Читать интересную книгу Современный Английский детектив - Чарльз Сноу

А в эти минуты Билл боролся за жизнь в Мейденхедской больнице, и мне отчаянно нужно было знать, побеждает ли он в этой борьбе. Сцилла переживала мучительные часы беспокойства, а ведь я обещал ей прийти, как только смогу. Я и так уж задержался слишком долго. Я подумал: проволока, скрытая туманом, надежно прикрученная к столбу, подождет до утра. А Билл мог и не дождаться.

«Ягуар» Билла одиноко ждал на стоянке. Я забрался в него, включил все фары по случаю тумана и двинулся.

У ворот я повернул налево, осторожно проехал две мили, еще раз повернул налево, миновал мост, долго кружил по улицам, в Мейденхеде везде одностороннее движение, и наконец нашел больницу.

В ярко освещенном вестибюле Сциллы не было. Я спросил дежурного.

— Миссис Дэвидсон? У которой муж жокей? Правильно. Она в комнате для посетителей. Четвертая дверь налево.

Я нашел ее. Ее темные глаза казались огромными из-за серых теней под ними. Никаких других красок на ее лице не оставалось, и свою легкомысленную шляпку она сняла.

— Ну, как он? — спросил я.

— Не знаю. Они твердят мне только, чтобы я не волновалась. — Она была готова расплакаться.

Я сел рядом и взял ее за руку.

— С тобой мне спокойнее, Аллан, — сказала она. Вдруг дверь отворилась, вошел молодой белокурый доктор. Стетоскоп болтался у него на шее.

— Миссис Дэвидсон… — он помялся. — Я полагаю… Вам бы следовало пойти побыть с вашим супругом.

— Как он?

— Не… Неважно. Мы делаем все, что можем. Повернувшись ко мне, он спросил:

— А вы кто — родственник?

— Друг. Я отвезу миссис Дэвидсон домой.

— Так, — сказал он. — Вы подождете или зайдете попозже вечером? — Его осторожный голос, эти неопределенные слова могли означать только одно.

Я вгляделся в его лицо и понял, что Билл умирает.

— Я подожду.

— Хорошо.

Я ждал четыре часа, я детально изучил узоры на портьерах и все щели в линолеуме. Больше всего я думал о проволоке.

Наконец вошла медсестра. Серьезная, молодая, красивая.

— Я очень, очень сожалею… Майор Дэвидсон умер.

Потом она сказала, что миссис Дэвидсон хотела бы, чтобы я вошел и посмотрел на него, и предложила мне идти за ней. Она провела меня по длинному коридору в небольшую белую палату, где Сцилла сидела у единственной в комнате кровати.

Сцилла только подняла на меня глаза, говорить она не могла.

Билл лежал там, серый, неподвижный, безжизненный. Билл. Лучший друг, которого мог бы пожелать себе человек.

Глава 2

На следующий день рано утром я отвез Сциллу, просидевшую над ним всю ночь, обессиленную и вконец опоенную снотворным, домой в Котсуолд. Дети встретили ее на пороге, у них были испуганные лица и округлившиеся глаза. Позади них стояла Джоан, проворная и умелая девушка, которая присматривала за детьми. Я с вечера сообщил ей обо всем по телефону.

Тут на ступеньках Сцилла села и зарыдала. Дети опустились на колени возле нее, стали ее обнимать и утешать в горе, которого они не могли еще ясно понять.

Потом Сцилла поднялась в свою спальню. Я задвинул занавески, укрыл ее одеялом и поцеловал в щеку. Она была вконец измучена и немедленно заснула. Я надеялся, что она проснется только через много часов.

Я пошел в свою комнату и переоделся. Внизу, в кухне, Джоан приготовила мне кофе, яичницу с беконом и горячие пышки. Я дал детям по плитке шоколада, который купил для них в прошлое утро (казалось, оно было бесконечно давно, это утро), и они сидели рядом со мной, грызя шоколад, пока я завтракал. Джоан налила кофе и себе.

— Аллан, — начал Уильям, самый младший. Ему было пять лет, и он ни за что не продолжал разговора, если ему не отвечали «да» в знак того, что его слушают.

— Да? — сказал я.

— Что случилось с папой?

Я рассказал им. Обо всем, кроме проволоки.

Некоторое время они как-то странно молчали. Потом Генри, которому как раз сравнялось восемь, спокойно спросил:

— Его похоронят или сожгут?

И прежде чем я успел ответить, он и его старшая сестра Полли принялись горячо и с удивительным знанием дела обсуждать всякие такие вещи, что лучше — захоронение или кремация. Я пришел в ужас, но в то же время почувствовал облегчение, а Джоан, перехватив мой взгляд, еле сдержалась, чтобы не хмыкнуть.

Эта бессознательная детская черствость занимала мои мысли, когда я возвращался в Мейденхед. Я поставил большой автомобиль Билла в гараж и вывел оттуда мой маленький темно-синий «лотос». Туман полностью рассеялся, но я все равно двигался очень медленно по сравнению с тем, как обычно езжу, и все обдумывал, что же мне делать.

Сперва я поехал в больницу. Я забрал вещи Билла, подписал какие-то бланки, сделал нужные распоряжения. Полагающееся по закону вскрытие назначили на следующий день.

Было воскресенье. Я поехал на ипподром, но ворота были заперты. Я вернулся в город. Контора ипподрома была пуста и тоже заперта. Я позвонил управляющему домой, но там не отвечали.

После некоторого колебания я позвонил председателю Национального комитета конного спорта, решив обратиться в самую высокую инстанцию, которой подведомственны скачки с препятствиями. Дворецкий сэра Кресвелла Стампе ответил, что узнает, может ли сэр Кресвелл уделить мне несколько минут. Я сказал, что это чрезвычайно важное дело. Тогда сэр Кресвелл взял трубку.

— Надеюсь, дело действительно очень важное, мистер Йорк, — сказал он. — Вы оторвали меня от обеда с друзьями.

— Вы слышали, сэр, что майор Дэвидсон умер вчера вечером?

— Да, я очень этим огорчен, право, очень огорчен. — Он ждал, что я скажу дальше. Я набрал воздуху.

— Его падение вовсе не несчастный случай, — сказал я.

— Что это значит?

— Лошадь майора Дэвидсона была сбита. Проволока, — сказал я.

Я рассказал ему о своих поисках у забора и о том, что я нашел там.

— Вы известили об этом мистера Дэйса? — спросил он. Дэйс был управляющим ипподромом. Я объяснил, что не мог его найти.

— И звоните мне? Понятно. — Он помолчал. — Ну что ж, мистер Йорк, если вы правы, это слишком серьезное дело, чтобы им занимался один только Национальный комитет конного спорта. Я полагаю, вам следует немедленно известить полицию в Мейденхеде. И непременно держите меня в курсе Дела. До вечера. Я попытаюсь связаться с мистером Дэйсом.

Я повесил трубку. Я понял, что ответственность переложена на чужие плечи. Я представлял себе, как стынет на тарелке у сэра Кресвелла соус к его ростбифу, пока он заставляет гудеть телефонные провода.

Полицейский участок на пустой воскресной улице выглядел темным, пыльным и неприютным. Я вошел. За барьером стояли три стола, за одним из них молодой констебль уткнулся в воскресное приложение к какой-то газете. «Должно быть, детективом зачитался», — подумал я.

— Чем могу быть полезен, сэр? — спросил он, поднимаясь.

— Есть тут еще кто-нибудь? — спросил я. — То есть, я хотел сказать, старший чином. Речь идет об убийстве.

— Одну минуту, сэр. — Он вошел в дверь в глубине комнаты и, тут же вернувшись, сказал:

— Пройдите, пожалуйста, сюда.

Он посторонился, пропуская меня, и закрыл за мной дверь.

Человек, вставший мне навстречу, был, пожалуй, малорослым для полицейского. Коренастый крепыш, лет под сорок. У него были темные волосы. Он выглядел скорее воином, чем мыслителем, но, как я впоследствии убедился, это было поверхностное впечатление. На его столе была разбросаны газеты и толстенные юридические справочники. В кабинете стояла духота от газовой грелки, пепельница была полна окурков. Он тоже проводил воскресенье за чтением, с пользой для дела.

— Добрый день. Я инспектор Лодж, — сказал он, показывая на стул против письменного стола. Он тоже сел и принялся складывать газеты в аккуратные стопки.

— Вы пришли по поводу убийства? — Мои слова, когда он повторил их, прозвучали очень глупо, но он говорил весьма деловым тоном.

— Дело идет о майоре Дэвидсоне, — начал я.

— Да, у нас есть рапорт об этом. Он умер в госпитале ночью после падения на скачках.

— Это падение было подстроено, — выпалил я. Инспектор Лодж посмотрел на меня долгим взглядом, потом достал из ящика лист бумаги, отвинтил колпачок вечной ручки и написал, как я увидел, дату и час. Аккуратный человек.

— Я думаю, надо вернуться к началу, — сказал он. — Ваше имя?

— Аллан Йорк.

— Возраст?

— Двадцать четыре года.

— Адрес.

Я назвал адрес, сказал, чья это квартира, и объяснил, что живу по большей части там.

— А вообще ваше местожительство?

— Южная Родезия, — ответил я. — Скотоводческая ферма близ деревни под названием Индума, около пятнадцати миль от Булавайо.

— Род занятий?

— Представляю отца в его лондонской конторе.