Если истинный герой не тот, кто не испытывает страха, а умеющий с ним справиться, то в таком случае Фесс к героям отнюдь не относился. Пряный привкус опасности был для него желаннее, чем трубка с вызывающим гибельные видения семенем болотного белоцвета для закоренелого курильщика. Существо за дверью внезапно притихло, верно, учуяло живого. Потом осторожно так, словно для проверки, взрыкнуло.
– Сейчас, сейчас... – пробормотал юноша. – Сейчас, мой дорогой...
Если его догадка верна, то есть шанс вырваться отсюда. Если нет – придётся ждать магов-поимщиков.
Открыть замок удалось не сразу. Ставили на совесть, и, похоже, гномы. Наконец удалось повернуть нужный рычажок; запор клацнул, и в тот же миг в коридор ринулась чёрная туша, на ходу распуская увенчанные гроздьями когтей кожистые с перепонками крылья. К самому потолку взметнулась вытянутая, точно у рыбы-живоглота, голова с высоким костяным гребнем-погремушкой. Фесса окатила волна непереносимой вони.
Манхалия. Обитатель жарких пустынь на самом южном краю Ойкумены, где солнце и зимой и летом стоит одинаково высоко. Природный источник магии. Источник силы трясунов-шаманов диких племён иссушённого края, где несведущий человек не протянет и пары локтей тени.
Зверь с неожиданной для столь крупной твари ловкостью развернулся в узком проходе, заклекотал, нацеливаясь ударить зубастым клювом. Значит, ужеизменённый. Настоящие манхалии зубов, конечно, никогда не имели.
В таких поединках всё решают не сила и даже не быстрота, а точное знание,где, как и чемударить. Фесс прыгнул навстречу чудовищу, взмахнул усаженным бляхами ремнём. Тяжёлая пряжка ударила по часто-часто вздувающемуся и опадающему бугорку кожи чуть ниже и дальше большого круглого глаза – место, где сплетались жилы, питавшие кровью мозг. Очень-очень небольшое уязвимое место – естественная плата за мощную броню, прикрывавшую весь череп, который не пробить даже гномьим топором.
Манхалия тонко взвизгнула и, разом обмякнув, всей массой грянулась об пол. Сухо простучали крыльевые когти. Болевой шок. Ненадолго, но этого должно хватить...
Фесс одним прыжком оказался в камере, не обращая внимания на дурнопахнущие кучи, валявшиеся там повсюду. Так... так... так... не здесь... не здесь... ага!
Вернуться. Накинуть петлю на покрытую сухими складками выю страшилища. Надрываясь, втянуть внутрь уродливую голову. Приподнять. Застонав от натуги, ткнуть безобразной мордой в изъеденный ядовитой слюной камень стены. И потом, почти до предела затянув удавку, резким толчком под основание черепа (ещё одна точка, которую мало кто знает даже из магов) – привести чудовище в чувство.
Манхалия захрипела и задёргалась. Фесс что было сил рванул ремень. Тварь сдавленно всхрапнула и стихла. Мутные буркалы глаз умоляюще уставились на мучителя – сделаю, что велишь, хозяин, только не убивай! Съесть тебя я лишь потом попробую, а сейчас не буду, не буду, не бу-у-уду-у-у!!!
Тёмная аура зверя затопила камеру. Фесс лихорадочно искал – секунды истекали, ещё несколько мгновений – и смотрители раскусят, в чём тут дело... Ну, где же ты, где?! Ага... это вроде... Ну, давай!
Камни послушно расступились. Проход светился тёмно-синим, слишком узкий, чтобы провести по нему чудовище. Фесс выпустил из рук удавку... и едва успел нырнуть в неожиданно широко распахнувшуюся пасть питалища. Сзади нёсся истошный вой.
...Он с размаху грянулся на пол, проехался лицом и левым боком по камням, насилу успев подставить руки. Кто-то истошно завопил над самым ухом – Фесс ударил, никуда особенно не целясь. Сверху повалилось чьё-то тело, как будто не слишком даже и человеческое. Перед глазами мелькнула зелёная чешуя, откинувшаяся когтистая лапа...
Он вскочил. И только теперь понял, что с ним никто не собирается драться.
Их было пятеро, нелепых толстенных созданий, очень похожих на разбухших, как бочки, гоблинов. Однако это были отнюдь не гоблины. И они не были живыми. Сухие костяки обложили содранными с трупов мышцами, наполнили вены прокисшей кровью, обтянули подходящими шкурами – теперь Фесс видел, что на каждую такую тварь ушло самое меньшее три гоблина – и поставили на работу в тюрьму-зверинец, кормить тамошних обитателей и убирать за ними.
Некромантия чистой воды. Страшная, кровавая, отвратительная некромантия. Потому что для оживления каждого из этих существ требовалось убить – и не просто, а мучительно и долго – не меньше пяти-шести детишек. Чем младше, тем лучше.
Страшные, шёпотом передававшиеся байки о детских жертвоприношениях Радуги разом обрели плоть.
Живые «бочки» тупо уставились на Фесса. Ясное дело, драки с подобными ему никак не входили в наколдованные им приказы. Воин уже собирался, прихватив с собой здоровенный мясницкий тесак, броситься прочь, как...
Раздался грохот. Полетели камни, брызнула острая крошка; там, где только что была стена, появилась судорожно дёргающаяся, то сжимающаяся, то вновь расширяющаяся пасть прохода. Из синей мути высунулась клацающая вытянутыми челюстями морда манхалии. На шее болтался Фессов ремень.
Тонкая система заклятий, опутывавшая камеру, рухнула, и зверь сумел освободиться.
Зеленочешуйчатые прислужники дружно бросились наутёк. Очевидно, инстинкта самосохранения их всё-таки не лишили.
Челюсти сомкнулись, в один миг перекусив замешкавшегося гомункулуса пополам. Длинная шея задралась, тварь торопливо заглатывала лакомую живую добычу.
Фесс схватил ремень. Дёрнул, наматывая на руку – манхалия вновь захрипела, давясь тухлятиной.
– Брось! – словно собаке, приказал Фесс. – Брось, и пошли!
Он вложил в слова совсем-совсем немного магии Повеления. Немного – чтобы не засекли хозяева башни – и бросился вон из комнаты, волоча за собой полузадушенную манхалию. Зверь покорно пригнул шею, даже не пытаясь сопротивляться. Наговорное железо ремня глубоко врезалось в кожу; тварь сейчас оказалась в полной власти проклятого двуногого.
В коридоре раздался вопль. Какая-то тщедушная фигура поспешно шмыгнула в проход, не решаясь заступить дорогу.
На сей раз Фессу повезло. Он оказался в нижних покоях башни – рукой подать, судя по всему, до ведущих на задний, хозяйственный, двор ворот; и он совсем уже было решил, что будет пробиваться к ним, как...
...Росчерк быстрого серебряного пламени на тёмно-алом фоне. Росчерк серебряного пламени, окаймлённого трепетно-живой зеленью. Как он мог забыть?!
И это было где-то совсем рядом. Наверное, пара лестничных переходов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});