Читать интересную книгу Голубой ангел - Франсин Проуз

Лорен говорит:

– Спасибо, что пришли. Вы знакомы с Магдой, Амелией, Фрэнсисом, Биллом, Карлом и со мной. Спасибо вам всем, что пришли. Вам, Анджела, спасибо. И вам, мистер и миссис Арго. Полагаю, процедура всем известна. Комиссия будет вызывать свидетелей по оговоренному списку. – Кем оговоренному, хочет спросить Свенсон. Кто выстроился в очередь желающих его оклеветать? – Перекрестный допрос запрещен. Здесь, в конце концов, не суд. – Конечно, и им не нужно морочить себе голову соблюдением надлежащей процедуры.

Анджела решительно кивает. Переигрывает, думает Свенсон и тут замечает, как отец Анджелы накрывает ее руку своей, и тут же начинает ревновать Анджелу к этому типу, который может трогать ее, когда ему вздумается. Если, конечно, он ее отец. Как Свенсон мог оказаться в по­стели с женщиной, которую так мало знал и которой так мало доверял? А известно ли ее «отцу», что он – герой цикла стихов о дочери, над ко­торой он надругался и которую ранил столь глубоко, что ей пришлось реализовывать себя на поприще телефонного секса?

Свенсон едва заметно кивает, он играет отведенную ему роль мрач­ного распутника. Давайте поскорее приступим. Ему не терпится узнать, кто выступил с предложением его уволить.

Когда звонила секретарша Бентама, она его спросила, есть ли свиде­тели, которых он хотел бы вызвать в свою защиту. И кого же ему следо­вало включить в этот список? Кто должен был убеждать комиссию: мол, запись записью, но он такой замечательный преподаватель, что следует забыть о фактах, доказывающих, что он принудил студентку вступить с ним в интимные отношения в обмен на обещание помочь опубликовать ее роман. Может, ему нужно было вызвать свидетелем Говинда, продав­ца из «Компьютер-Сити», пусть бы спросили у него, выглядела ли Андже­ла сексуальной рабой Свенсона. Действительность такова: Свенсон предпочитает версию комиссии, где он выступает в образе злодея-рас­тлителя, а не другую – историю одержимости и распада личности, со­временного римейка «Голубого ангела».

– Ну хорошо, – говорит Лорен. – Давайте начнем. Тед, нам нужно выяснить, что, собственно, произошло. Думаю, и вы хотите того же.

Это уже похоже не столько на судилище, сколько на историю из жиз­ни подростков, когда папа с мамой накидываются на чадо из-за наркоти­ков или из-за двоек. Со Свенсоном ничего подобного не случалось: отец его был уже безумен и предпочитал разглагольствовать, а не проверять школьный дневник сына. Вот сколько лет понадобилось Свенсону, что­бы превратиться наконец в непослушного мальчишку, который пред­стал теперь перед строгими родителями, Бентамом и Лорен.

– Начнем, – говорит Бентам. – Всем присутствующим известно, что собрались мы, чтобы расследовать случай… обвинения в сексуальном домогательстве… – Он говорит быстро, и ему удается продемонстрировать одновременно и свою чисто английскую изысканность, и желание отнестись к делу со всей серьезностью, вышвырнуть Свенсона из Юстона. – …предъявленного мисс Анджелой Арго профессору Теодору Свенсону.

Ага, значит, теперь он Теодор. А столько лет был Тедом.

– Комиссия уже взяла ряд письменных показаний.

Какой ряд? И где был Свенсон, когда все это происходило? Ах да, смотрел на видео немецкий фильм, возвращал стихи Анджелы, пил го­голь-моголь и как-то позабыл отыскать хоть одного человека, который за него поручится.

– Тед, у вас есть вопросы?

– Нет, – говорит Свенсон. На самом деле у него масса вопросов, не имеющих ничего общего с теми, которые собирается задавать комиссия.

– А у вас, мисс Арго?

Анджела встает и обводит взглядом зал. Свет, исходящий от ее блед­ного лица, бьет Свенсону в глаза.

– Нет, никаких, – говорит она.

– Что ж, отлично, – говорит Лорен. – Дейв готов?

– Полагаю, да, – отвечает Бентам.

Бентам едва заметно кивает, все поднимают глаза, открывается дверь, и по ступеням спускается Дейв Стеррет. В светлых брюках, крос­совках, тесноватом синем блейзере, Дейв выглядит классическим геем образца 1960 года – такой вполне мог бы быть приятелем Фрэнка О'Хары. Что собирается сказать здесь о нем Дейв? Дейв, который крутил лю­бовь со всеми хорошенькими мальчиками из Союза студентов-геев, при­шел свидетельствовать против Свенсона за то, что тот посягнул на Анджелу Арго. Но Дейв такими вещами занимался до того, как это сочли непристойным, в те времена, когда на это никто и внимания не обра­щал. Бентам жмет руку Дейва Стеррета, усаживает его на единственный пустой стул за столом комиссии.

– Спасибо, что пришли, Дейв, – говорит Лорен. – Мы знаем, как вы заняты.

– Ну что вы! – говорит Дейв. – Впрочем, не могу сказать, что я счастлив здесь оказаться.

Лорен, прикусив губу, кивает. Амелия и двое мужчин сидят со скорб­ными лицами. Магда перебирает какие-то бумаги. Почему она не смот­рит на Свенсона? Даже не подмигнула, рукой не помахала.

– Дейв, – говорит Лорен, – будьте добры, расскажите, что произошло вечером восемнадцатого октября в доме ректора Бентама.

– Это был вечер как вечер, – говорит Дейв. – Очень милый ужин. Большая часть его прошла идеально. Новая плита декана немного забарахлила…

– Ах, – кокетливо говорит Бентам, – прошу вас, хоть об этом не рассказывайте!

Дейв улыбается.

– Марджори нашла очень элегантный выход из положения, приготовила нечто вроде картофельной запеканки – так готовят настоящие английские нянюшки, у кого они есть… А затем подала роскошный десерт – просто сошедший со страниц Диккенса. – Дейв забыл упомянуть про «Мармайт»!

– Профессор Свенсон там был? – спрашивает Карл Финли. Лорен, Магде и ректору – половине комиссии – это известно.

– Тед был. С Шерри.

Молчание. Этого никто затрагивать не хочет.

– И как себя профессор Свенсон вел? – спрашивает Билл.

– Замечательно, – говорит Дейв. – Большую часть вечера – безукоризненно.

– Весь вечер? – подсказывает Лорен, которой отлично известно, что произошло. Но она не просто так интересуется – это должно быть занесено в протокол комиссии.

– Почти весь вечер. Было поздно, мы все устали, трудились целую неделю. И выпито было немало. – Дейв снова улыбается. – Любой из нас мог сорваться. Но случилось это с Тедом.

Дейв Стеррет настоящий боец! Он не хочет ничего дурного. Он изо всех сил старается ни в чем не обвинять Свенсона. Было поздно. Вино текло рекой. Но не важно, чего хочет Дейв. Кто знает, что у Бентама имеется на самого Дейва. Да хотя бы долгие годы его фривольного по­ведения.

– Все мы знаем, как происходят подобные вещи. – Ничего такого Лорен не знает. Она убеждена, что ее суперэго выдержало бы любые испытания.

– Что такого совершил профессор Свенсон, о чем вы считаете нужным сообщить комиссии? – спрашивает Амелия.

Свенсон роется в памяти. Ей-то он что сделал? В ее угольно-черных глазах блестят огоньки злобы – ну не потому же, что на нескольких уни­верситетских сборищах Свенсон никак не мог поддержать с ней беседу. Нет, Амелия просто выполняет свою работу, она – ревностная служи­тельница культа, которому посвятила жизнь.

– Странность в том… – говорит Дейв, – в свете дальнейших событий… что по иронии судьбы все неприятности начались с разговора о сексуальных домогательствах. Я это запомнил, так как позже… позже сказал Джейми, что поведение Теда было совершенно неадекватным, и я даже испугался, нет ли у самого Теда склонности к сексуальным домогательствам.

В Свенсоне клокочет неукротимая ярость: подумать только, Джейми с Дейвом обсуждали его склонности! Да и в целом он хотел бы поставить под сомнение правомочность обсуждения подобных инцидентов. Ужин происходил в свободное время. Давайте обсуждать то, что происходило на занятиях, на рабочем месте.

Дейв говорит:

– Мы обсуждали случаи на занятиях, так или иначе связанные с вопросами пола. Неловкие моменты. Двусмысленные ситуации. Все мы знаем, как сейчас обстоят с этим дела. – Члены комиссии кивают. Они знают. – И вдруг Тед начал употреблять в разговоре крайне сомнительные выражения…

– Какие именно? – уточняет Лорен. – Вы можете привести пример?

– Предпочел бы этого не делать, – говорит Дейв.

– Мы понимаем, – говорит Магда. Первая за все время реплика Магды – образец благожелательности: она помогает Дейву уйти от ненужных расспросов, хочет, чтобы этот эпизод поскорее закончился. Одна­ ко Свенсона настораживает употребленное ею «мы».

– Спасибо вам, Дейв, – говорит Лорен.

Комиссия согласно кивает. Да-да, спасибо, спасибо, спасибо. Бентам снова жмет Дейву руку, а Дейв, проходя мимо Свенсона, подмигивает ему и шепчет: «Удачи, старина!»

Все смотрят вслед поднимающемуся по лестнице Дейву. Как бы им хотелось тоже уйти! Громко хлопает дверь. Интересно, на лекциях всякий раз, когда кто-то уходит, тоже раздается такой грохот? Бентаму надо не со Свенсоном разбираться, а со строительным отделом.