И, как ни уговаривала его Лайана, Роган собрал небольшое войско и двинулся освобождать сестру.
— Может, она вышла за него по любви, — твердила Лайана. — Выбрала его, как я в свое время выбрала тебя.
Но Роган ничего не слушал. Ее мольбы и просьбы не трогали его. Он твердо вознамерился вернуть сестру.
— Это будет концом Перегринов, — предсказывала Лайана и с тех пор почти все время проводила в часовне, молясь за возвращение мужа живым. Невозможно с такими слабыми силами одолеть Говардов!
Она молча наблюдала, как Роган призвал на помощь Северна, вынудив его оставить новобрачную в замке Бивен. Северн обозлился не меньше брата и рассказал, как был введен в заблуждение Говардом. Он снова и снова расписывал, как Говард уверял его, будто послан Лайаной помочь им на турнире.
У мужа и деверя ушло несколько дней на подготовку к походу. В последний момент Роган решил не брать с собой брата, опасаясь, что, если замок Морей останется без защиты, можно в любую минуту ожидать нападения Оливера Говарда.
Во время отсутствия Рогана Лайана ни на секунду не поднималась с колен, прося Бога о благополучном возвращении мужа.
И это возвращение оказалось полным для нее сюрпризом. Рядом с Роганом ехал красивый темноволосый мужчина, одетый с роскошью, какой Лайана не видела вот уже много лет. С ними была и Заред, превратившаяся из угловатого мальчишки в прелестную женщину.
Лайана следила, как они спешились, но при виде мужа поняла, что всякая надежда на прекращение вражды была бесплодной. Роган по-прежнему был охвачен яростью, постоянно искавшей выхода.
Она стояла у окна, наблюдая за игрой страстей на лицах вновь прибывших. Очевидно, дело совсем плохо.
— Пришли Заред ко мне, — велела она служанке. Муж подождет, но вот глубокое отчаяние, терзавшее ее молодую золовку, требовало объяснений.
Заред, спотыкаясь, ввалилась в солар, без лишних слов упала на колени перед Лайаной и спрятала лицо в подоле ее платья. Лайана поспешно отпустила служанок и погладила густые рыжие волосы Заред.
— Рассказывай, — мягко сказала она.
Слова полились потоком, обгоняя друг друга. Заред поведала о турнире, о сделке с Говардом, о клятве выйти за него, если он сумеет устроить брак леди Энн и Северна.
— Я думала, что это ему никогда не удастся, — рыдала Заред. — Думала, что мне не грозит никакая опасность.
Лайана продолжала гладить ее по голове и слушать. Слушать не только ушами, но и сердцем. И поэтому слышала не просто слова, а то, что крылось за ними. Заред толковала о том, что ее обманом завлекли к алтарю, и о необходимости выйти замуж за Говарда, но за всеми этими речами крылись нежность и мягкость, много сказавшие Лайане.
— Расскажи о жизни с ним, — попросила она.
Заред вытерла глаза шелковой юбкой Лайаны и принялась описывать те несколько недель, что они провели вместе.
— Конечно, его дом совершенно бесполезен. Дюжина вооруженных воинов могла бы завладеть им, но… но, Господи, как же он красив! — Она в мельчайших подробностях поведала о доме, о нарядах, которые там носила, о ярмарке и других местах, где побывала, и о том, что делала все это время.
— А этот Говард, за которого ты вышла замуж, он тоже твой враг?
Заред стиснула зубы, чтобы не дать воли слезам.
— Не знаю. Ничего не знаю. Я не понимаю его. Он так добр… так мил. Восхваляет меня, сочиняет песни в мою честь, дарит подарки, читает интересные истории, и иногда мне кажется, что я умерла бы без него, но…
— Но что? — настаивала Лайана.
— Но я не ведаю, что у него на уме. Могу ли я ему доверять? Он не похож ни на одного знакомого мне мужчину. Твердит, что не хочет войны, но что, если при этом лжет? Что, если я позволю себе довериться ему, а он предаст и меня, и мою семью? — Она закрыла лицо руками. — Как я могу отрешиться от ненависти, в которой росла всю свою жизнь, лишь потому, что эти несколько недель кто-то был нежен со мной? Во мне найдется достаточно стойкости, чтобы не позволить страсти ослепить меня. Не смогу забыть, что он Говард.
И тут Заред снова разрыдалась. Лайана вздохнула. Похоже, что Заред окончательно запуталась в своих чувствах к этому человеку.
— Почему он женился на мне? Иногда я верю его словам, а иногда боюсь собственной доверчивости! Он клянется, что хочет положить конец вражде, но я опасаюсь, что привела в наш дом врага! Что, если он усыпит нашу бдительность, откроет ночью ворота замка и впустит армию брата? Нас убьют во сне.
— И чего он этим добьется?
Заред уставилась на Лайану как на безумную.
— Расчистит дорогу к герцогскому титулу и землям. Перегрины больше не станут предъявлять на них свои права.
От таких слов Заред Лайана тоже испугалась. Господи, хоть бы ей никогда не слышать об этом ужасном Говарде! Она боялась за жизнь семьи: своего сына, нерожденного ребенка, мужа, его сестры и брата. Каждую ночь она умоляла Рогана держаться настороже и следить за Говардом.
Как-то Лайана вывела сына во двор взглянуть на новорожденных щенят. Проходивший мимо Говард остановился и улыбнулся прелестному рыжему мальчишке, державшему на руках щенка. Все еще улыбаясь, он обернулся к Лайане, но его улыбка померкла, когда она прижала к себе сына и полоснула чужака яростным взглядом. Говард вздохнул и ушел.
Она не занимала себя вопросом, что испытывает брат их кровного врага. Ее гораздо больше беспокоила тревога, не сходившая с лиц Рогана, Заред и Северна. Последний чувствовал себя виноватым в случившемся, и, как ни пытался оправдаться в собственных глазах, у него это плохо получалось. Бедняга не выходил с ристалища, а ведь Лайана знала, как он тоскует по жене, которую оставил в сравнительной безопасности замка Бивен.
Роган почти не спал, ибо страх постоянно держал его в напряжении. Он смертельно боялся внезапного нападения. Как-то ночью Лайана всего лишь повернулась на другой бок, но Роган в мгновение ока спрыгнул с постели и схватился за меч.
Но больше всех терзалась Заред. Она буквально таяла на глазах.
В начале второй недели Лайана присмотрелась к золовке, увидела осунувшееся, измученное лицо и многое поняла.
— Ты любишь его? — негромко спросила она.
Заред постаралась сделать вид, словно ничуть не тронута словами невестки.
— При чем тут любовь? Главное — он враг.
— Но не твой враг, верно?
— Почему же? Я тоже Перегрин. И должна думать о своей семье.
Лайана не знала, как утешить золовку, но все же осмелилась заметить, что иногда стоит доверять собственному суждению, а не мнению окружающих. Так подсказывал ей опыт, ибо несколько лет назад она доверилась чувствам и согласилась выйти за Рогана. Люди называли ее дурочкой, твердили, что этот человек не способен любить, но она доказала, что это не так, ибо нашла путь к его сердцу, которое тот окружил непроницаемым панцирем внешней грубости и бесчувственности.