Читать интересную книгу Светлое время ночи - Александр Зорич

Лараф внял мудрым советам своих мудрых офицеров. Поэтому «молнии Аюта» свезли с тракта, прогнали по споро вырубленной просеке и поставили на облюбованной поляне.

По левую руку расцветало утро большого дня. По правую, прямо на берегу Рыжих Топей гордо разворачивалась пехота. Второе крыло глубокой колонной стояло у конца лесного отрезка тракта. Солдаты переговаривались вполголоса, обслуга «молний Аюта» вообще помалкивала, как жрецы перед судьбоносным жертвоприношением.

Зато потом…

7

Все началось совсем неожиданно. Просто вдруг половина гостевого флигеля превратилась в каменную пыль. А еще спустя три минуты несмолкающего грохота южнее Орлиных ворот в стене образовался пролом такой внушительной ширины, что в нем могли бы свободно разминуться две обозные телеги.

– Это «молнии Аюта». Похоже, наш гнорр-самозванец распорядился снять их с «Лепестка Персика». А значит, «молний» никак не меньше шести, – заметил Лагха в наступившей на секунду гробовой тишине.

Эгин, который не мог похвалиться таким самообладанием – прикидывать количество «молний», когда сорок человек превращаются в быстро испаряющееся облако кипящей крови, лишь коротко кивнул ему в ответ и молча указал пальцем на северо-восток. Стреляли именно оттуда. Варанцы шли со стороны Белой Омелы.

К счастью, когда началось сокрушение Гинсавера, Лагха и Эгин уже были во дворе, в сравнительной готовности к бегству.

Было и еще одно преимущество в их в целом лишенном преимуществ положении. После того как одну из башен Гинсавера снесло вослед гостевому флигелю и все наконец доторопали, что это не День Охарада, а дело рук надвигающегося, но пока еще невидимого противника, когда поднялась бешеная военная кутерьма, Эгину и Лагхе удалось сравнительно просто скрыться из Гинсавера никем не замеченными.

Никому, совершенно никому не было дела до двух варанцев, которые карабкались вверх по груде каменного мусора к спасительной дыре. За исключением обуянного приступом патриотизма лучника, который всадил в спину предателя Эгина, вылазившего из пролома вторым и вдобавок замешкавшегося со своими дорожными баулами, одну за другой две стрелы.

Эгина вновь спасли шардевкатрановые доспехи – стрелы отскочили от него, не причинив ему вреда, он даже не успел толком испугаться.

Когда они все-таки выбрались из пролома, спустились и, чавкая грязью, побежали на юго-восток, солнце уже вставало, засвечивая скачущий пейзаж поразительно яркими в это утро, невесенними лучами. Позади них, успешно конкурируя с солнцем, сверкали разрывы напоенных магией ядер «молний Аюта».

С бодрым грохотом недвижимость барона Вэль-Виры превращалась в свои составляющие – булыжники, песок, известку.

Но Эгин не испытывал по этому поводу сожаления. Он вообще ничего не испытывал, кроме желания поскорее оказаться в спасительном леске, подальше от объятий сверкающей смерти.

– Куда ведет та дорога? – поинтересовался Лагха, указывая на запад.

– К Семельвенку, к барону Аллерту.

– А эта?

– А эта в Маш-Магарт. Разве нам туда?

– Не вижу вариантов, – пожал плечами Лагха.

– Я предпочел бы Семельвенк, – честно признался Эгин.

Вариантов действительно не было. На дороге, ведущей в Семельвенк, стояла усиленная сторожевая застава Вэль-Виры, о чем Эгин как-то краем уха слышал в Гинсавере. Это означало, что если они соберутся в гости к барону Аллерту, то на тракте их расстреляют из арбалетов быстрее, чем разберутся что к чему.

– Может, попытаемся добраться до Семельвенка не по дороге, а лесом? Барон Аллерт довольно милый человек.

– Будь он хоть сто раз милым! Нам там делать нечего. Теперь, после всех ваших рассказов, я совершенно уверен в том, что мне необходимо побеседовать с баронессой Маш-Магарт начистоту.

Не успели они добраться до леса, как «молнии Аюта» внезапно смолкли. Словно бы кто-то вдруг взял и сразил отравленными стрелами и прислугу, и исчислителя с образом-ключом, без которых «молнии» были не многим опаснее банальных стрелометов.

Варанская пехота начала самый обыкновенный штурм. Но Эгин с Лагхой, быстрым шагом идущие на юго-восток, к Маш-Магарту, этого уже не видели.

8

– Мы не удержим замок, барон! – прохрипел запыхавшийся тысяцкий Барункт велиа Трепестр, вбегая во двор внутренней цитадели Гинсавера.

Там метался от стены к стене озабоченный Вэль-Вира, и там было сравнительно безопасно. Неприятельским ядрам мешала недоразрушенная башня «Ушастая Сова». В целом же замок Гинсавер представлял собой нечто вроде грандиозной деревянной мышеловки, по которой лупят шесть кузнечных молотов. Мышам не жить!

– Это-то ясно, – махнул рукой Вэль-Вира. – Вопрос лишь в том, удастся ли нам спастись и спасти хотя бы половину войска…

Как и всякий уважающий себя гэвенг, он не находил нужным врать своему собрату по расе. Пусть даже и такому, второй устойчивой гэвенг-формой которого является унылая куница, вся как молью траченная.

– …И главное, ну кто бы мог подумать, что эти мерзавцы приблизятся незамеченными? Они опередили мои самые смелые ожидания по меньшей мере на сутки!

«Я бы мог подумать», – промолчал Барункт. Вслух он сказал:

– Барон, а не кажется ли вам, что их колдуны, как там они у варанцев называются…

– Аррумы.

– Да, вот эти аррумы гнали перед армией какой-то особый морок, непроницаемый для нашего дальнего зрения? Я что-то такое заподозрил сразу, как только донесли, что они объявились в Белой Омеле. И потом, когда они загодя раскрыли нашу засаду на тракте. Поверьте, они обрушились на нас, как снег на голову!

В этот момент прогрохотала очередная серия разрывов и огромный каменный отломок, перемахнув стены цитадели, едва не обрушился как снег на голову невезучему Барункту. Вэль-Вира процедил «гамэри-кан аруптах» и поспешил увлечь Барункта прочь со двора, на первый ярус цитадели, где стены были особенно прочны.

– Это мы обсудим потом. Пока вы говорили, я наконец смог услышать сергамен. Они запаздывают. На севере Ре-Тара очень сильные снегопады, а им ведь нужно еще и чем-то питаться! Они не поспеют ни к сегодняшнему вечеру, ни к завтрашнему утру. Кроме того, Адагар, похоже, повстречал свою судьбу… А я так на него рассчитывал! Мои худшие опасения подтвердились. Обойдите всех сотников, передайте: как только замолкнут «молнии Аюта» – все, кроме пластунов, стрелков со станковыми арбалетами и мечников из Дроздова Моста должны быть готовы к отходу по моему приказу. Пластуны и три названные сотни должны задержать варанцев у Гинсавера до темноты. Потом могут оставить замок и уходить тоже. Место сбора…

Вэль-Вира понизил голос и издал несколько звуков, которые непосвященному не сказали бы ничего, даже если б тому было ведомо наречие гэвенгов.

– Слушаюсь, барон. Вот только… Вы сказали – «когда замолкнут „молнии Аюта“. А… они вообще замолкнут?

– Да. Да. Вот теперь, когда аррумы сняли Стену Иллюзий, я вижу, как заставить их замолчать. Некий искушенный варанский колдун при помощи двух колдунов послабее сейчас пытается нащупать меня – и в этом его ошибка…

…Лараф был захвачен буйным торжеством огненной оргии. Содрогания и рык неукротимых бронзовых бычков приворожили его так, что позавидовала бы и баронесса Зверда.

Не важно, что книга за поясом аж разрывается от бесплодных попыток докричаться до своего полухозяина-полураба. Он все равно не слышит ее. Плевать на густеющий белый морок, плевать на то, чем заняты застывший верстовым столбом Йор и двое его новых щупачей. Главное: столик и игла исчислителя Маба окс Афнага сообщают железным ядрам сокрушительную мощь сотен настоящих молний – и немногое в мире может сравниться с этим!

С этим чем? Лараф не нашел бы ответа. Просто его скудный, хотя и отягощенный чернокнижием (в течение последних четырех лет) и неряшливым развратом (в течение последних восьми недель) жизненный опыт был не настолько богат, а его художественный вкус не настолько развит, чтобы вообразить себе зрелище более захватывающее, нежели истребление сотен живых существ могучим дальнобойным оружием.

Как оказалось, урталаргисская бойня только разожгла его аппетиты. Хотя сразу после подавления мятежа, там, еще в Урталаргисе, ему мнилось нечто вроде сожаления и даже угрызений совести. Теперь же он не чувствовал ничего, кроме восторга.

Даже когда оцепеневший Йор упал, Лараф не придал этому особого значения. Он уже видел подобные «обмороки» во время слежки за Сонном в Пиннарине и заключил, что это побочный эффект обычного зрячего транса.

Вэль-Вира сумел обратить силу Йора и его щупачей против них самих, использовав этих трех человеческих существ в качестве своеобразного колокольца, чтобы пробудить дремлющие, но чуткие недра Рыжих Топей.

Паффффсссс…

Поглощенный созерцанием красивого пожара, который занимался над снесенной верхушкой «Ушастой Совы», Лараф не заметил, как в двух шагах от него в земле открылась крошечная дырочка, из которой со свистом вырывается полупрозрачная струйка пара.