Читать интересную книгу Шанс? Параллельный переход - Василий Кононюк

Размышления над особенностями судопроизводства у казаков не уняли сотрясающей меня дрожи, а скорее усилили ее, и из лодки я вылезал, шатаясь, как тяжелораненый. Никого это не тронуло, и атаман послал меня, как самого молодого, на кручу — привести еще шестерку лошадей и причиндалы, которыми крепились носилки с «языком». Это оказалось действенным средством. Бег под горку не только развивает дыхательную систему, но и согревает не хуже печки — жаль, что сил не добавляет. Притащив в поводу вышеозначенное количество заводных коней, мы погрузили на них трофеи, две лодки, раненого начальника охраны и дружным караваном, подталкивая грузного Фарида, полезли в горку. Фарид, демонстрируя хорошее владение местным суржиком, требовал усадить его на лошадь и немедленно связаться с его шефом, чтобы обсудить условия выкупа и никуда его драгоценную персону не увозить. Параллельно он вел вторую тему, в которой поведал нам, какую непоправимую ошибку мы совершили, посмев поднять руку на его людей и на него лично, и представляем ли мы вообще, кто шагает с нами рядом.

Поскольку я шел сзади него, чтобы быть поближе к такому замечательному человеку, а в руках нес свое оружие, короткое копье периодически упиралось своим острием в Фаридову задницу, придавая ему дополнительное ускорение. Видимо, в качестве благодарности за помощь при восхождении я узнал много нового и интересного о своей родословной и какими извращенными способами буду покидать этот бренный мир. В конце восхождения от души поблагодарил его за столь ценную лекцию и пообещал, что буду слезно просить атамана дать возможность испробовать хоть часть столь интересных возможностей на нем и его охраннике. Он начал заискивающе просить меня ничего не говорить атаману — дескать, он пошутил, а так я ему очень симпатичен, как и все казаки. Чем больше я все это слушал, тем меньше мне оно нравилось. Для меня было очевидным, что дедушка очень умело валяет Ваньку, делая из себя надутого индюка, искусно пряча свой истинный облик, который имеет мало общего с индюком, зато много с королевской коброй. Видя перед собой пятнадцатилетнего паренька, он даже не старался скрыть иронии в глазах, которыми он периодически упирался мне в переносицу.

Взобравшись на кручу, где стояла большая часть наших лошадей, атаман, не дав нам перевести дух, не говоря о том, чтобы перекусить, велел оседлать для Фарида и охранника двух заводных, тем более что седел мы поснимали и притащили с собой в достатке. Коней оставили на том берегу. Знатных коней оставили. На мой вопрос, почему бы нам коней не привязать к лодке — пусть с нами на тот берег плывут, — старшие товарищи доходчиво объяснили, что кони такого путешествия не выдержат. Либо умрут по дороге от переохлаждения и утонут, либо заболеют и все равно пропадут, даже если выдержат заплыв. И чтобы так мучить безвинную скотину, это нужно быть просто нелюдью, и настоящий казак лучше врагу коней оставит, чем такое с ними сотворит.

Пока пленных крепили к седлам, стягивая ноги веревкой под животом лошади, а связанные сзади руки приматывая к седлу, успел заткнуть им уши, натянуть веревки промеж зубов и завязать сзади за головой. Пусть все надо мной смеются, но береженого Бог бережет. А то прикусит от тряски язык по дороге и лишит всех нас долгожданной радости общения с достойным человеком, ради которой мы не щадили ни времени, ни сил. Да и между собой им общаться крайне вредно, поскольку дедушка Фарид уже придумал и выучил назубок все, что он нам собирается повесить на уши. И если он расскажет свою сказку второму достойному человеку, то радости от общения может и не быть. Что за радость слушать, когда тебе врут одно и то же, и не иметь возможности аргументированно возразить оппоненту?

Атаман заставил тщательно уничтожить все следы, и, выслав дозоры, мы пересекли дорогу и вновь оказались на узких тропинках Холодного Яра. Мы торопились подальше убраться от Черкасс: кто его знает, как скоро поступит на имя местного атамана официальный запрос от обиженной стороны и что он начнет предпринимать, чтоб преодолеть международный кризис. Единственное, что знал наш атаман, — что связи у черкасского атамана с левой стороной Днепра очень плотные и он чуть ли не побратим Айдара. И в случае чего, легко может привести с собой, кроме своей сотни клинков, еще три сотни Айдара. Это был еще один пункт в эксклюзивном положении черкасской группы казаков, и пункт немаловажный. Естественно, все мы старались побыстрее оказаться вне поля досягаемости их разъездов.

Атаман и все казаки были крайне довольны проведенной операцией. Никаких потерь, один легкораненый, кровавые мозоли от веревок не в счет: казацкие руки к мозолям привыкли. Зато почти десяток элитной гвардии, закованной в железо, посекли и каких пленных добыли. Как только въехали под своды вековых деревьев, казаки начали шумно обсуждать детали проведенной операции, и, как я понял по обсуждению, у всех, кроме Ивана, был перед операцией легкий мандраж. Оно и понятно: сними воина, который провел большую часть сознательной жизни в седле, с коня и поставь пешим в засаду — с непривычки нервы шалят. Тем большим было их облегчение, когда все закончилось. Особенно каждый старался живописать свои ощущения, когда на наш отряд, замерший на склоне, накатывалась широко растянувшаяся татарская лава и как они разглядывали конские копыта, приближающиеся к нам. Первые ощущения — они самые яркие. Это для меня, привычного к страйкболу, где все наши игры заключались в том, чтобы друг друга выследить, подкрасться бесшумно и нашинковать противника пластмассой, ничего нового и удивительного в произошедшем не было. Только противники не вставали с земли после всего с веселым смехом и не хлопали меня по плечам, а оставались лежать и сосредоточенно рассматривали хмурое осеннее небо неподвижными глазами. Только темная кровь, нехотя вытекающая из ран и несмываемыми пятнами оставляющая следы на моей стреле, моей одежде, моей душе.

Усталость, охватившая меня еще в лодке, никуда не девалась и, захватив в свой плен мое тело, проникала в душу. Будущее, казавшееся таким понятным и безоблачным, после того как мы захватили Фарида, вновь покрылось темными тучами. Размышляя над возможными действиями противника, я сформулировал несколько положений, которые мне казались возможными с очень высокой степенью вероятности.

Первое. Фарид, в силу присущей ему основательности, просто обязан был выслать на наши поиски еще одну группу. А поскольку наши многочисленные разъезды, отправленные атаманом, никого подозрительного не обнаружили, то, к сожалению, ничего радостного для нас это не означает. Скорее всего, все, что надо, они разузнали. Все хутора по округе не прикроешь. К соблюдению режима секретности ответственно относились только редкие казаки, да и трудно удержаться, если к тебе в гости заехал кум, которого ты не видел полгода. Вы крепко отметили вашу встречу, — и как тут без рассказов о своих и чужих боевых подвигах?

Второе. Встреча с этой группой назначена на завтра, максимум на послезавтра. Реально ее возможно перехватить, только точно зная место встречи. Есть небольшая вероятность, что на связь с группой татары не выйдут. Очень может быть, что о планируемой встрече знали только Фарид с охранником, но всерьез на это рассчитывать не стоит. Кто-то что-то всегда слышит, да и догадаться можно. Айдар, судя по всему, парень очень неглупый, да и привычки дядины обязан знать. Не знает он точного места — так тех мест не так и много, оставшиеся в живых охранники наверняка на всех бывали. Выслать людей, подать знаки и ждать ответа, — на одном из этих мест группу и подберут. И уже не отпустят в связи с нашим рейдом и захватом Фарида. Будут держать у себя до вылазки на наш берег.

Третье. До завтрашнего утра разговорить наших пленных мне представляется нереальным. Уж что-что, а за свои годы понимать, чего можно ожидать от человека, я научился определять практически по первому взгляду. Безусловно, бывают ошибки, но это не тот случай. Охранник не скажет ни слова. Чтобы такого сломать, трое-четверо суток нужно работать, не покладая рук. Фарид, наоборот, начнет петь через пять минут, но слова правды не скажет. И будет врать так убедительно и правдоподобно, что не подкопаешься. Конечно, целенаправленной и вдумчивой работы и он не выдержит, но есть одно маленькое «но». По дороге он тебе расскажет столько версий и все они будут так правдоподобны, что, как из них выбрать единственно верную, превращается в отдельную, не менее сложную задачу.

Как ни искал я выхода из этого тупика, найти не мог. Не поймаем вторую группу — дела наши становятся очень-очень печальными.

Атаман, пропетляв пару часов по тропинкам Холодного Яра, задолго до заката объявил привал. Мы с Сулимом, осмотрев и вновь перевязав пленному раны, приматывали обоих к дереву. Сперва сняли с них доспехи, верхнюю одежду, тщательно обыскали, затем, надев верхнюю одежду, чтобы не мерзли пока, и примотав руки к туловищу, привязали к дереву.