проведши в оной лучшее время жизни моей, всякое другое состояние мне сперва покажется скучно: но нельзя с нею не расстаться, когда она сопряжена с унижением, и мне лучше будет не только быть вне оной, но хоть в пустыне, нежели всякий день ждать неприятность и быть трактованным, как последний человек». И позднее: «Ежели бы я был женат, то скорее бы привыкнул… а, между тем, служить как будто под наказанием, без всякой по совести причины, никак не могу»[373].

Другие, как Бенкендорф, оказавшись в дальнем гарнизоне, решали жениться, чтобы окончательно не опуститься среди провинциальной дикости, где уже и французский-то помнился нетвердо.

Такое настроение не было сродни веселой свадебной кутерьме, которая охватила офицеров вслед за победой. Тогда генерал И. В. Сабанеев, представлявший старшее поколение отцов-командиров, с усмешкой писал Воронцову: «Мне кажется, после войны страсть к супружеству (страсть весьма благовидная) приметным образом начала действовать на воинов. Не жениться бы и мне?»[374] Сабанеев женился, да с громким скандалом, уведя супругу с детьми у полкового лекаря-пьяницы, а самого прогнав с глаз долой так далеко, что, когда встал вопрос о разводе, усиленные воинские команды не нашли любителя хлебнуть медицинского спирта и поколотить семью. Сабанеев приказал священнику обвенчать себя со спасенной лекаршей, усыновил детей, поселился на бессарабском хуторе и благоденствовал в недрах обретенного семейства. Спустя несколько лет этот брак был узаконен указом Николая I[375].

Однако 1822 год — поздновато для плясок на лужайке. В армейской среде много горечи, много грусти, поминутные порывы подать в отставку. Для этого времени женитьба — не столько романтический порыв, сколько выход из личного кризиса. Таковой она должна была стать и у князя N.

Глава шестая

Типичные представители

Понимали ли «генералы», что в воображении барышень им может кто-то противостоять? Если да, то делали вид, что соперников не существует. И для такого взгляда были основания, ибо Онегины — публика в высшей степени несерьезная. Вспомним школьный спор о «типичных представителях». На самом деле Онегин — тип редкий. Даже для Англии денди представляли собой яркое, но отнюдь не частое явление — кадавра, бросавшегося в глаза на фоне обычных людей. Что же говорить о России, где о подобном персонаже мало кто слыхивал?

Дело тут не в умении завязывать галстук а-ля Бромелл или по-байроновски носить шейный платок, «черный, как совесть грешника». Дело в степени свободы, которую мог позволить себе дворянин, находясь на службе и манкируя ею. Люди, которые считали, что проживут только со своих имений, никогда не поступая на службу, были совсем редки. «У русских нет представления о том, что такое джентльмен, — писал в 1829 году английский путешественник Джеймс Александер, — они с подозрением смотрят на человека, который не называет свой чин и профессию. Однажды я слышал, как моего товарища допрашивали в таможне, пытаясь выяснить, кто он таков:

— Я английский джентльмен, — отвечал тот.

— А в каком вы чине? — спрашивал полицейский офицер.

— У меня нет никакого чина.

— Какая у вас профессия?

— Никакой.

— Как так?

— Я частное лицо.

— Но у вас ведь должен быть какой-то чин и какое-то занятие.

— Я живу на свой доход.

— Но это не ответ, сэр. Ради Бога, кто же вы?

— Ну хорошо, я член магистрата графства и помощник лорда-лейтенанта.

— Вот это другое дело, почему вы сразу не сказали?»[376]

Типичный случай с Онегиным. Такие люди старались, потеснив мир чинов, ввести новые правила игры, уже известные в Европе, но с трудом прививавшиеся дома. В ответ они требовали одного — независимости, чтобы ими никто не мог распорядиться. Это к Восьмой главе свобода станет для Онегина «постылой», а в Третьей он упивается ею: «Когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел…» Он даже не задумался, что дуэлью с Ленским подверг угрозе репутацию двух барышень. Могла ли княгиня Татьяна довериться человеку, который уже однажды чуть не погубил ее судьбу?

А вот князь N — действительно типичный представитель своего слоя. «Русское дворянство почти целиком состояло из офицеров в разных чинах и возрастах. Это было огромное и многотысячное, рассеянное по всей стране собрание корнетов, ротмистров, полковников и генералов»[377]. Там, где блюда «носили по чинам», тип будущего мужа Татьяны господствовал. Более того — находился на вершине иерархической лестницы не только в медвежьих углах, где располагались имения степных помещиков, но и в обеих столицах. С реалиями жизни спорить трудно — барышни выходили за генералов. И такому человеку поэт, вольно или невольно, предназначил героиню еще во сне накануне именин.

«Большой, взъерошенный медведь»

Не знаю, как исследователям, а девушкам сон Татьяны понятен. Главный в нем вовсе не Евгений, как кажется влюбленной героине, а медведь — хозяин леса. Когда он пропадает, обрывается что-то важное, чему предстоит найти продолжение в жизни.

Сон наполнен фольклорными образами и отсылками к народной поэзии с ее историями про жениха-разбойника, про оборотней, про лесную нечисть. Медведь среди них — предвестник свадьбы — самого важного события в женской жизни традиционного общества. Таковым он был у сверстниц Таниной няни, таким, благодаря ее сказкам и прибауткам, останется в воображении барышни.

Переход из прежней, девичьей в новую жизнь — замужней женщины мыслился как смерть и возрождение в новом качестве. Во сне такой переход — это шаткий мосток через реку. Чтобы перебраться, нужна помощь. Точно так же, как и в лесу, нужен провожатый, спутник, с которым можно пройти через неведомый, страшный мир собственной судьбы.

Как на досадную разлукуТатьяна ропщет на ручей;Не видно никого, кто рукуС той стороны подал бы ей;Но вдруг сугроб зашевелилсяИ кто ж из-под него явился?Большой, взъерошенный медведь;Татьяна ах! а он реветь,И лапу с острыми когтямиЕй протянул; она скрепясьДрожащей ручкой оперласьИ боязливыми шагами перебралась через ручей;Пошла — и что ж? медведь за ней!Она, взглянуть назад не смея,Поспешный ускоряет шаг;Но от косматого лакеяНе может убежать никак;Кряхтя, валит медведь несносный…

То, что перед Татьяной не ездовая собака, а волшебное существо с самыми опасными для девушки намерениями, передано очень тонко:

Медведя слышит за собойИ даже трепетной рукойОдежды край поднять стыдится;Она бежит, он все вослед,И сил уже бежать ей нет.

Упала в снег; медведь проворноЕе хватает и несет;Она бесчувственно-покорна,Не шевельнется, не дохнет;Он мчит…

Во сне бег олицетворял близость. Медведь преследует, захватывает и движется вперед. Татьяна — покоряется, боится до утраты чувств. Но не протестует — она сама протянула руку, чтобы ее перевели через «две жердочки, склеены льдиной». И теперь «скрепясь», терпит. (Кстати, именно эти строки показывают, что увечье будущего мужа Татьяны не затрагивает его способность «мчать».)

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 93
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века - Ольга Елисеева.

Оставить комментарий