Она замотала головой.
— Он родственник Ангела, не мой. Это все, что мне известно.
— А Ангел вам не брат?
Нахмурившись, она молчала.
— Вы это сказали Питу, когда были вдвоем в гасиенде.
— Правда? Я не помню.
Какое-то время он молчал, жонглируя двумя белоснежными, как кубики сахара, камешками. Наконец он пробормотал:
— Что-то здесь не так.
— Не так? Что не так? Не понимаю.
— Мои сведения…
Наступившую тишину нарушал лишь стук похожих на кварц угловатых камней.
— Передайте бутылку, — сказал он, протянув руку.
Она отдала ее ему, едва ли не зачарованным взглядом наблюдая, как он приложился к ней губами.
— Что это за сведения?
Он обернулся к ней лицом, опираясь на свою неполноценную руку. Рукав его куртки был пуст, а стальной протез нелепо торчал из рюкзака.
— Давайте, Айрис, поговорим начистоту.
Левой рукой он ухватил ее за плечо так, что ее лицо оказалось рядом с его.
— Имя вашего отца от рождения было Хуан Роберто Гомес. После расторжения брака с Розали Габриэлли он уехал в Ирландию и женился там на вашей матери, Шейле Коннор. Тогда он к своей прибавил и ее фамилию через черточку и стал зваться Хуаном Роберто Коннор-Гомесом. Правильно я говорю?
Она кивнула, не отводя от него взгляда.
— Далее. Вы родились через два года после их бракосочетания. Все очень пристойно. А что же до нашего общего друга Ангела? Он-то когда родился? Вам это известно?
Она не ответила.
— Ну, ради бога! — вдруг резко воскликнул он. — Что вы за человек такой? Вы приезжаете туда, в Кахамарку, ведете себя как шлюха, пытаетесь купить своим телом информацию о местоположении «Санта-Марии дель Суд», а теперь делаете вид, что не знаете, кем вам приходится этот человек.
Потом он прибавил тоном, сделавшим бы честь и пресвитеру Церкви Шотландии:
— Если он ваш брат, вы совершили инцест. С точки зрения Церкви, это тяжкий грех.
Помолчав, он продолжил уже мягче:
— А если он не ваш брат, тогда кто же он, черт возьми?
Вопрос, прозвучав в прохладном воздухе склона холма, остался без ответа. Казалось, весь мир притих в ожидании. Вниз к воде, теперь потемневшей от поднимающегося ветра, пролетела птица, с легким шумом рассекая крыльями воздух.
— Ну?
И тогда она накинулась на него, сверля полным ненависти взглядом. Ее голос дрожал, когда она сбрасывала его руку со своего плеча:
— Вы — большой кусок дерьма, и мысли у вас грязные! Не смейте со мной так разговаривать и можете убираться назад в свои трущобы в Глазго, где вас зачал ваш пьяный отец!
Она чуть ли не орала на него, ее латиноамериканский акцент проявился в полной мере.
— Я только хочу доказать, что мой муж был прав, и я знаю, что Ангел видел этот корабль! Знаю, что видел. Это я из него вытащила. Но он не говорит где. Он не сообщил мне координаты. Поэтому мне придется терпеть его присутствие на корабле. А вы мне это все выговариваете в глаза, обзывая шлюхой, хотя я не шлюха, и вы это знаете. Все, чего я хочу, — доказать всему миру, что Чарльз не галлюцинировал!
Потом она прибавила чуть более спокойным голосом:
— Ладно, Чарльз боялся. Это я знаю. У него был страх перед льдами. Но в страхе нет ничего ненормального. И с его сознанием все было в порядке. Ему не померещилось. Это все, что я хочу доказать.
— А как же ваш брат?
Голос Айана тоже стал спокойным и сдержанным.
— Вы имеете в виду Ангела?
— Нет, разумеется, я имею в виду не Ангела. Ваш другой, настоящий брат, Эдуардо. Разве вы не хотите узнать, что с ним стало?
У нее округлились глаза, как будто упоминание Эдуардо причинило ей физическую боль, как от удара. От ее ярости не осталось и следа, когда она произнесла:
— Зачем вы это говорите? Вам что-то известно?
Подавшись вперед, она схватила его за руку.
— Что? Что вы знаете?
Он покачал головой, и она спросила его голосом, понизившимся до шепота:
— Кто вы? Пожалуйста, скажите мне, кто вы. Я должна знать.
И, не дождавшись от него ответа, она продолжила:
— Если вы что-то знаете, ради бога, расскажите мне.
Эта мольба в ее голосе, этот ясный взгляд едва не плачущих глаз… Мне вдруг пришло в голову, что Эдуардо для нее значил больше, чем кто-либо другой в ее жизни, даже ее муж.
— Вы знаете, что с ним случилось? Знаете?
— Нет, — сказал он отрывисто и продолжил твердым голосом на одном дыхании: — Какого числа родился Марио Ангел?
Он снова наклонился к ней, весь в напряжении.
— Мне известна дата женитьбы вашего отца на Шейле Коннор. Но то, что произошло перед этим, мне доподлинно не известно. Появился ли уже на свет Марио Ангел к тому времени, или Розали родила его позже?
— Но какое вообще это имеет значение?
— Не будьте дурой. Вы сами знаете, что это имеет значение. Он утверждает, что он сын вашего отца. Так вот, вы знаете, когда родился Ангел, или не знаете?
Она глядела на него широко раскрытыми глазами, часто дыша.
— Я знаю число, когда он родился. Семнадцатого октября.
— Какого года?
— Боюсь, что точного ответа я дать не могу. Понимаете, я никогда не видела его до того, как он приехал к нам на школьных каникулах.
— Вы хотите сказать, что тогда он уже учился в школе?
Она кивнула, подтверждая.
— И то был первый раз, когда вы его увидели?
— Да.
— Какое впечатление он на вас произвел?
В ее глазах вдруг появилась мечтательность.
— Он был не таким, совершенно не похожим ни на одного из мальчиков, которых я знала. Он был такой… такой раскованный.
— Сколько ему, по вашему мнению, было тогда лет?
— Лет десять, я думаю.
— Вы когда-нибудь встречались с человеком по фамилии Боргалини? Роберто Боргалини?
— Нет, такого человека я не знаю. Почему вы спрашиваете?
— Он был менеджером Розали Габриэлли. Кроме того, он был членом мафии. И конченым наркоманом. Абсолютно мерзкий тип.
Айан помолчал, затем поднялся на ноги.
— Он вполне мог быть отцом Ангела, — сказал он.
Подхватив свои вещи, Айан быстро пошел вниз по длинному участку осыпающихся серых камней, закидывая рюкзак за спину. Ветер хлопал его по бедру пустым рукавом куртки.
Глава 2
Мне тогда показалось странным, что Карлос должен был объявиться там, в Пунта-Аренас, после того как был арестован по подозрению в убийстве девушки, которую он никогда не видел. Странно было и то, что ни Айрис, ни Айан, похоже, этому сильно не удивлялись. Складывалось такое впечатление, что они едва ли это не предвидели. Можно еще понять, что Айрис этого ожидала, но Айан… Проблема состояла в том, что чем больше времени я с ним проводил, тем меньше, казалось, я его знал, и все мои осторожные расспросы о его связях во внешнем мире за пределами Пунта-Аренас натыкались на каменную стену молчания. Этот человек все больше и больше становился для меня загадкой.